— Батис — мой старший сын. Последний. Младшие, близнецы, погибли, прежде чем я понял, что происходит с ними.
Я встала рядом, "убрала" давление на уши мальчишки. Батис снова всхлипнул-вздохнул и принялся вытирать руки о штаны. Я промолчала: насколько помнила, штаны на нём серовато-мраморной расцветки, и следы крови из ушей и носа будут выглядеть на ткани достаточно заметно. Если их не успеет припорошить пыль умирающей Андромеды.
— Так что же происходило?
— Ты видела сны, — утвердительно сказал Матвей. — А с ними и воспоминания. Память ты потеряла на самом деле. Но ты должна знать…
— Должна, но не знаю, — раздражённо сказала я. — Знание — полное — меня ослабит. Говори факты. Не тяни. Судя по всему, мы снова оказались в одной компании и в одном дерьме.
Обняв сына, Матвей вздохнул.
— История стара, как мир. Профессор Аугустус Кейд — авантюрист от науки. Опытник-естествоиспытатель. Несколько рискованных экспериментов ему удались во благо цивилизаций. И цивилизации доверились ему. Здесь, на Персее, он получил абсолютную власть и поддержку. Ещё бы: планета далека от цивилизованных миров, отдана колонистам, есть готовая медицинская лаборатория для проведения опытов любой сложности и опасности, есть совершенно необыкновенный материал для исследований. Осталось одно — найти подопытных кроликов. Привыкший пинками раскрывать дверь в любую инстанцию, Кейд уверен в собственной непогрешимости. Специально сформированная группа отщепенцев, щедро оплаченная Кейдом, начала свозить кроликов на Персей. Сначала отребье, которого полно в любом большом городе: бездомных, спившихся, сбежавших из дому детей. Минута пребывания в комнате, куда запускался газ, близкий к психотропному и не оставляющий в организме следов, — и все они легко подписывали документы о добровольной помощи. Но Кейду надоело любоваться, как они превращаются в то, что вы назвали "акулами" и оборотнями. Он решил заполучить материал качеством выше. Нас. Тех, кто развивает энергетические способности. И посмотреть, что из этого выйдет. Так мы с тобой оказались на одном корабле, идущем к Персею. На пассажирской палубе обычные переселенцы-колонисты — внизу, в грузовом отсеке, контейнеры для лаборатории Кейда. Контейнеры, в которых лежали мы. Ты вышла первая. На подлёте к Персею. Освободила меня и моих сыновей. Охрана спохватилась, когда датчики, следившие за грузовым отделением, настойчиво стали показывать активное движение. Нам не повезло. Мы только-только вышли из криогенного сна и не соображали что к чему. Снова усыпить нас было легче лёгкого.
Его рука снова поднялась ко лбу Батиса.
— Надо выйти на свет, — отстранённо сказала я. — Во тьме он не чувствует собственного тела и слишком расслаблен. На свету тварь будет под контролем.
— Но там…
— Я вспомнила технику, которую ты назвал заклятием шор. Нас не увидят и не услышат. Выходим.
Поддерживая Батиса с обеих сторон, мы вышли из тёмной комнаты. Коридор, полутёмный, но позволявший хорошо разглядеть человека, сиял покоем и давал возможность собраться с мыслями. Если бы не одно "но"…
На широком цоколе, напротив двери, сидел Имбри, согнув правую ногу и обняв колено, а левую свесив. Под ним, чуть в стороне, прямо на полу, сидел впервые на моей памяти безрадостный Барракуда и молча полировал рукавом лучемёт.
Злое лицо Ника смягчилось, едва все мы переступили порог комнаты. Я сначала не поняла, почему он злится. Потом возник другой вопрос: почему он здесь, когда он должен рассматривать достопримечательности жилого этажа?
На второй вопрос ответ нашёл Иорданец. Он внимательно всмотрелся в Имбри и, коротко хмыкнув, спросил у меня:
— Защита от любого воздействия на ментальном уровне — твоя работа?
А на первый ответил сам Имбри, с улыбкой облегчения спрыгнувший с цоколя и подошедший к нам.
— Пацан болен? Ата, отойди, поддержу вместо тебя.
Поверх головы Батиса Матвей улыбнулся мне неопределённо.
Вот ёлки зелёные!.. Ник ревновал! И лишь отчётливо видимое болезненное состояние Батиса его успокоило.
51.
— Ник знает. Он видел мои сны. Он был в моём сне.
Мы сидели внутри странной штуковины: то ли каменной песочницы, то маленького бассейна, над которым возвышалась округлая крыша, твёрдо стоя на восьми столбах. Крепко обняв сына, Матвей качал в него энергию и продолжал рассказывать:
— Энергогностиков разделили на несколько групп по степени владения техникой. Не таясь и не стыдясь, объясняли, с чем мы столкнёмся. Готовили, добрые. Но к этим Субстанциям нельзя быть подготовленным. Они летели, как пули, едва их освобождали, и не подчинялись никакой защите. Поставленных блоков они не замечали. Кто-то из энергогностиков превращался в зверя — и его тут же изолировали от других. Но в основном мы их блокировали. В собственной голове. Мои младшие превратились в оборотней. Несмотря на слабую подготовку, их оставили со мной: хотели проверить реакции отца; узнать, настолько ли силён, чтобы защитить их. Так и сказали. Как только младшие превратились в оборотней, их мгновенно отделили от нас. С того момента я считаю их мёртвыми. Так легче. Да и что мне остаётся делать?
Барри и Ник переглянулись. Я знала, что они вспомнили: сон о бесконечной толпе чудовищ в коридорах лаборатории Кейда и рассказ Дениса о первом появлении в городе "акул" и оборотней. И я знала, почему взгляд обоих стал отсутствующим: они мысленно пробегали глазами план-схему лаборатории в поисках помещения, где содержались мутанты.
— … Я видел, как ты упала. Но помочь не смог: закричал Батис. А через минуту и в мои мозги врезалась Субстанция. Пока я осматривал, что такое в яви Субстанция, и суматошно блокировал её в мозгах сына, пока с большей скоростью блокировал её в собственной голове, тебя изолировали и вынесли. Я решил, что ты умерла. Те, кто не превратился в зверя, вскоре начали падать. На всякий случай я притворился таким, как большинство. Сын упал рядом. Я велел ему лежать и замедлить пульс, что и происходило со всеми лежащими. Двоих, остававшихся на ногах, тоже изолировали и куда-то увели. Что с ними делали дальше, я не знаю. А нас, как мёртвых, быстро погрузили в каталки и повезли. По тому, как эти люди без опаски подходили к нам, я понял, что мы не первые. Они привыкли к таким сценам и потому ничего не боятся, что знают: это безопасно. По разговорам везущих каталки с телами, я узнал: у тех, кто сейчас выглядит мёртвым, должен быть последний всплеск активности, после чего они превратятся в изуродованных каннибалов. А когда все сдохнут, мы пойдём на прокорм "акулам" и оборотням, которые тоже являлись отдельной статьёй изучения… Вы говорите — Субстанция. Они называли это Зародышами…
До Барри только что дошло. Он испуганно дёрнулся встать и тут же присел обратно. Матвей замолчал, с живым и даже каким-то садистским интересом наблюдая в бывшем дружке борьбу страха и остатков совестливости.
Наконец Барракуда покосился на задумчивого Имбри и сел. Только выговорил сдавленно:
— Эта штука, Субстанция то есть, так в тебе и сидит?
— А куда ей деваться? — риторически вопросил драко.
— Зоя, мы поможем ему, как Саймону?
Вопрос Имбри застал меня врасплох. Да ещё обратился Ник ко мне по имени, давно забытому.
Иорданец оцепенел. А Батис повозился под его руками и сел прямо. Под его глазами мне захотелось опустить свои.