Фабель мучительно вглядывался в темноту, пока не заметил на поле в стороне леса какое-то движение. Так далеко, что и фигура человека с трудом угадывалась. Фабель кинулся со всех ног в том направлении.
– Витренко удирает в сторону реки! – крикнул он в рацию. – Но не туда, где максвейновский катер, а в лес!
Фабель бежал что было мочи. Сердце выпрыгивало из груди, во рту пересохло.
О куксхавенского полицейского он чуть не споткнулся. Тот лежал с перерезанным горлом в высокой траве.
– Мария! – истошно крикнул Фабель во мрак.
Тишина. Потом раздалось что-то похожее на стон. Мария была метрах в десяти от него, почти полностью скрытая высокой травой. Фабель опустился на колени рядом с ней. Она лежала на спине, лицом к темному небу; казалось, она просто смотрит на луну и звезды и мечтает. В сторону Фабеля она лишь повела глазами – очевидно, не было сил даже голову повернуть. Рот был приоткрыт, из живота, почти у грудины, торчала рукоять широкого ритуального кинжала. Витренко полностью вогнал клинок в ее тело, но нарочно не ударил в сердце – чтобы она умирала долго и мучительно.
Фабель наклонился к ее лицу.
– Я не хочу умирать, Йен, – прошептала Мария. – Пожалуйста, не дай мне умереть.
– Ты не умрешь, – нежно, но твердо сказал Фабель. – Витренко ничего не стоило тебя убить. Он нарочно ранил тебя, чтобы я остался с тобой и не преследовал его. Отвлекающий маневр. Тебе повезло, девочка. Раз ты жива, мы тебя вытащим!
Мария слабо улыбнулась, и ручеек темной крови побежал из угла ее рта.
В рации раздался голос Вернера Мейера:
– Шеф, с Анной все в порядке. Повторяю: с Анной все в порядке. Вы взяли Витренко?
Фабель деревянным голосом сообщил о гибели куксхавенского полицейского и ранении Марии – нужен срочно вертолет «скорой помощи».
– Держись, Мария! – крикнул Вернер Мейер. – Все будет хорошо. Обещаю. А гада Максвейна мы таки поймали!
Мария опять слабо улыбнулась, но дышать ей было все труднее.
Фабель поднял глаза. В конце поля – далеко-далеко – бежала темная фигура в плаще с развевающимися полами.
Витренко!
Фабель вскочил и разрядил всю обойму в его сторону… Бессмысленно. Витренко был вне дальности огня. Вне досягаемости. Магазин уже опустел, а Фабель все жал и жал на курок…
В голове вдруг всплыли слова из электронного письма.
Слова, которые написал Максвейн, однако продиктовал Витренко:
«Вы можете остановить меня, но вы никогда меня не поймаете».
