Зимой в Москве темнеет скотски рано. Лешу заставили ждать несколько часов, а потом десять минут проговорили о какой-то чуши. Зарплата в три тысячи рублей и полная занятость! Вот им какие, оказывается, программисты нужны! Да пошли в жопу... Как были пидары так и остались, верно батя говорит. "Конторщики глубокого бурения"! Жмоты.

Хреново, конечно, что так вышло - денег осталось только на месяц. Надо срочно куда-то втыкаться, иначе батя будет орать, мать плакать... Выпить бы сейчас с пацанами, завалиться с горя в кафе, но тогда и пары недель не протянуть. Он закурил, вжал голову в плечи и почувствовал себя маленьким-маленьким человечком. Потом разогнулся - ни к чему расхаживать таким придурком. Едва не сбив его с ног, от машины к подъезду быстро пробежала грудастая девка в тонкой белой блузочке и черном мини. В руках папка, ножки в туфельках по слякоти скользят. Чей-то "секретарь", как они любят себя называть. Сидят в офисах, губки красят и безработных программистов на отдел кадров переключают по полчаса.

"Вот еще чего не хватает в жизни, - вздохнул Леша. - Романтики. А много ли мне вообще надо? Пятьсот баксов в месяц, и жизнь наладится. Летом в Турцию вот с такой, экзотика. Завтра опять позвоню в "Московский Кредитный", надо трясти."

Он немного приободрился, но все-таки после посещения дурных фээсбэшников нехорошо щемило в груди. Будто что-то потеряно, глупо и навсегда. Некстати вспомнилась тетка, вечно хохочущая дама с неопределенными моральными принципами, как мать о ней говорила. Леша поднял голову. Над Москвой висели низкие тучи - ни одной звезды.

Вечером не хотелось есть, хотелось послать кого-нибудь. Он и сам удивлялся: откуда столько злобы? Наорал на сестру, долго курил на лестнице, царапая стену ключом. Получился жук. Алексей исчеркал его, плюнул и отправился спать. Но и тут покоя не было - приснилась тетка-покойница. Она парила среди каких-то ярких цветов, красивая, как ни на одной фотографии.

- Ты не понимаешь, что такое настоящая жизнь! - сказала тетя Таня и расхохоталась. - И никогда уже не поймешь. Эх, ты!

Леша закричал, да так, что сбежалась вся семья. Утром, во время завтрака, он рассказал про сон, про тетку.

- Зовет, - неумно съязвила разобиженная сестра.

Мать одарила ее подзатыльником, перекрестилась, на том история и кончилась. Если, конечно, не считать некоторых изменений в Лешином характере. Он стал язвителен, желчен, приобрел отвратительную манеру давить жуков везде, где видел, а еще постоянно ругался на "контору", обвиняя ее во всех бедах родины. Зато устроился на работу, перестал, раздражая отца, вечно валяться на диване и читать всякую фантастику.

Да мало ли в городе неуравновешенных людей? Сами знаете: время такое.