Стихотворения, не включавшиеся в собрание сочинений Козьмы Пруткова Эпиграмма № II Мне, в размышлении глубоком, «Что зрячий зрит здоровым оком, Слепой не видит и в очках!» К толпе
Клейми, толпа, клейми в чаду сует всечасных Из низкой зависти мой громоносный стих: Тебе не устрашить питомца муз прекрасных. Тебе не сокрушить треножников златых!.. Озлилась ты?! так зри ж, каким огнем презренья, Какою гордостью горит мой ярый взор, Как смело черпаю я в море вдохновенья Свинцовый стих тебе в позор! Да, да! клейми меня!.. Но не бесславь восторгом Своим бессмысленным поэта вещих слов! Я ввек не осрамлю себя презренным торгом, Вовеки не склонюсь пред сонмищем врагов: Я вечно буду петь и песней наслаждаться, Я вечно буду пить чарующий нектар. Раздайся ж прочь, толпа!.. довольно насмехаться! Тебе ль познать Пруткова дар?! Постой!.. Скажи: за что ты злобно так смеешься? Скажи: чего давно так ждешь ты от меня? Не льстивых ли похвал?! Нет, их ты не дождешься! Призванью своему по гроб не изменя, Но с правдой на устах, улыбкою дрожащих, С змеею желчною в изношенной груди, Тебя я наведу в стихах, огнем палящих, На путь с неправого пути! Возвращение из Кронштадта Тихо, тихо все в природе, Солнце знойно, солнце ярко; Пар, густою черной аркой, Песни солнцу в честь пою я, С крыльев[1] влага золотая Льется шумно, как каскад, Ах! не так ли в этой жизни, В этом море, в этой призме Мы — питомцы вдохновенья — Мещем в свет свой громкий стих И кладем в одно мгновенье След во всех сердцах людских?! [1] Необразованному читателю родительски объясню, что крыльями называются в пароходе лопасти колеса или двигательного винта. Эпиграмма № III Пия душистый сок цветочка, Пчела дает нам мед взамен; Хотя твой лоб — пустая бочка, |
