Она вспомнила угрозы и то чувство, которое испытывала, лежа в холодном поту на бетонном полу.

     "Один шаг за другим, — говорила она себе. — Как солдат. Ничего не произойдет. Ты бывала и в худших переделках".

     Она встала за спинкой стула, ожидая, когда он обратит на нее внимание. Но он продолжал разговаривать с двумя другими мужчинами, сидящими за его столом. Наконец один из собеседников поднял глаза на Валю. Громила тоже повернул голову и взглянул в ту сторону, куда смотрел его собеседник; складки жира нависли над его воротником.

     - Здравствуйте, — сказала Валя. Громила посмотрел на нее. В его взгляде было любопытство, смешанное с подозрением. Он не ответил.

     — Мы раньше встречались, — продолжала Валя.

     Громила кивнул:

     — Я знаю.

     — Позавчера ночью, — сказала Валя, стараясь сохранить спокойствие. Ей хотелось заплакать и убежать. Вместо этого она старалась придать своему голосу легкую сексуальность кинозвезды. — Я была с подругой по имени Таня.

     — Я знаю, — повторил громила. — Я никогда не забываю женщин, которые уходят от меня, когда на столе еще полно выпивки.

     Их глаза впервые встретились. Валя увидела ненависть в его темных зрачках.

     "Я не могу сделать это", — сказала она себе.

     Валя положила руку на плечо громилы, так что ее пальцы легли на холодную цветную эмблему. У нее было чувство, что ее заставили дотронуться до змеи. Но она не убирала руку.

     Она улыбнулась как можно приветливее.

     — О, — сказала она, смеясь, — вы меня не поняли. Я думала, вы не находите меня привлекательной и хотите остаться с Таней. Я думала, вам понравилась Таня.

     Выражение глаз громилы несколько смягчилось. Затем его лицо осветилось широкой улыбкой и стали видны крупные, белые, чисто американские зубы. "Предназначенные для пережевывания американских бифштексов", — подумала Валя.

     — Я? — засмеялся громила. — Я? Влюблен в старушку Таню? — Его собутыльники тоже начали смеяться. — Это невозможно.

     — Вы обидели меня, — солгала Валя. — Я думала, вы хотите, чтобы я ушла. — Она старалась вспомнить несколько разговорных английских выражений, которым не учат в советских школах. — Вы так смотрели на Таню.

     — Я и не знал, что ты хочешь переспать со старушкой Таней, Билл, — сказал один из его собутыльников. — Оказывается, она в твоем вкусе.

     Громила опять засмеялся, но на этот раз менее натянуто.

     — Старушка Таня, — сказал он. — Никто, кроме Джимбо, не согласится посоревноваться с этой кобылкой.

     Третий сидящий за столом офицер покачал головой, как будто бы попробовал что-то мерзкое.

     - Старый Джим слепой, как летучая мышь.

     — Я думаю, Джимбо нравятся девушки в теле, — сказал громила. Из-за акцента его трудно было понять. Он не двигался, и Валина рука все еще лежала на его плече. — Боже, я помню, как в Хуачуке сукин сын вечно торчал в Пако или Агуа Приета и развлекался с какой-нибудь здоровенной мексиканкой. Однажды чуть было не опоздал на поверку.

     — Да, вот это были денечки, — согласился третий. — Во всяком случае, мексиканки мылись достаточно часто. — Он посмотрел Вале в лицо, затем скользнул взглядом по ее фигуре, а потом опять посмотрел ей в глаза. У него было беспредельно наглое выражение лица.

     Громила вывернулся из-под Валиной руки. Она подумала, что он собирается избавиться от нее, и уже начала впадать в панику. Она готова на все, даже встать на колени. Валя представила себе огромного следователя с рыхлым лицом, склонившегося над ней. Она вспомнила более молодого красивого офицера, который уверял ее, что от нее требуется лишь подружиться с одним человеком. Он говорил это таким спокойным тоном, что она сразу почувствовала, что наступил конец света.

     Громила ногой толкнул стул, стоящий у самого стола.

     — Садись, — сказал он Вале. — Что ты будешь пить?

     Валя почти упала на край стула, ударившись задом, а позвоночник задрожал в ожидании боли. Только через некоторое время боль пришла.

     — Что-нибудь. Мне все равно. Что-нибудь крепкое.

     Вдруг громила наклонился близко к Вале и пристально посмотрел на нее. Она вся съежилась.

     Громила присвистнул:

     — Ого, это твой парень преподнес тебе такой подарочек, милашка?

     Валя почувствовала, как от смущения кровь стала приливать к лицу.

     — Это несчастный случая, — сказала она. — Я упала с лестницы.

     Громила слегка улыбнулся и откинулся на спинку стула.

     — Угу. Я сам тоже падал с такой лестницы пару раз.

     Он просунул руку у нее за спиной и подвинул ее стул к своему. Положил тяжелую руку ей на плечо, затем провел ею по спине и опустил на холмик ее худеньких ягодиц…

     Он кивнул и сказал.

     — Да, ты довольно тощенькая, но ты мне подойдешь. — Он наклонился поближе к ней так, чтобы его друзья не могли слышать. Губами он касался Валиных волос. От него пахло, как из бочки прокисшего пива. — Сто американских долларов, — сказал он, — и ни цента больше.

     Нобуру снилась желтая лошадь у соленого озера. Он приблизился к лошади, но животное не обращало на него никакого внимания. Лошадь, пощипывающая пучки чахлой травы, выглядела крайне усталой, и ее спина так сильно прогнулась, что, казалось, она могла бы сломаться даже под тяжестью ребенка. Нобуру был одет в хороший английский костюм, впечатление от которого портило только отсутствие запонок. Он искал их в песке и опасался, что лошадь может съесть их по ошибке. Он окликнул животное. Он знал его имя. И лошадь подняла голову, покорно поворачиваясь в сторону Нобуру. Желтая лошадь была слепая. Через мгновение она снова повернула свою морду к чахлой траве.

     Затем появились темнолицые люди. Из небытия. Они шли отовсюду. Они стремительно выскакивали из моря, причитая на незнакомом языке. Нобуру подумал, что они пришли убить лошадь. Он побежал к безучастному животному, решив защитить его. Но темнолицые люди не интересовались лошадью. Нобуру ошибался. Они пришли за ним.

     Бесчисленные руки скользили по нему, цепляясь за него, сжимая в крепких объятиях. Он отбивался, так как чувствовал, что это будет самая страшная из всех пыток. Но толпа держала его в своей власти. Сжимавшие его руки становились все сильнее. Он чувствовал чуждый запах их дыхания. Он пытался остановить их, объяснить, что невозможно убить человека без запонок. Невыносимо было думать, что он может закончить свою жизнь не полностью одетым.

     Затем на небе появился дракон. Все вокруг вспыхнуло. Он мог видеть темные очертания императорского дворца в Токио, выделяющиеся на фоне яркого неба. Он совсем не видел дракона. Тот был темным и бесформенным. Но он знал, что дракон здесь. Он чувствовал движение воздуха от взмахов его крыльев. Темнолицые люди исчезли. Вместо них к нему приблизились мертвецы в ветхих военных формах. Изуродованные чумой, с белыми черепами, просвечивающими сквозь сгнившее мясо, они жаждали расправы и шли к нему. И он знал их. Он знал их давнымдавно. Это были старые знакомые из его подсознания. Но они никогда раньше не подходили так близко. Самый страшный из них устремился вперед, дотрагиваясь до Нобуру светящимися пальцами.

     — Они возвращаются, — сказал Акиро.

     Нобуру сделал глубокий вдох. Он почувствовал запах смерти. Он старался вздремнуть, отдохнуть немного. Но было бы значительно лучше продолжать бодрствовать. Его сны противоречили действительности. Хмельной от видений, шатаясь, он направился назад к своему пункту наблюдения на крыше штаба.

     Да. Сейчас их можно было слышать. Взбирающихся вверх по холму в свете угасающего дня темнолицых людей. Поющих.

     — Я не могу этого понять, — сказал Акиро. — Я не могу этого понять. — Он говорил это не Нобуру, а себе рассеянным тоном человека, полностью потерявшего всякую уверенность и ожидающего смерти.