Болдырев — начальник строительства.

Валька — его сестра, медичка.

Максимка — зав. бюро рационализации.

Лагутин — секретарь партколлектива.

Гончаров — главный инженер.

Картер — американский инженер.

Груздев — инженер-технолог.

Касторкин — инженер, зав. внутри-строительным транспортом.

Данило Данилович — инженер.

Калугин Симон Симонович — инженер.

Татьяна Львовна — его жена.

Рыбкин — секретарь Болдырева.

Переводчица.

Доктор.

Сиделка.

Секретарь производственного совещания.

Председатель производственного совещания.

Строители-костромичи:

Лаптев Ермолай.

Михалка.

Артамон.

Зотов Анисим.

Суматохинов Лаврентий.

Дудыкин.

Темин Кондрат.

Грищук Фетиска.

Рабочий в розовой рубахе.

Тюша.

Краличкин — металлист.

Демин — десятник.

Комендант.

Шофер.

Кухарка.

Первая работница кирпичного завода.

Вторая работница.

Третья работница.

Первый техник.

Второй техник.

Комягин — железнодорожник.

Неизвестный пьяный.

Строители, металлисты, рабочие.

Кустарник. Дерево. Скамейка. За кустами рабочий барак, где ужинают строители. Предсумеречный час. Валька, Гончаров.

Валька. Вы знаете, что сегодня восьмой случай заболевания брюшным тифом по строительству?

Гончаров. Предположим, знаю.

Валька. Так вот за это «знаю» вас следует крыть. Ваши уважаемые спецы, чорт бы их взял, до сих пор не сделали хлорирование воды. Нет, вы подумайте, что это такое, — пять тысяч рабочих пьют речную воду, а вы никого не умеете подтянуть!

Гончаров. Подтянуть…

Валька. Вы знаете, чем это может кончиться? Я, как медичка, отлично понимаю. Я буду протестовать и ставить вопрос… в общественном порядке. Тут эпидемия, а вы чему улыбаетесь, товарищ Гончаров? Где тут барак сорок первый? Этот, что ли?

Гончаров. Этот.

Валька ушла в барак.

Крыть… ей дозволено крыть меня… «Спецы, чорт бы их взял…» Девушка — какой язык!

Из-за кустов выбегает Лаптев Ермолай, бородатый крестьянин с иконописным лицом.

На нем белые порты, белая расстегнутая рубаха.

Лаптев. Товарищ начальник, дозвольте сказать, что ж это…

Гончаров. Говори.

Лаптев. Как же это такое? Девка какая, чижик-девка, сквернавка, лезет ко мне с приказом: скидай порты при всех. А? Я со своей старухой тридцать годов прожил, но чтобы без портов перед ней — ни-ни! А тут же бабы, кухарки, на срамоту нас не могете выставлять. Не могете! Нет такого закону! Во!

Гончаров. Ничего не понимаю! Какой чижик? Какая девка?

Появляются строители один за другим. С ними кухарка.

Лаптев. Ишь ты, не понимаешь? Девка-сквернавка порты заставляет скидывать, а он не понимает! Вот люди добрые скажут, что понос, — не спорю. Но без портов не позволю.

Гончаров (строителям). Объясните, что у вас произошло?

Михалка. А что произошло… Мужик дело говорит. К чему такое издевательство над нами, к чему людей силком волочь? Он с артелью пришел и при артели останется. (Отходя.) Воду заразили, а теперь, как туши, в барак волокете.

Гончаров. Кто заразил воду? Что за глупость говоришь!

Кухарка. Нет, товарищ архитектор, вы уж нас не глупите. Нам по кухаркиному делу оно заметно стало.

Гончаров. Что же вам заметно стало?

Кухарка. А то, что народ травится.

Лаптев. Вот она, ваша дьявол, идет. Что она меня нюхает? Пусть кобылу понюхает. Порты скидывать не дамся. Хоть милицию позови. Нету такого закону!

Входит Валька.

Валька. Вот чудак дядя… Чего ты сбежал?

Михалка. Все мы чудаки, только вы умные.

Валька. А ты молодой, грамотный наверно, постыдился бы дурачком прикидываться.

Михалка. Дураки у кобелей хвосты крутят, а мы люди рабочие.

Кухарка. Да, да. Мы не чортовы куклы какие-нибудь… (Артамону.) Шляется… Выкаблучивается… Командует…

Гончаров уходит.

Кто она такая есть тут? Кто она такая может быть?

Артамон. Что это ты с нами хихеньки да хаханьки? Кто ты такая, девка, откедова ты представилась? Покажи бумагу, что тебе дадено право народ раздевать.

Лаптев. Что вы из нас последние кровя пьете, а? Что я вам, Ермолай Ерофеев сын, — скот али животная? Отродясь срамоты такой не видали… Ишь, какую силу взяли над простым народом! Душегубы вы, душегубы! Ох, моченьки моей нету… (Опускается на скамейку.) Горит мое нутро, огнем горит…

Валька. Товарищи, неужели вы не понимаете…

Кухарка. Всё понимаем.

Валька. Что у него тиф, брюшной тиф, что его сейчас же надо отвезти в больницу!

Артамон. А ежели человек не хочет, какое ты имеешь право над ним?

Михалка. Из артели людей не выдавать!

Суматохинов. Товарищ барышня, народ не мути, без тебя мутно нам.

Валька. Чего вы раскудахтались, точно бабы деревенские? Ваш товарищ заболел, значит его надо отправить в больницу. Только и всего. Помогите мне его довести до кареты. Не хотите — не надо. Я позову шофера. (Ушла.)

Лаптев. Братцы!.. Михал, а Михал, отведи меня на место, а то я сам не дойду никак.(Поднялся.) Сволочушку эту в барак не пущайте. Поганка проклятая. (Ушел.)

Михалка. Что же это, ребята, терпеть?

Артамон. Депутацию выбрать надо.

Суматохинов. «Депутацию»!.. Плюнут они на твою депутацию и размажут. Депутат!

Артамон. А без порядку ты не сила. Хлюст елецкий!

Михалка. Да что вы толкуете: мы не сила? Мы и есть самая первейшая сила. Допрежь такого кощунства над рабочим классом не было. Воду отравили, сукины сыны!

Зотов. Молчи, ухо свиное, молчи! Умнее тебя люди скажут. Первогодки у нас повек молчали.

Артамон. Первогодки ложки кунай за старшими… А я прямо скажу — силов нет. Вода, конешно, отравленная, народ валит на мертву постель. Насчет продукции — никакого приварку не видим. Мяса нехватает. Где это видано?

Входят Валька и шофер.

Валька. Вот здесь надо взять. Где же он?

Михалка. В нужник пошел, барышня. Просил вас немного обождать.

Валька. Если в нужник пошел, мы обождем.

Артамон. Куда бы он ни пошел, тебе его не видать, вот что!

Михалка. Артель постановила из присмотру товарищей не выдавать.

Шофер. Чего ты орешь-то, чудак-человек?

Артамон. Артель постановила — на наших глазах лечить.