Человек осуществления не видит в мире ни рогов изобилия, ни черных дыр; слова Экклезиаста о том, что есть время собирать камни (архетип Творения) и есть время разбрасывать (архетип Растворения) не вызовут у него мистического восторга: для него естественно строить из уже кем-то собранных камней дом, который, разумеется, когда-то развалится на составляющие его камни, но перед тем долго простоит и послужит для населяющих его людей приютом, и это главное.
На низком уровне человек осуществления настроен сугубо на результат, причем понимает его весьма приземленно; его позиция: "А что мне это даст?". Проработка дает видение процесса осуществления целиком как определенного "экологического" баланса между объектом и средой: среда выделяет ему жизненное пространство и снабжает сырьем и энергией, которые объект частично тратит на собственные нужды, а частично возвращает среде в виде нужной ей продукции.
Человек осуществления не склонен брать большие и долгосрочные займы, предпочитая обходиться своими силами. Если же на нем повисает долг, то он может предпочесть приспособиться к этому состоянию, и тогда оно оказывается чрезвычайно устойчивым: сорвать где-то крупный куш ему не достает везения, а продать семейные драгоценности не хватает духа.
Типичное порождение архетипа Осуществления — восточное представление о карме как законе причин и следствий; в Евангелии та же идея выражена словами "Что посеешь, то и пожнешь". Ну, все-таки высеиваемые зерна существенно отличаются от пожинаемых колосьев, и наши поступки ведут иной раз к непредсказуемым последствиям, но тем не менее сама идея относительно автономного (от Бога) существования каузального и буддхиального планов, чье бытие регулируется некоторыми постоянными законами, безусловно относится к реальности фазы осуществления. В ее рамках невозможно явление зла беспричинно и ниоткуда ("Здравствуйте, я — зло!"), что характерно для фазы творения, и в равной мере невозможно отпущение грехов (так сказать, кармическая амнистия) без их адекватной отработки, что, однако, есть заурядное явление в фазе растворения.
Типичный человек осуществления умеет работать — если у него есть рабочее место, материал и соответствующие навыки, но найти себе работу и выучиться чему-то новому для него может быть проблемой, и здесь он не сравнится с человеком творения. Человек осуществления хорошо чувствует, что нужно сделать, взявшись за гуж, и он не окажется в положении дамы, которая, переехав из России в Нью-Йорк, через некоторое время в отчаянии воскликнула: "Я знала, что здесь говорят по-английски, но не до такой же степени!"
У человека осуществления, как правило, нет сомнений по поводу смысла его существования в целом. Этот смысл для него заключается в тщательной и последовательной проработке тех ситуаций, в которых человек оказывается, с начала и до конца. При этом эффективен он может быть на всем протяжении процесса, кроме его начала и конца, чего нередко не замечает, не придавая им особого (а тем более принципиального) значения. Организация рабочего места и утилизация отходов, с его точки зрения, не главное, — важен основной процесс и его результат.
По идее, человек творения и человек осуществления вдвоем представляют идеально созданную друг для друга пару (первый создает интересную для другого ситуацию, а второй ее отрабатывает), но они могут этого не осознавать и предъявлять взаимные претензии, в основе которых лежит идентификация партнера с собой, то есть непонимание его специфических талантов и особенностей. Так, человек осуществления склонен считать человека творения легкомысленным и безответственным, не ценящим свалившихся на него даров судьбы, не умеющим ими адекватно распорядиться, а главное — и не стремящимся к этому. Классический пример — отношения банкира (человек осуществления) и удачливого игрока (человек творения). Богатый банкир, с высот своего эгрегора, естественно, пренебрежительно смотрит на игрока, не способного пустить в оборот сваливающиеся ему на голову крупные суммы (выигранные, скажем, на скачках) и тут же спускающего их в кабаке; при этом богач как-то упускает из виду, что капитал, которым он по наследству владеет и который прибыльно и надежно вкладывает, первоначально приобретался совсем иными, достаточно авантюрными методами его прадедом. Прадед же по фундаментальному психотипу был отчетливым человеком творения и скорее бы нашел общий язык с игроком, чем с собственным правнуком.
Послушаем теперь перебранку двух супругов, живущих в разных временных фазах: жена — в фазе творения, муж — в фазе осуществления.
Жена. Какой же ты все-таки зануда!
Муж. Ты хочешь сказать, что я люблю все доводить до конца?
Жена. А особенно, когда это уже всем смертельно надоело!
Муж. По-твоему, лучше бросить дело на полпути?
Жена. Главной ошибкой моей жизни было, что я послушалась Ирэн и пошла вместе с ней на вечеринку к Питеру, где сразу в тебя влюбилась.
Муж. Ну, мне не показалось, что сразу… Я так и вовсе поначалу не обратил на тебя внимания. А потом, конечно, заметил… И немало потрудился, пока удалось довести тебя до венца, так что теперь терпи.
Жена. Ты испортил мне всю мою юность!
Муж. А теперь собираюсь сделать то же со зрелостью и старостью.
Жена. Ах, милый! (Порывисто обнимает.)
Человек осуществления, как видим, победил, хотя поначалу его шансы были невелики. Вообще с ним бывает очень тяжело, особенно на его (психологической) территории, поскольку он слишком хорошо знает, что хорошо и что плохо, каковы цель, средства и критерии эффективности. Аргумент, что все в этом мире приходит от Бога и уходит к Нему обратно, для человека осуществления не окажется сколько-нибудь убедительным и весомым; он считает, что Бог создал его и его работу и эту работу нужно добросовестно исполнить. Кто тут возьмется возражать? А, между тем, возражения вполне даже существуют, но для того, чтобы их услышать, нужно изменить качество времени, перейдя в фазу творения или растворения, а это для человека осуществления чрезвычайно трудно (он и на рождение и умирание будет смотреть как на работу).
В своей эмоциональной жизни человек осуществления эффективен. У него можно научиться искусству проживания эмоций. Чувство, которое им владеет, не покинет его, пока полностью не отыграет и не начнет превращаться во что-то иное (например, в свою противоположность). При этом эмоция может в рамках своего основного содержания постоянно воспроизводиться, варьироваться, выражаться в самых разнообразных видах и формах — умение, необходимое актеру в характерной роли. Правда, исчерпывая свое чувство, человек осуществления рискует исчерпать партнера (а то и все свое социальное окружение), поэтому ему нужно следить за диапазоном и ассортиментом своих чувств, чтобы всегда можно было предложить окружающим хотя бы два-три разных.
Человек осуществления в своих чувствах не стремится к выраженным открытиям и окончаниям: у него что-то есть (откуда-то оно взялось — непонятно, откуда, да и не важно это), и он с ним занимается. Его нелегко (особенно если он этого не хочет) "завести" с пол-оборота, но если чувство им овладеет, ему трудно с ним справиться, пока оно не пройдет свой путь по его психике. Зато он может успешно работать над овладением своими эмоциональными процессами, их конструктивизацией, высветлением и т. д. Единственное, что будет ему плохо удаваться, — это контроль за возникновением эмоций и их окончательным уходом. Вновь появляющиеся чувства будут им чаще всего регистрироваться как вполне созревшие, и овладеть умением идентификации и истребления сорняков, пока они еще только проклюнулись, ему будет сложно. С другой стороны, ему будет сложно отслеживать и завершение своих переживаний, так что негативное чувство, которое, как ему кажется, давно его оставило, может еще долго бродить в несколько измененном виде по его подсознанию, отравляя его. Ему нужно старательно учиться искреннему и полному прощению, прощанию, забыванию, быльем порастанию.
