Кей рассмеялся, скользнул взглядом по обочине дороги и вдруг увидел бутылку. Она стояла на виду, ни от кого не скрываясь, и явно не имела хозяина. Поэт осторожно приблизился огляделся. Никого. Он поднял ее: солтвейн.

- Профессор, смотрите!

- Это не совсем то, что я хотел! - надул губы Хлумиз, однако шустро доковылял до Кея, отнял сосуд и мгновенно открыл.

Римти опять огляделся, стараясь быть внимательнее. Кто оставил бутылку? Зачем? Никаких следов, да и откуда им взяться - кроме проехавшего вчера отряда эльфов здесь просто некому было ходить. Дорога вела только в Викенну, крестьянам в герцогский лес вход запрещен.

- Благодарю тебя, Вселенная! - отдувался Хлумиз, вливший в себя уже половину содержимого бутылки. - Но я так страдал... Скоро ли я окажусь дома?

- Предстоит пройти еще столько же, профессор.

Кей тоже не отказался бы смочить горло, но отнять бутылку у старика - все равно, что конфету у ребенка. В лесу затрещали ветки. Поэт оглянулся, ожидая увидеть отошедшего по нужде хозяина солтвейна, но это оказался олень. Без всякого выражения посмотрев на людей, животное прыгнуло в сторону и сразу исчезло за деревьями.

Природа успокаивает душу,

И поселяет в сердце мне покой.

Его, пожалуй, больше не нарушу,

И в страны страсти не ступлю ногой.

Способность слагать отвратительные стихи полностью вернулась к поэту. Это было приятно: без своего единственного таланта Кей немного скучал.

- Идемте, профессор! Нам надо добраться хотя бы до предместий прежде, чем стемнеет! А пешком передвигаться не то, что в карете, еще шагать и шагать.

- Шагать и шагать... - вздохнул Хлумиз. - Вселенная, но зачем?

Хоть и не понимая смысла этого занятия, профессор все же тронулся с места. Путники дошли до последних деревьев, впереди раскинулись грязные поля, натянутые на холмы. Дорога вилась между ними, упорно приближаясь к Ульшану. Самого города еще не было видно, но направление можно было угадать безошибочно. Из-за холмов поднимались к небу множество черных столбов - погода стояла безветренная.

- Ульшан горит, - сообщил Кей, хотя Хлумиз и сам мог все видеть. - Я немного опасаюсь за ваш дом, профессор, но, скорее всего, это пожары в южных кварталах. Наверное, там было очень весело минувшей ночью.

Хлумиз, без особого интереса разглядывавший открывшийся вид, опять приложился к бутылке и влил в себя остатки солтвейна. Потом вытер губы и вручил пустую посудину Кею.

- Вы слышите, что я говорю? Возможно, ваш дом сгорел.

- Вот как? - профессор пошел по дороге, равномерно постукивая тяжелой тростью. - Нет, не сгорел. Иллюзии не горят.