–Что-то я не пойму…

Хартог шагнул к нему и принялся стаскивать доспехи.

– Что ты делаешь? С ума сошел?.. А-а, ты хочешь сказать, что пойдешь вместо меня? – догадался Реннил.

Немой кивнул.

– Но Торвар сказал, что сегодня иду я…

Немой покачал головой.

– А ты знаешь, что надо сделать? – недоверчиво проговорил Реннил. – Красноволосая не должна выйти из Круга!

Еле сдерживая гнев, Немой кивнул.

– Подожди-ка… Я совсем забыл! – Хартог покрутил головой. – Так вот почему ты… Торвар обещал полсотни асиров! Нет уж, я пойду сам!

Немой ударил только раз, и Реннил кулем повалился наземь. Боец сорвал с него доспехи и набросил на себя. Клинок коротковат, но подойдет…

Выступавший перед Далмирой хартог вернулся живым и почти без царапины. Это был хороший знак. Что-то напарник запаздывает. Скоро идти в Круг, а его еще нет. Даже невозмутимый Оллок занервничал, вглядываясь в противоположный конец коридора. Случаи, чтобы хартог не явился в назначенный Круг, были редки, как дожди в пустыне, а тела трусов скармливали зверям…

Наконец, хартог явился. Его крепкая, высокая фигура показалась Далмире знакомой. Немой? Но ведь с ней должен идти Реннил! Она плохо знала этого хартога и никогда не стояла с ним в Круге. «Вошли в Круг товарищами, вышли братьями», – говаривал Оллок.

Хартог подошел к стоявшим у ворот Далмире и Оллоку. На бойце был шлем с полумаской, но Далмира узнала Немого без труда. И Оллок тоже:

– Немой? А ты что тут делаешь? Разве сегодня тебе в Круг?

Немой энергично кивнул.

– Я слышал, должен идти Реннил!

Немой разразился ожесточенной жестикуляцией, указывая то на голову, то на ноги и делая страшные рожи.

– Что с ним? – не понял однорукий. – Проклятие, Кинара хорошо разбиралась в его жестах… Ничего не понимаю. Почему он раньше не сказал?

– Значит, не смог, – сказала Далмира, обрадовавшись, что Немой будет с ней. С таким напарником она ничего не боялась.

– Ладно, для меня все вы равны, – сказал Оллок, хлопнув Немого по спине. – Пойдешь вместо Реннила. Готовьтесь, уже скоро.

Ворота открылись, и хартоги вошли в Круг. Оллок закрыл ворота на засов и увидел Торвара. Брат вождя подошел к нему и остановился, улыбаясь.

– Чему так радуешься? – спросил Оллок.

– Давай заключим пари, Оллок! Ставлю сотню асиров против красноволосой! Согласен?

– У меня столько нет.

– Отдашь, сколько есть, остальное прощаю! – довольно проговорил Торвар.

– Не слишком ли ты рискуешь, Торвар? – удивленно проговорил наставник. – Кроме Далмиры, есть еще Немой, а он сильнейший среди бойцов!

– Какой еще Немой? С красноволосой должен идти Реннил! Я же тебе говорил! Ты пьян, Оллок, что ли?

– Я только что выпустил в Круг Немого и Далмиру. Они сказали мне, что Реннил заболел, и Немой идет вместо него! Приказ Тормуна.

– Что!? – размахивая руками, завопил Торвар. – И ты им поверил?

– А почему нет? – спокойно спросил наставник. – Ты когда-нибудь видел, чтобы хартог вышел в Круг вместо другого, по собственной воле? Я – ни разу. У хартога нет друзей, его друг – это оружие…

Не слушая далее, Торвар бросился в комнату Реннила.

Недвижимое тело хартога распростерлось поперек кровати и, догадавшись обо всем, Торвар пнул лежащего без сознания человека:

– Дур-рак!

Он сразу понял, что ничего изменить не сможет. Бой уже начался, и вместе с Немым девчонка имеет неплохие шансы. Но как же воля одана? Что будет, если не исполнить уговор? Торваром овладело беспокойство, но затем он повеселел. Ему-то что? Виноват будет Тормун, его одан и накажет!

Когда зрители овациями проводили Немого и красноволосую за ворота, Урден наклонился к неподвижно сидящему Тормуну:

– Мне кажется, ты плохо понял меня, вождь хартогов! Красноволосая должна умереть, а не победить! Ты нарушил наш уговор!

Тормун молчал, понимая, что оправдания неуместны. Тем более перед Урденом, исполнявшим волю самого одана. Кроме того, он сам потерял немало асиров, поставив на зверя. Но Немой еще раз доказал, что является непревзойденным хартогом, возможно, лучшим из всех, кого помнил и знал Тормун. И Далмира дралась так яростно, что ряды затихли, ловя каждое движение красноволосой…

Зверь был повержен, а вместе с ним мечты Тормуна о представлениях только для одана, в его дворце, благодяря которым он сможет сблизиться со свитой и оданитами. Это был путь к богатству и процветанию, к новой славе и новым возможностям… Но теперь все рухнуло! Такая осечка грозила не только новым планам, она угрожала самому Тормуну, как вождю хартогов. – Мне кажется, одан слишком добр к тебе, вождь. Что мне передать ему, как сказать величайшему, что его воля не исполнена?! – шипел на ухо Урден. – Клянусь всеми Сущими, ты можешь лишиться многого!

Нет, одан не вмешивался в дела хартогов. Как и торговцы-эмоны, хартоги имели свои законы и обычаи. А также множество скидок и поблажек за то, что устраивали развлечения для власть имущих. Разгневанный одан может наказать Тормуна, лишив, к примеру, возможности отбирать для Круга преступников, приговоренных к смерти. Путем щедрых взяток и подарков Тормун сумел выторговать эту привилегию, прямо нарушавшую закон Ринересса, по букве которого всех приговоренных высылали за реку, в Кхинор.

– Воля одана будет исполнена! – сквозь зубы проговорил Тормун. – Дайте мне еще один день!

– Только один день! – сказал, отворачиваясь, советник. – Иначе… берегись, Тормун!

Опьяненная победой Далмира вошла вместе с Немым в их комнату.

– Мне никогда не было так спокойно, Немой! – сказала она, обнимая хартога. – Когда ты рядом, мне никто не страшен! Никакой зверь!

Но боец был мрачен. Он отстранился от девушки и бросил окровавленный топор в угол, затем подошел к дверному пологу и опустил его. Он выиграл еще немного времени, но понимал, что, пока Далмира здесь, она обречена. И даже он не сможет защитить ее…

– Почему ты так суров? – Девушка взяла кувшин с водой и налила немного в таз. Обмакнула туда чистую тряпку и, взяв Немого за руку, стала стирать с нее кровь зверя. – Мы ведь живы, Немой, мы живы!

Боец кивнул. Затем протянул вторую руку и дотронулся до девушки. Далмира замерла. Хартог оттопырил мизинец и указал им в сторону Круга.

– Тормун! – догадалась девушка. Он кивнул. – Что, Тормун?

Не загибая палец, Немой вытащил кинжал и медленно поднес его к горлу девушки. Его глаза смотрели с такой тоской и болью, что Далмира поняла:

– Он хочет… убить меня?

Силач кивнул. Далмира глубоко вздохнула. Радость одержанной победы ушла стремительно, как уходящая в иссушенную землю вода. Что же ей делать? Бежать? Как? И куда?

Немой все понял по ее глазам. И ободряюще сжал руку, указав на нее и себя.

– Вместе? Мы уйдем вместе? – спросила Далмира. Резкие и яростные жесты Немого вдохновили ее. Конечно, вместе они смогут вырваться отсюда! – Когда? Завтра?

Немой покачал головой.

– Сегодня?

Боец кивнул. В тот же миг полог откинулся, и вошел Тормун. Он остановился и посмотрел на бойцов:

– Отличный бой, хартоги. Немой, ты можешь отдыхать, а ты, Далмира, готовься. Завтра последний твой бой.

– Почему последний? – спросила девушка. Она еле сдерживалась, чтобы не закричать, не выплеснуть в лицо этой твари все, что она о нем думает…

– Потому что мы идем в Кхинор за животными, – спокойно ответил Тормун.

– Кто выйдет со мной в Круг? – Далмира не сводила глаз с ярко-красного ногтя вождя. Казалось, на оправленном в золото пальце висит капелька крови…

– Я еще не решил. Отдыхай, у тебя есть сутки…

Он повернулся и вышел. Далмира посмотрела на Немого:

– Я готова. Когда?

Глубокой ночью две тени выскользнули из комнаты в коридоре хартогов. Они крались так неслышно, что даже пламя воткнутых в стенные скобы факелов не шелохнулось, ровным светом озаряя коридор с многочисленными рядами комнат.