И, опустив голову, добавила еле слышно:
– Я даже начала жалеть, что та бомба… Ну, помните, у вас дома? Что она не взорвалась – тогда меня бы уже не было на свете…
– Вы не должны так говорить! – запротестовал Рейберн. – Слышите, никогда больше так не говорите и не думайте об этом! Я уже трижды спасал вас, Виола, и знайте, что спасу и в четвертый, и в пятый, и в сотый раз, если только понадобится!..
Виола подняла на него глаза.
– Вы редкий человек, – прошептала она. – Просто не верится, что судьба была так благосклонна ко мне и устроила нашу встречу…
Голос ее дрогнул при этих словах, и это чрезвычайно тронуло Рейберна. Их глаза встретились, и оба долго не могли отвести взгляд.
Рейберн старался убедить себя, что смотрит просто потому, что пытается понять, что именно делает эти глубокие, темные зрачки такими выразительными.
На самом деле была еще одна причина, по которой он не мог отвести глаз от Виолы, – ему снова, как недавно на балконе, захотелось обнять ее, защитить от жестокого мира, успокоить…
Улыбнувшись, Рейберн сказал:
– Не только у вас есть причины быть благодарной. Как я уже сказал, вы в равной степени оказываете услугу мне. С помощью этой помолвки я смогу разрешить некоторые собственные проблемы.
Виола, собравшись с духом, спросила:
– А та красивая леди… ну, та, с которой вы были у маркизы Роухэмптонской… она очень рассердится, когда узнает о нашей помолвке?..
«Этого следовало ожидать», – подумал Рейберн. Такая умная и наблюдательная девушка, как Виола, не могла не понять, что проблема, о которой он упомянул, каким-то образом связана с Элоизой Давенпорт.
Тщательно подбирая слова, он сказал:
– Думаю, что леди Давенпорт будет немного удивлена этим сообщением – впрочем, так же как и гости графа, когда им объявили эту новость несколько минут назад. А вообще-то я бы вам посоветовал не забивать себе голову такими вещами!
– Вы хотите сказать, что мне не стоит говорить о ней? – с детской наивностью спросила Виола.
– Надеюсь, что мы всегда сможем говорить между собой откровенно на любую тему, – ответил Рейберн. – Однако должен заметить, что если мужчина до женитьбы был знаком с дамой, которую в обществе обычно называют «очаровательной леди», его будущей жене лучше как можно меньше об этом знать!
– Понимаю, – задумчиво произнесла Виола, – и прошу вас – если я буду делать ошибки или неправильно себя вести, вы мне сразу же об этом скажите. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня вы попали в неловкое положение…
Рейберн улыбнулся.
Ему нравилась манера этой девушки говорить разумные вещи, причем всегда к месту, а ведь от особы столь юной этого было трудно ожидать. Вообще, на взгляд Рейберна, Виола очень отличалась от обычной светской девушки, каких он в большом количестве встречал в обществе.
«Наверное, это происходит потому, что она так чувствительна и разумна», – предположил он.
Обычно женщины, которыми увлекался Рейберн Лайл, быстро ему надоедали. Они были слишком предсказуемы. Еще до того, как они раскрывали рот, можно было угадать, что они скажут. И так же очевидны были их поступки.
Хозяин дома поднялся из-за карточного стола и подошел к Виоле и Рейберну.
– Теперь ваша очередь играть, Лайл, – сказал он. – Надеюсь, вам повезет больше, чем повезло мне в последнем роббере!
– Недаром же я ношу прозвище Счастливчик Лайл! – задорно отозвался Рейберн. – Сейчас мы это проверим!
Он знал, что эти слова вызовут досаду графа, и произнес их нарочно, чтобы позлить его. Улыбнувшись Виоле, Рейберн направился к игрокам.
Граф же опустился на диван возле Виолы. Впервые, находясь рядом с ним, девушка вовсе не испытывала страха – напротив, смело взглянула ему в глаза и даже улыбнулась.
– Вы счастливы? – спросил граф.
– Очень! – с жаром ответила она.
– Я и не знал, что вы близко знакомы с Рейберном Лайлом. Кажется, сегодня днем вы поздоровались с ним не слишком радушно.
Виола с легкостью нашла ответ.
– Тогда я еще не сказала мачехе о моих чувствах к Рейберну и мне приходилось соблюдать осторожность…
Граф, похоже, вполне удовлетворился этим объяснением. Помолчав немного, он сказал вполголоса:
– Вы не представляете, как я огорчен и разочарован тем, что вы решили выйти замуж за другого!..
– Простите, но я вас не понимаю…
– Мне казалось, вчера вечером вы должны были понять, что я в вас влюблен, – возразил граф. – Ах, Виола, это была любовь с первого взгляда! И как раз во время этого уик-энда я намеревался просить вас стать моей женой…
– Простите, если я… причинила вам боль… Виола испытывала страшную неловкость и страстно желала, чтобы этот неприятный для нее разговор кончился как можно скорее.
– Это не просто боль, – сухо заметил граф. – Я чувствую себя одураченным, обманутым! Словно у меня украли то, что уже, казалось, принадлежит мне…
В его голосе зазвучала такая страсть, что Виола невольно содрогнулась, но тут же вспомнила, что теперь граф ничего не может ей сделать – у нее есть Рейберн, и он защитит ее.
– Мне очень жаль, что все так сложилось. Еще раз прошу меня простить, – повторила она после паузы.
Жаль настолько, что вы можете и передумать? – живо поинтересовался граф. – Поймите, Виола, я дам вам гораздо больше, чем Рейберн Лайл, хотя он, конечно, очень богат! Переменить решение еще не поздно… – Помолчав, он добавил: – Известная поговорка гласит: «Лучше быть милашкой старика, чем рабыней молодого». И вы, Виола, были бы моей милашкой, если бы согласились выйти за меня замуж! А со временем – кто знает? – даже, может быть, и сами полюбили меня…
Виолу охватило чувство гадливости, и она инстинктивно отпрянула от графа. Сделав над собой усилие, девушка подавила в себе отвращение и проговорила:
– Я чрезвычайно признательна за все те добрые слова, которые вы мне только что сказали, но ведь я помолвлена с Рейберном, а он вряд ли бы их одобрил!..
– Черт бы его побрал! – выругался граф, забыв о хороших манерах. – Он сумел обойти меня на самом финише, а я терпеть не могу проигрывать… Повторяю, Виола, вы мне нужны, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы заставить вас изменить свое решение до того, как вы станете женой Лайла!..
Виолу испугали слова графа, произнесенные им с такой настойчивостью. Стараясь сохранять достоинство, она поднялась с дивана и сказала:
– Надеюсь, ваша милость меня извинит – путешествие было таким утомительным… Могу я удалиться к себе в спальню?
– Да, конечно, если вы этого хотите, – вежливо отозвался граф. – Но знайте – в следующий раз вам так легко от меня не отделаться!..
Виола направилась к дверям, испытывая чувство невероятного облегчения.
Граф предупредительно распахнул их перед нею, но прежде чем выйти из гостиной, она бросила прощальный взгляд на Рейберна, который, сидя за столом, играл в бридж.
Виола помахала ему рукою, а он, приподнявшись, вежливо поклонился. Затем девушка вышла в мраморный холл. Граф последовал за нею.
Это ее ничуть не встревожило, так как Виола знала, что в холле наверняка находятся слуги, в обязанности которых входило зажигать свечи. Хотя в имении графа, как и во многих загородных домах знати, уже имелось электрическое освещение, по давней традиции гости поднимались к себе в спальни, неся в руках подсвечник со свечой.
Взяв у слуги изящный подсвечник, Виола протянула свободную руку графу и сказала:
– Спокойной ночи, милорд, и спасибо за то, что пригласили меня в ваш чудесный дом!
Он с силой стиснул ее пальцы и, так как вокруг были слуги, сказал лишь:
– Спокойной ночи!
После этого граф поцеловал руку Виолы. Хотя ей по-прежнему это было не слишком приятно, былого страха от его прикосновения она уже не испытывала.
Не оборачиваясь, девушка начала медленно подниматься по ступеням, чувствуя, что граф не сводит с нее глаз.
Войдя в свою спальню, Виола заперла дверь.
Воскресные газеты опубликовали сообщение о том, что в Париже скоропостижно скончался лорд Давенпорт. Рейберн чувствовал, что некоторые гости графа украдкой наблюдают за ним, ожидая его реакции на это печальное известие.
