– Я никогда не слышал, чтобы Главный жрец вынес решение так быстро.

Затем в разных интерпретациях тот же вопрос был задан остальным адептам. И каждому был дан высочайший ответ – после паузы, большей или меньшей, когда все присутствующие, затаив дыхание, ждали, и лишь протяжно и торжественно звучали флейты.

– Лим, – прошептала Таллури, – слушай, а Нэфетис про Рамичи тоже сказал: «Примите ее для дальнейшего служения»?

– Тише! – шикнул Климий, потом все же проговорил сквозь зубы: – Он сказал что-то вроде: «Прошу отдать мне ее в жены», и все такое.

– А Главный жрец?

– Он сказал: «Бери ее в жены и храни» и что-то еще, типа «Будьте неразлучны и преданы друг другу в горе и радости». Какие-то очень красивые слова, я не помню точно. Слушай, помолчала бы ты, а? Неудобно же, правда! Да и зачем тебе? Ты же не собираешься замуж.

– Не знаю, просто так. Может быть, это я от волнения? Прости, Лим.

Она хотела еще что-нибудь ему сказать, но он дернул ее за край кушака, чтобы она наконец закрыла рот.

В это мгновение стали открываться тяжелые инкрустированные двери в дальнем конце зала, вновь полилась музыка, и в зал, по одному, стали входить почетные гости – будущие общественные покровители адептов.

Эти люди очень отличались от тех, к кому Таллури привыкла за несколько лет в Университете – одеждами, украшениями, манерой держаться и даже движениями. Люди из незнакомого ей мира. Внешнего мира.

Таллури с интересом и замиранием сердца следила за гостями, пока они входили и, улыбаясь, вставали каждый напротив одного из адептов, положив на пол у своих ног камешек соответствующего цвета. У белого подиума, на котором должна была бы стоять по жребию Таллури, остановился дородный господин преклонных лет в накидке, расшитой золотыми нитями, и подпоясанный роскошным кушаком в бисере и драгоценных камнях.

– Эх ты, дуреха, – с ироничным упреком прошептал позади нее Климий. – Вот, был бы твоим общественным по– кровителем. Это же начальник финансовой службы при императоре.

Она не ответила, упрямо дернув плечом, и уперлась взглядом в кованые двери: остался один человек – тот, кто встанет напротив нее.

Он вошел чеканным шагом военного, и Таллури сразу узнала его. Хотя сейчас он выглядел совершенно не так, как тогда, много месяцев назад, в ядовитых болотах расположения Особого корпуса. Но она узнала бы его из тысячи. «Он? Неужели так распорядилась Судьба?!» – стукнуло сердце и ускорило ритм, непонятно отчего.

Господин Джатанга-Нэчи не смотрел ни на кого и шел, ей казалось, очень медленно, как бывает во сне. Он не взглянул и на каменный подиум, на котором стояла она, но остановился точно напротив. Таллури смотрела на него, распахнув глаза – от неожиданности ли, от удивления, от странных ли предощущений…

Господин Нэчи, в отличие от прочих гостей, был одет по-военному строго: знакомый черный плащ ниспадал вниз, и одной рукой он придерживал его край. Другая рука сжимала рукоять меча у пояса. Таллури, пользуясь тем, что он по-прежнему не поднимал глаз, смотрела прямо ему в лицо: раны, конечно, зажили, но на правой скуле остались три параллельных, почти вертикальных шрама, подчеркнутых по традиции военных празднеств особой черной татуировкой. А над левой бровью, вторя татуировке шрамов, той же краской была четко прорисована стремительная горизонтальная линия. Густые черные волосы сейчас были собраны назад и зажаты в хвост. Голову охватывал орихалковый обод без камней и украшений, лишь строгий металл, а в нем, над правым ухом – пульсирующий сдержанной искрой небольшой кристалл-передатчик.

Таллури продолжала безотрывно смотреть в его лицо. И тут он поднял взгляд – штормовое море в обрамлении черных ресниц, неуместно длинных для офицера – тонкая капризная бровь удивленно поползла вверх, и в глазах вспыхнуло неподдельное изумление. Вспыхнуло, но, вмиг укрощенное, угасло. Будто его и не было.

«Здравствуй, Зверек!» – его сознание (вот это да!) оказалось открытым.

«Светлый день, господин Нэчи!»

«Ты пыталась обмануть Судьбу?»

«Да! Я поменялась местами вот с этим юношей, что стоит сейчас на белом подиуме. Белый по жребию достался мне. А откуда вам известно?»

Его глаза смеялись в ответ:

«Я не люблю, чтобы кто-то решал за меня, пусть даже и боги Случая, и проделал тот же фокус: поменял белый камень, доставшийся мне по жребию, на темно – красный – как раз у этого пышного господина. Но Случай провел нас обоих, ты не находишь, детка?»

Она улыбнулась в ответ: это и правда было смешно! Но все же не удержалась и «спросила»:

«Но это же против правил, мы их нарушили?»

«Я не нарушил чьих-то там правил. Я следовал – своим! – он сделал выразительную паузу и добавил: – Как и ты. Разве нет?»

Она хотела еще о чем-нибудь спросить у него, но вдруг обнаружила (вот странно), что они по-прежнему находятся в зале Торжеств Университета, и взгляды всех устремлены на них, потому что Климий, последний из ведущих, произносит формулу:

– …и я, Климий Ур-Отбант, как бывший ведущий, передаю ее под ваше высокое покровительство.

– Обещаю оказывать его весь ближайший сезон, – пророкотал в ответ низкий сдержанный голос. Но Таллури «услышала» и еще кое-что: «…или столько, сколько эта девочка захочет».

Это она правда «услышала»? Или ей показалось? Замкнутый вид господина Джатанга– Нэчи не объяснял ничего. Он подал Таллури руку, и она, протянув ему свою, легко сошла с подиума, будто притянутая магнитом, и последовала за ним туда, где, как оказалось, уже поджидала вся их шумная студенческая компания. Перед дверями он выпустил ее ладонь и отступил на шаг назад. Когда она обернулась, господина командующего уже не было. Таллури безотчетно поднесла ладонь к носу – чуть тревожный, едва уловимый остался шлейф запаха торнахо.

Все ужасно галдели, и, чтобы перекричать всех, Тэрчу пришлось напрячься:

– Слушайте! Слушайте же! У меня есть отличная идея!

Рамичи, Нэфетис, Эннея, Климий и Таллури разом повернулись к нему.

– Так вот, – Тэрчтитлон важно откашлялся. – Я подумал, что у нас столько потрясающих событий: Рамичи и Нэфетис женятся, Таллури окончила третью ступень, Климий вот-вот закончит четвертую, а Эннея переходит в Храм…

– А ты получил замечательную награду за технические изобретения! – подхватила Таллури.

– Да… – Тэрч смущенно потеребил нос. – Впрочем, это неважно. Вернее, важно, конечно, но сейчас не об этом.

– Итак, твоя идея, – подбодрил Климий.

– Да. Моя идея. Она в том, что мы должны придумать что-нибудь незабываемое, чтобы всё это отметить!

– Что значит «незабываемое»? – с подозрением уточнил Климий.

– Нечто неординарное, яркое, что мы долго будем помнить! – Тэрч был чрезвычайно воодушевлен.

– Дорогой друг, – Нэфетис проникновенно обнял его за плечи. – Все твои… э-э… как бы мягче выразиться… замыслы неординарны, и мы помним их очень и очень долго!

– Что на этот раз? – прямо осведомилась Рамичи.

– На этот раз, – радостно подмигнул Тэрч, не замечая намеков, – предлагаю отправиться на дружескую прогулку к морю.

– И что тут особенного? – пожал плечами Климий. – После замены старой модели аккумулятора на новую, тобой же и установленную, мы летаем туда часто.

– Я предлагаю, – Тэрч обвел всех заговорщическим взглядом, – полететь в зону джунглей! Там, где живут малоразвитые племена, не прошедшие государственную программу эволюционирования. Ну, как?

Воцарилось молчание.

– Ну, Тэрч, – развел Нэфетис руками. – Ты превзошел и самого себя, и все наши самые смелые предположения!

– Знаете что, – обиделся тот, – на вас не угодишь! Чем вам не нравится мое предложение?

Ответить на этот вопрос захотели сразу все, кроме Таллури, которая быстро попросила:

– Ответьте лучше на мои вопросы.

– Давай, – Тэрч с готовностью переключился на нее.

– Во-первых, что значит «малоразвитые племена»? Вовторых, что еще за государственные программы? В-третьих, Лим, не дергай меня за руку, ты мне уже не ведущий, почему там джунгли? И, в-четвертых, чем эта прогулка может стать незабываемой?