Иногда до нее доносились обрывки разговоров, в которых имя ее жениха соседствовало с именами самых знаменитых лондонских красавиц, – все они, оказывается, в свое время были близко знакомы с ним. Кое-что говорилось прямо самой Виоле.

– Ну, ваш Рейберн всегда был повесой!..

– Не представляю, как вам удалось с ним познакомиться? Насколько мне известно, он бывает только в избранном кругу – например, у герцога и герцогини Мальборо…

– Помнится, однажды Рейберн был там с… Виола замирала, и в следующий момент, как правило, произносилось имя одной из тех блестящих красавиц, которыми она всегда восхищалась и портреты которых украшали первые полосы иллюстрированных журналов.

Взять, к примеру, леди Давенпорт. Нет, уверяла себя Виола, она никогда не забудет соблазнительную, пьянящую красоту этой женщины, которую она впервые увидела рядом с Рейберном на приеме у маркизы Роухэмптонской!

Ну как можно соперничать с нею? Как?..

Только тут Виола опомнилась. Оказывается, она довольно долго простояла у окна, ничего не делая, погруженная в эти не слишком приятные размышления. Девушка тут же мысленно отругала себя – нельзя быть такой рассеянной, проводить столько времени в праздности, пора заняться чем-нибудь полезным – например, ответить на письма. Вон их сколько накопилось!

И действительно, в последние дни на имя Виолы поступило множество писем. Там были послания от школьных подруг, которые прочли в газетах сообщения о ее помолвке, поздравления от дальних родственников и старинных друзей ее матери и отца.

Сняв шляпку, девушка аккуратно положила ее на стул и подошла к письменному «столу. Когда-то он принадлежал отцу Виолы, а теперь был завален ее собственной корреспонденцией. Только она собралась приступить к делу, как дверь открылась и в кабинет вошел дворецкий, неся на серебряном подносе еще одно письмо.

– Там у дверей стоит карета, мисс Виола, и кучер говорит, что ему приказано дождаться ответа.

Виола взяла в руки письмо.

Она сразу заметила траурную кайму на конверте. Почерк показался ей незнакомым.

Взглянув на подпись, девушка удивленно ахнула и тут же углубилась в чтение.

«25 июня 1907 г.

Лондон, Белгрейв-сквер, 24

Дорогая мисс Брэндон!

Я – старинный друг Вашего жениха Рейберна Лайла и, естественно, мечтаю с Вами познакомиться. Буду Вам весьма признательна, если Вы сумеете выкроить время и заехать сегодня днем ко мне на чай.

Мне бы хотелось о многом с Вами поговорить – в частности, о свадебном подарке. От души надеюсь, что Вы примете мое предложение, так как я вскоре уезжаю из Лондона.

Искренне Ваша, Элоиза Давенпорт».

Виола в недоумении изучала размашистую подпись, занимавшую почти полстраницы, и не знала, на что решиться.

Она не испытывала ни малейшего желания встречаться с леди Давенпорт. Было ясно, что с этой женщиной у Виолы нет и не может быть ничего общего. Кроме того, в глубине души девушка боялась оказаться наедине с этой коварной соблазнительницей, которая так призывно и по-хозяйски смотрела на Рейберна тогда, на приеме у маркизы Роухэмптонской.

«Ну нельзя же, в самом деле, быть такой трусихой! – укорила себя Виола. – Что она может сделать мне дурного?»

Письмо написано как нельзя более дружелюбно. И потом – если она откажется пойти к леди Давенпорт, Рейберн может обидеться, что она так невежливо обошлась с его старинной приятельницей…

Виоле вдруг захотелось посоветоваться с Рейберном, как лучше ей поступить. Но она знала, что это невозможно, – он сейчас находился в парламенте, куда ей не было доступа.

«Может, все-таки лучше отказаться от приглашения? – размышляла Виола. – И как это сделать, чтобы не обидеть леди Элоизу?»

Только тут она заметила, что дворецкий все еще ждет ответа, и, чувствуя себя беспомощной и слабой, решила пойти по пути наименьшего сопротивления.

– Скажите кучеру, что я принимаю приглашение леди Давенпорт и спущусь через десять минут.

– Слушаюсь, мисс.

Дворецкий вышел из кабинета, а Виола поднялась к себе.

Переодеваясь с помощью горничной в свое самое лучшее дневное платье, девушка размышляла, правильно ли она поступила, решив поехать к леди Давенпорт.

«Но ведь если бы я отказалась, – тут же мысленно возразила она себе, – со стороны могло бы показаться, что я ревную или завидую ей. А мне бы не хотелось, чтобы Рейберн так думал!»

Виола спустилась вниз даже раньше, чем через десять минут. Выглядела она необычайно мило – на ней было белое платье, отделанное бледно-сиреневыми лентами, и широкополая шляпка, на которой красовались букетики глициний такого же цвета.

Однако на лице девушки застыло напряженное выражение, и пока карета везла ее на Белгрейв-сквер, она чувствовала, как у нее дрожат руки.

Жилище леди Давенпорт оказалось огромным внушительным зданием. Внутри дома явственно ощущался запах экзотических восточных духов, которыми предпочитала пользоваться его хозяйка.

В холле находились двое лакеев и дворецкий, который медленно и торжественно повел Виолу по широкой лестнице на второй этаж. Вскоре они очутились в просторной гостиной.

– Мисс Брэндон, миледи! – громко возвестил дворецкий.

Виола нерешительно шагнула вперед. Навстречу ей из кресла, буквально утопавшего в белых лилиях, поднялась изящная дама в черном траурном платье.

Этот цвет мало кому к лицу, однако траурный наряд леди Давенпорт лишь еще сильнее подчеркивал красоту ее каштановых волос и ослепительную белизну лица, на котором выделялись яркие изумрудно-зеленые глаза.

Глядя на хозяйку дома, Виола подумала, что сегодня леди Давенпорт больше, чем обычно, похожа на экзотическую райскую птицу, и в очередной раз удивилась, почему Рейберн тяготится обществом такой обворожительной женщины.

– Как мило, что вы пришли, мисс Брэндон! – сказала леди Давенпорт, протягивая Виоле руку, белую, тонкую и изящную, казавшуюся слишком хрупкой для украшавших ее массивных колец.

– Благодарю вас за приглашение, – откликнулась Виола, пытаясь справиться с волнением.

– Прошу садиться! – предложила леди Давенпорт, указывая на диван рядом со своим креслом.

Виола присела на самый краешек. Она чувствовала себя как робкая школьница в присутствии грозной классной дамы или как маленький беззащитный кролик рядом с огромной хищной змеей.

Чрезвычайно восприимчивая в отношении других людей, Виола нутром чувствовала, что за внешне милой улыбкой леди Давенпорт скрывается зловещая сущность, а в пожатии ее руки нет подлинной сердечности.

– Мне кажется, у нас так много общего, что нам непременно надо поближе узнать друг друга, – с показной любезностью произнесла леди Давенпорт.

В этот момент дворецкий и лакеи внесли поднос, уставленный многочисленными принадлежностями для обычного пятичасового чаепития.

Леди Давенпорт принялась хозяйничать. Необыкновенно грациозно, едва касаясь тоненькими пальчиками серебряной коробки с чаем и миниатюрного чайника, она заварила золотистый ароматный напиток, а затем налила его в крошечные фарфоровые чашечки, предварительно положив поверх них серебряные фильтры.

На подносе подали множество соблазнительных аппетитных вещей – сандвичи, горячие булочки, спаржу, искусно запеченную в тесте из непросеянной муки, и рыбный паштет на кусочках белого хлеба.

Помимо этого, там были и сладости – восхитительные пирожные, пропитанные мадерой и покрытые глазурью, с вишневой, сливовой и кремовой начинкой.

В другое время Виола охотно отдала бы должное всему этому великолепию, но сейчас из-за волнения ей кусок не шел в горло.

– Мы с Рейберном старинные друзья, – сказала леди Давенпорт, разлив по чашечкам чай. – Я думаю, он говорил вам, какие добрые – очень добрые! – отношения нас когда-то связывали.

– О да, конечно… – пролепетала Виола.

– Я так надеюсь, что он будет счастлив! – продолжала леди Давенпорт. – Вы же понимаете – Рейберн человек необыкновенный. С ним иногда бывает так трудно…