Дмитриев:

— По-моему, второй тренер Вьюн тогда собирал подписи в поддержку Пал Федорыча. А также разные бизнесмены, которые вместе с ним работали. Много народу тогда, помню, приходило и просило подписать. Но я, хоть и был на стороне Садырина, подписывать что-либо отказался. Потому что уже обжегся на этом в 87-м году. К 96-му уже понял, что мы являемся профессионалами и закон, по которому живем, — это наши контракты. А кто будет тренером, решает руководство клуба. Отказавшись ставить свою подпись, я тем не менее сказал, что люблю Федорыча и еще бы с ним поработал.

О том, что происходило в Питере, рассказали и другие мои собеседники.

Мельников:

— В городе был настоящий бунт. На Дворцовую площадь пошли даже бабушки, ситуация была очень взрывоопасной. Представляю, каково было Виталию Леонтьевичу все это выдержать. Это сейчас он приходит на стадион, и ему аплодируют — а тогда, стоило ему пройти мимо трибун «Петровского», его начинали крыть последними словами. Болельщики были за Садырина, они не вникали во внутренние разборки. В их глазах пострадал человек с огромным авторитетом, который выиграл для «Зенита» единственное чемпионское звание, а теперь вывел команду в высшую лигу. Больше они ничего знать не хотели, и Мутко столкнулся с сумасшедшим прессом.

Рапопорт:

— Давление на Мутко было огромным со всех сторон, в том числе и от руководства города. Правительство Санкт-Петербурга тогда входило в закрытое акционерное общество «Зенит» небольшим процентом акций, и «прессинговало» Виталия Леонтьевича, чтобы тот оставил Садырина. Но от своего решения он не отступился. Конечно, его выручило приглашение Бышовца, который по своему уровню был одним из немногих, кто мог полноценно заменить Садырина.

Давыдов:

— С трибун тогда в адрес Мутко кричали многое. Но у него была стратегия развития клуба, четкое направление, которое он наметил, — и это позволило ему в той сложной ситуации сохранить терпение. Уже и «Газпром» подтянулся к клубу — пусть, конечно, и не в нынешнем объеме, и другие спонсоры появились, и на рекламных щитах на стадионе «Зенит» потихоньку начал зарабатывать. Виталий Леонтьевич чувствовал, что появилась схема существования клуба, и не хотел останавливаться на полпути.

В 99-м, после первого в истории «Зенита» выигрыша Кубка России, мой коллега Юрий Голышак приехал в Питер с целью взять задушевное интервью у Мутко для «СЭ-футбол». Взял. А побывав на базе в Удельной, констатировал в еженедельнике: «Фамилия Садырин теперь здесь не произносится. И — активно не произносится».

С отсутствием упоминания о Павле Федоровиче в программке к матчу «Зенит» — ЦСКА эти слова полностью соотносятся.

Сам Виталий Леонтьевич на больную тему Садырина распространяться всегда не любил. Поэтому остается довольствоваться теми крохами, которые удалось обнаружить. В том самом интервью для «СЭ-футбола» Голышак участливо поинтересовался:

«— Помните, как в истории с садыринской отставкой вашу фамилию на заборах писали?

— Разумеется. Безумно тяжело было. Особенно семья переживала. Но я слишком уверен был в своей правоте.

— И что тогда помешало рассказать всю правду о том же Садырине? Или об игре со "Спартаком"?

— Понимаете, ну не всегда стоит говорить правду… Не нужно. Иногда скажешь ее, и люди могут в чем-то разочароваться. Ведь и так кругом сплошная грязь! Но думаю, что в истории с Садыриным люди все поняли и оценили… Мы своими дальнейшими поступками все доказали. Да и зачем что-то было говорить? У человека закончился контракт, и мы его не продлили. Никого не унижая. Унижать пытался Садырин. Мы даже интервью не давали.

— А может, стоило?

— Может быть! Кто спорит? Но — зачем? Мы, кстати, Садырину отдаем должное в истории нашего клуба. Но всем было впервые показано, что клуб может сам себе выбирать тренера, ни на что не обращая внимание. Сегодня у нас работает Давыдов — и доверие ему полнейшее. Спросите, подтвердит… А тогда даже болельщикам важно было показать, что выбирает клуб».

Туманно высказался Виталий Леонтьевич, безо всякой конкретики. Походя бросил, по сути, в адрес оппонента словосочетание «сплошная грязь» — но ограничился одними намеками. Сказал, что люди все поняли и оценили — однако какие именно люди, тоже осталось загадкой. Видимо, те, кто вышел протестовать на Невский и Дворцовую.

«Никого не унижая»? Разве вручение уведомления у мусоропровода — это не унижение? А «полнейшее доверие» к Давыдову иссякло меньше чем через год после того интервью.

Не собираюсь занимать какую-то однозначную позицию в том конфликте Мутко и Садырина. Ситуация, как вы уже поняли, там была сложная и, я бы сказал, многослойная. Кроме того, в дальнейшем «Зенит» при Виталии Леонтьевиче шел только вверх — и это говорит о менеджерской, технологической правоте Мутко.

Взять, к примеру, «Спартак». Экс-президент клуба Андрей Червиченко в 2003 году — тоже с грандиозным скандалом — уволил Олега Романцева. Красно-белую легенду, самого титулованного на тот момент тренера страны. Добейся преемник Романцева больших успехов — поговорили бы какое-то время о некрасивом расставании, да в конце концов разговоры бы утихли. Так, как утихли они вскоре после того, как патриарх «Спартака» Николай Старостин в конце 1988 года тоже с битьем тарелок расстался с другим футбольным колоссом — Константином Бесковым. На место Бескова заступил Романцев, сразу же выиграл чемпионат СССР — и споры о правоте или неправоте Старостина (который всей своей жизнью заслужил право на любое решение) прекратились.

Червиченко же привел на место Романцева молодого Андрея Чернышева, и тот к диким спартаковским стрессам оказался не готов. Непопулярная смена тренера не привела к результату — и Червиченко был обречен на фанатский рефрен «чемодан — вокзал — Ростов».

Разница между «Спартаком» и «Зенитом» заключается в том, что красно-белые после ухода Романцева пошли вниз, а сине-бело-голубые после расставания с Садыриным — вверх. И потому в конфликте между Мутко и Садыриным главная беда заключается не в самом факте отставки.

А в том, что сделано это было не по-человечески.

Не продлить контракт тоже ведь можно по-разному. Думаю, у Мутко — как бы он к Садырину ни относился — была возможность обставить все красиво. Он предпочел иной путь — и получил гневную общественную реакцию. Будучи сильным менеджером, Виталий Леонтьевич не так силен и масштабен в области человеческих отношений. «Отработанный материал» для него, похоже, тут же перестает существовать, и он не может найти в себе силы это хотя бы внешне скрывать.

В чем-то схожая история произойдет много лет спустя, уже в бытность Мутко президентом РФС. До того, как Роман Абрамович пригласил возглавить сборную России Хиддинка, Мутко вел переговоры на ту же тему с Адвокатом. Все условия уже были оговорены — оставалось только прислать голландцу по электронной почте текст соглашения. И вдруг выяснилось, что Абрамович готов платить Хиддинку, Адвокату же — не готов. И РФС нанял Гуса.

Адвокат ждал ответа день, три дня, неделю. И лишь через три недели последовал звонок — но не от самого Мутко, а от начальника международного отдела РФС Екатерины Федышиной, передавшей ему слова шефа: мол, в ваших услугах, мистер Адвокат, мы больше не нуждаемся. Точка. Голландец, говорят, страшно обиделся, и еще долго не хотел общаться с Мутко.

И тут ведь можно было выйти из положения иначе, правда? Да, случилась накладка — в жизни всякое бывает. Если бы Мутко в течение нескольких дней позвонил Адвокату сам и все объяснил — у тренера, думаю, не осталось бы осадка. Но президент РФС не счел такой разговор важным.

Что же касается конфликта с Садыриным, то в одном из интервью «СЭ» Мутко объяснил-таки его причину достаточно четко:

«— Почему не переподписали контракт с Садыриным в 97-м?

— Павел Федорович — человек старой формации, старой советской закалки. Он привык, что все дела в футбольном клубе решает тренер, а что не может решить он — то решает глава городской администрации, на которого тренер в таком случае самолично выходит. Для него понятия "акционерное общество", "совет директоров" были чем-то эфемерным, непонятным и неприемлемым. Для него акционеры — это были только люди, которые дают клубу деньги. Они просто должны это делать — вот пусть только этим и занимаются. Он не понимал, что тот, кто платит деньги — тот и заказывает музыку. И именно в этом и была одна из главных причин конфликта».