Вообще, в этот дом первым прибежал мячик.

Дом старый, ветхий, никто в нём давно не живёт. Окна заколочены. Но войти в него запросто — дом идёт на снос, а поэтому двери не заперты. Бульдозер разворотил две стены, поднимая тучи коричневой пыли, и машины целый день возили трухлявые брёвна. Со всех сторон поднимаются новые многоэтажки. Возможно, где-нибудь на десятом этаже поселились хозяева этого дома. Скоро на его месте будет детская площадка. А сейчас тут — только одно название что дом. Всё разбросано, разломано — развалины.

В эти развалины и запрыгнул мячик. Запрыгнул и исчез.

То есть не совсем исчез, где-то он там был, но не видно где, и Оксана полезла его искать.

Оксана — девочка шести с половиной лет, глаза у неё голубые, она их прищуривает, когда смотрит на солнце.

А так они распахнуты, как две голубые бабочки. Волосы у Оксаны светло-золотистые и заплетены в две косички. На голове — ещё одна голубая бабочка из капроновой ленты, На коленях — два зелёных пятна. Это мама ссадины зелёнкой помазала. Ну, отчего ссадины, я думаю, объяснять не надо — бежала и шлёпнулась. Когда хочется везде успеть и много увидеть, непременно где-нибудь шлёпнешься. А земля — она ведь не пуховая перина, камешки да стекляшки всякие тут как тут, оттого и зелёнка.

И ещё у Оксаны — характер. Так мама говорит.

— У тебя характер ужасный! — говорит мама, всякий раз всплескивая руками. А папа откладывает газету, подмигивает дочке и добавляет:

— Весь в меня!

— Нашёл чем хвастаться! — отвечает папе мама.

— Ну, уж во всяком случае, не лапша! — уверенно говорит папа, продолжая читать газету. Последнее слово всегда остаётся за папой. Мама машет рукой и уходит на кухню.

Характер у Оксаны не ужасный. Он у неё твёрдый. Она в самом деле не лапша. Ни один мальчик во дворе не станет с ней спорить, а тем более драться — сдачи получит.

Но первой Оксана никогда не задирается. Она больше всего любит мячик. Он под её рукой может прыгать десять, сто и даже, наверно, тысячу раз. То выше, то ниже, а то пока до земли долетит, Оксана три раза на одной ножке перекрутится. Словом, девочка как девочка.

В одном доме с Оксаной, даже в одном с ней подъезде, живёт мальчик Славик. Они дружат с Оксаной давно, ещё до того, как Славик в школу пошёл. Теперь он ходит во второй класс. То есть он перешёл во второй класс, а пойдёт в него осенью, когда кончатся каникулы. Оксана тоже пойдёт осенью в школу, только в первый класс. А пока она — дошкольница и любит играть в мячик. И теперь он вдруг прыгнул, перескочил дорожку, ещё раз сверкнул красным боком и исчез в развалинах.

Оксана перелезла через корявые брёвна и стала его искать.

Славик вышел во двор. Он видел, как Оксана побежала за мячом, а потом словно сквозь землю провалилась. Странное дело!

Славик пошёл к развалинам. Круглые часы на высоком доме напротив показывали половину пятого вечера.

Вообще-то Славик вышел ненадолго. Завтра он уезжал в пионерский лагерь. Ему ещё нужно было собираться. Он вышел сообщить об этом Оксане. А она пропала где-то там, в полуразрушенном доме.

— Оксана! — крикнул Славик, подходя поближе. — Оксана!

— Да здесь я, здесь, только выбраться не могу! — издалека и глухо отозвался её голос.

Славик заглянул внутрь. Там пахло сыростью и, хотя был жаркий день, оказалось прохладно и немножко неприветливо.

— Ну, где ты там? — крикнул громче Славик, чтобы подбодрить самого себя.

— Здесь, — откуда-то снизу раздался её голос.

Оксана сидела на корточках в квадратной яме, которая раньше была, наверно, погребом. На краю ямы раскачивалось бревно, с которого она спрыгнула или свалилась.

— Вылезай! — строго сказал Славик. В конце концов, он был старше, и к тому же школьник.

— Как же я вылезу? Высоко! — ответила Оксана и губы надула.

Славик почесал затылок. Действительно, высоко. От неё высоко. А от него глубоко.

— Чего тебя туда занесло? — проворчал он, оглядываясь вокруг. Ничего не оставалось, как спихнуть в яму качающееся бревно, а уж по нему вытащить девчонку-непоседу. Бревно легко скользнуло вниз, только Славик его коснулся.

— Становись на бревно и давай руку! Но Оксана даже с корточек не поднялась.

— Тут интересно!

— Что ты выдумываешь? В погребе сидеть интересно?

— А здесь коробочка возле двери лежит!

Славик видел, как она протянула руку и осторожно, пальчиком, потрогала что-то. На дне погреба Оксана казалась совсем маленькой. Глядя на неё сверху, Славик чувствовал себя большим и сильным.

Шорты сидели на нём ладно, на пряжке был изображён якорь, в кармане лежал перочинный ножик.

Волосы у Славика аккуратно подстрижены по случаю завтрашнего отъезда в пионерский лагерь. Вообще-то они очень густые и их трудно расчёсывать, поэтому часто взрослые говорят маме: «Ну, что он у вас такой взъерошенный всегда ходит?» А он не взъерошенный, просто у него волосы непослушные, вьются и во все стороны разлетаются.

Но сейчас они были в порядке, на ногах блестящие коричневые туфли и весь он — как новая копейка. И к тому же некогда ему! Он хотел скорее покончить с этим делом, подвернувшимся совсем некстати.

— Нет там никакой коробочки. И двери там никакой нет. Вылезай, Оксана! Во-первых, я уезжаю в пионерлагерь, а во-вторых, вылезай сию минуту! — так крикнул он Оксане. На что Оксана ему ответила:

— Сказала не вылезу — и не вылезу!

Славик её знал. Она не вылезет. Тогда он, раскинув руки, по бревну спустился вниз с намерением вытащить упрямую девчонку за шиворот или за косу, чтоб не лазила куда не надо! И увидел дверь.

Дверь была старая, из потемневшего дерева, кое-где её прогрызли древесные червячки, и оттого она была вся в тёмных замысловатых узорах. Когда-то запиралась дверь большим висячим замком. Сохранились два железных кольца, куда вдевалась загогулина замка, но сам замок, плоский и квадратный, лежал возле двери. Славик поднял его, покрутил в руках. Замок протяжно заскрипел. А может это не замок заскрипел, а дверь, потому что она неожиданно, сама по себе, чуть приоткрылась.

— Ой, — прошептала Оксана и тихонько поднялась с корточек.

— Боишься? — тоже шёпотом спросил Славик. Дверь как бы приглашала войти.

— Нисколечки, — неуверенно ответила девочка и отряхнула пыль с белого в синий горошек платьица. — А что там? — она показала пальцем на дверь.

— Откуда я знаю? — как можно беспечнее ответил Славик.— Может, там картошка хранится или огурцы солёные. Как у бабушки в деревне, Там ещё яблоки на зиму складывают.

— Я люблю яблоки, — сообщила Оксана. — Давай посмотрим? Всё равно здесь никто не живёт. Ругаться некому.

Дверь бесшумно отворилась. Оксана взяла Славика за руку.

— Съедим по яблочку и обратно! — предложила она.

— Пошли!

И они переступили порог.

За дверью были сумерки. Как будто день уже прошёл, а ночь ещё не наступила. Кругом были пустые бочки, старые ящики, разбитые бутылки и прочий хлам. Большое, мрачное подземелье. Едва ли тут остались какие-нибудь яблоки или огурцы. Серый потолок, серые каменные стены. Земляной пол. В углу, где ничего не разглядишь, кто-то что-то сказал.

— Там кто-то есть, — приподнявшись на цыпочки, сказала в самое ухо Славику Оксана.

— Да, — коротко ответил мальчик, не зная, что предпринять: то ли обратно возвращаться, то ли вперёд идти. И страшно, и любопытно.

Крепко взявшись за руки, Славик и Оксана всматривались в угол. Там кто-то ворочался и сопел.

— Эй, кто там? — дрогнувшим голосом спросила Оксана.

— Кто надо, тот и есть, — ворчливо ответили из угла.

И в это время сзади послышался щелчок. Ребята оглянулись. Сзади было темно — дверь захлопнулась. Славик попятился назад, нашёл ручку, подёргал. Бесполезно. Дверь изнутри не открывалась.