После обеда мы отправились к Знамению и поставили свечи, и молитва там напомнила мне последний день, когда мы, преклонив колени, молились вместе. О, любовь моя, если б ты знал, как тяжко мне твое отсутствие! И как мне хочется заключить тебя в объятия, прижать к сердцу и почувствовать мир и успокоение в твоей неизменной любви!

Теперь я должна кончать — из-за массажистки, а затем еду в наш лазарет.

А. проводит день в городе до 5-ти, так что у меня будет время посетить еще один лазарет и, может быть, взять Изу на прогулку.

Прибыло три новых офицера из Тарнополя, и я сделала им перевязки. Один из них, старый, служил много лет в Литовском полку Бэби и помнит меня, когда я 22 года тому назад приезжала в Симферополь.

После завтрака мы едем в Матф. лазарет.

Мне принесли прелестные иконы, писанные ранеными солдатами, которые раньше никогда не рисовали, а также сделанную ими басму.

Пишу во время завтрака, так как потом у меня прием. Только что получила твою телеграмму из Жмеринки. Рада, что там весенняя погода. Надеюсь, что ты можешь немножко погулять, когда приедешь сегодня вечером.

Теперь прощай, мой милый Ники, мой дорогой муженек. Без конца целую и благословляю.

Навеки твоя старая

Солнышко.

Царское Село. 29 марта 1916 г.

Мой любимый!

Не имею понятия о том, когда и где ты получишь мои письма. Только что мне принесли твою телеграмму из Каменец-Подольска, которая пришла только полчаса тому назад. Здесь тоже сегодня утром серо и уныло.

Мне очень интересно знать, увидишь ли ты где-нибудь моих Крымцев — они приблизительно в 20 верстах от того места, где ты ночевал.

Бедному маленькому Никите[801] вчера делали операцию, но я не знаю подробностей, — ухо; как бы то ни было, доктора, по-видимому, довольны.

Дети работали на льду, а я сидела на солнце около 3/4 часа, глядя на них. Д-р Зуев вернулся, — надеюсь увидать его, он ездил в Дармштадт к Виктории, чтоб отвезти ей мое письмо. Дикки ходит на костылях: он недавно сломал ногу, катаясь на салазках. Пасху он проводит у своих родителей в Кент-Гаузе.

В этом году Пасха совпадает. Луиза опять во Франции в госпитале. Вчера А. читала нам — бедная девочка, она плохо читает и делает бесчисленные ошибки в английском языке.

Любимый мой, покончи с этим вопросом о новых митрополитах; он опять обсуждался в Синоде, — поверь мне, это неправильно, у нас нет людей, и это только повредит церкви. Наши епископы должны стать лучшими людьми прежде, чем думать о том, чтобы сделать их митрополитами. Это слишком рано, принесет много вреда и возбудит еще больше трений в церкви.

Была в лазарете А. и перевязала трех самых тяжелых. Теперь поеду в лазарет улан, а перед этим должна принимать.

Татьяна Андреевна придет к чаю. Увы, Ольга говорит, что она не может прийти к нам. Как грустно, я надеялась поговорить с ней!

Прощай, ангел мой, Бог да благословит и сохранит тебя!

Осыпаю тебя, мой ненаглядный, нежными поцелуями и так стремлюсь к тебе!

Навеки твоя старая

Женушка.

Ц.С. 30 марта 1916 г.

Мое сокровище!

Пишу тебе за завтраком, потому что утром не было времени. Прочла все молитвы, приняла массажистку, ходила в нашу пещерную церковь к обедне (много думала о тебе), а затем в наш лазарет, где сделала 10 перевязок, — теперь чувствую себя усталой. Должна принимать. В 4 еду в Красный Крест, где раздам окончившим курс их дипломы, и они получат крест. Затем у нас обедают т. Ольга, Мавра и Елена, так как в этом году я их еще не видела.

Серый день, собирается идти снег, но не холодно. Поеду кататься с девочками, чтоб немного освежиться. А. уехала на день в город, — виделась с ней в церкви.

Очень благодарна тебе за 2 вчерашних телеграммы, любимый мой.

Мы в восторге, что ты видел нашу сотню.

Приходило трое от кинематогр. “Pate” для поднесения Алексею аппарата и нескольких фильм. Бэби начал лучше играть на балалайке, у Татьяны тоже вчера был урок, — я хочу, чтоб они все научились играть вместе, это будет прелестно.

Сокровище мое, теперь я должна кончать. Бог да благословит и защитит тебя и да сохранит от всякого зла! Покрываю тебя нежными, страстными поцелуями. Навсегда, любимый муженек, твоя старая

Женушка.

Ц.С. 31 марта 1916 г.

Дорогой мой!

Надеюсь, что ты получишь это письмо завтра по приезде. Как я рада, что все сошло так успешно и что погода стала теплее!

Обедали Мавра и Елена, т. Ольге помешала прийти простуда. Сегодня уезжает Христофор[802]. Елена читала нам очень интересное письмо от Веры[803] о тех ужасных днях, которые они пережили в Черногории, и об их чудесном спасении! Она пишет так умно и живо, — настоящий кошмар, — бедняжка. Мавра просит тебя вызвать отсюда Игоря, чтоб вырвать его из дурной среды, — Элла Бенкендорф и т.д.; она снова хочет говорить с Варавкой о здоровье мальчика.

Опять одинокое возвращение в ставку, бедный малютка! Как мне хочется держать тебя в объятиях и осыпать поцелуями, — а тебе?

Я знаю, что Вл. Ник. и Данини разрабатывают планы для института Феодорова, и планы будут посланы ему и Воейкову для выбора, — только, пожалуйста, скажи Феод., что я должна видеть их, так как возможно, что предложу некоторые изменения. И я прошу тебя настоять на том, чтоб Ане было позволено купить тот участок, который она выбрала (от 10 до 12000 р.) и о котором знает Воейков. Только он не будет стоять за Аню, он не настоящий друг ее, когда это ему не подходит. Дай ему и Феод. от твоего и моего имени приказание позволить ей приобрести этот участок теперь, — он им не нужен, у них есть большой участок земли рядом с этим. Это против фотографа, где Ворон[804] упал в воду, немного выше. Она может устроить там огород.

Воейков уговорился о продаже и покупке этих участков с каким-то человеком; он очень упорствует и злится, что А. и Путятин говорили об этом и смотрели участок и уговорились с тем же человеком, что она хотела бы купить его для своего дома инвалидов. До того, как она достанет деньги для стройки, она может развести овощи для своего убежища. Я не хочу, чтоб Вл. Ник., Дер. и Феод. жадничали. Так ты дай это приказание, — Феод. послушается. И то и другое — под моим покровительством, а потому Воейков может дать Харлампову (кажется, так его фамилия) приказание продать тот участок, который Аня уже выбрала (раньше, чем мы подумали о нем для медицинского института и ведь там еще много места), чтоб она могла теперь купить его, а он может написать ей, что мы оба желаем, чтоб она купила этот участок (или мы можем подарить ей его на Пасху от 10 до 12000, — как ты думаешь?) — только, пожалуйста, сделай это сейчас же и не дай им обмануть ее.

Прости, что беспокою тебя, но я знаю, что она очень волнуется по поводу этого участка, и хорошо, что она должна думать о нем, о планах, о посадках и т.д.

Мы выезжаем из дому раньше 10 часов, так как в 10 1/2 назначено освящение часовни при моей школе Нар. Искусства, — затем в 12 1/2 завтрак в Аничковом. В 2 часа у Ольги комитет и прием пожертвований. Я, вероятно, поеду в склад с Татьяной или в лазарет, или к Никите. Он поправляется.

Прекрасное утро. Мне не хотелось бы ехать в город, — эти поездки всегда очень утомительны.

Тебе будет скучно, когда Дмитрий опять уедет. Гр. Палей[805] написала мне длинное письмо с просьбой к тебе держать его[806] подальше от полка, так как здоровье его плохо, и ему очень не хочется уезжать.