Хороший офицер должен проявлять инициативу.

     — Так нам удастся это сделать? — спросил Тейлор.

     Даже из-под шлема было видно напряженное выражение лица Кребса.

     — Это будет трудно, — сказал уорент-офицер. — Чертовски трудно. Эти сукины дети увеличили скорость. Они чего-то боятся.

     Тейлор озабоченно взглянул на него. Затем сказал по внутреннему телефону:

     — Мерри, у тебя есть какие-нибудь указания на то, что эти бандиты нас засекли?

     — Нет, сэр.

     — Похоже, что они чего-то боятся. Они быстро двигаются на юг.

     — Возможно, они просто нервничают, — сказал Мередит. — Они увеличили скорость, но практически не изменили курс. Они летят по прямой.

     — Вас понял. Паркер, какой будет угол перехвата?

     — Я знаю, что Кребс хочет атаковать сзади, — сказал капитан, — но, по-моему, нам не удастся получить угол атаки меньше девяти часов. Может, даже чуть больше вперед. Если мы попытаемся слишком усложнить задачу, то можем пройти мимо них. Они летят слишком быстро.

     Тейлор взглянул на Кребса, который твердо держал руку на рычаге управления и был готов в случае необходимости скорректировать компьютер вручную.

     — Что ты думаешь об этом, Утенок?

     Кребс пожал плечами:

     — Можно попробовать.

     — Мерри, — опять вызвал Тейлор по внутреннему телефону. — Параметры цели зафиксированы?

     — Да. Девять "Мицубиси-4000". Изменения программы зафиксированы.

     — Что у тебя, Утенок?

     — Огневые системы в норме.

     — Хорошо, — сказал Тейлор. — Давай временно отвлечемся от всего остального. Направь все средства обнаружения на этих гадов.

     — Понял.

     — Дистанция до цели?

     — Двести миль. Мы сближаемся.

     — Полковник, — сказал Кребс Тейлору, — я не могу обещать вам, что все это сработает. Но гарантирую, что мы все сделаем быстро. У нас только один шанс.

     — Вас понял. Паркер, проверь сопровождающие нас птички. Убедись, что их компьютеры работают в одном режиме с нами.

     — Вас понял.

     — Всего один шанс, — повторил старый уорент-офицер.

     Зидербергу очень хотелось вернуться обратно на землю. Он не имел связи с вышестоящим штабом уже несколько часов, а уровень электронных помех в атмосфере был небывалый. Такого он ни разу не видел за все время своей службы. Что-то было не так. Даже бортовые системы начали отказывать, как будто началась электромагнитная осада стен самолета. Он уже даже не мог связаться с другими самолетами, летящими с ним в одном боевом порядке, а сложные навигационные средства, необходимые для выполнения противозенитного маневра, работали беспорядочно. Звено летело на большей высоте, чем хотелось бы Зидербергу, и им приходилось поддерживать только визуальный контакт друг с другом. Они летели на юг на предельной скорости, которую позволял имеющейся запас топлива.

     Они уничтожили объект. Задание было выполнено. Сбрасываемые вне зоны действия средств ПВО управляемые бомбы сработали как всегда точно, а то, что они не уничтожили, было сожжено снарядами объемного взрыва. Зидерберг надеялся, что все это было не зря. Единственный вражеский объект, который он видел, был тот одиноко стоящий американский транспорт. Возможно, там были и другие машины, спрятанные в сложном лабиринте заводов и складов. Он не сомневался, что японцы знают, что они делают. Но во время проведения инструктажа никто не говорил, что они могут столкнуться с таким сильным электронным противодействием. Вокруг происходило что-то странное.

     Зидерберг чувствовал, как струйки холодного пота стекали по спине, его бил озноб. Этот полет действовал ему на нервы. Невероятно. "Вот так, наверное, летали в старые времена", — подумал он. До того как появились компьютеры.

     — Доложите обстановку в воздухе, — приказал Зидерберг по внутреннему телефону, хотя был почти уверен, что внутренняя связь тоже не работает.

     — Все чисто, — ответил приглушенный аппаратурой голос. — Очень сильные помехи, но небо совершенно чистое.

     Он дал себе слово, что, как только возвратится домой в Южную Африку, возьмет Мари ке и детей и поедет в отпуск на побережье, будет лежать на солнце и смеяться над всем этим.

     — Осталось сорок миль до контакта с противником, — прозвучал в наушниках голос Мередита.

     — Вас понял.

     — Они идут слишком быстро. Мы вынуждены открыть огонь с максимальной дистанции.

     — Хорошо, — сказал Тейлор. — Системы оружия полностью в автоматический режим.

     — Осталось тридцать пять миль.

     — Плохой угол, — крикнул Паркер.

     — Черт их дери, — сказал Кребс. — Рискнем, а вдруг получится.

     Глаза Тейлора были устремлены на экран.

     — Вот они, — сказал он.

     — Держитесь! — закричал Кребс.

     Вертолет "М-100" резко пошел носом вверх, как бешено мчащаяся лошадка на каруселях. Это начала стрелять главная пушка.

     — О Господи!

     Казалось, что "М-100", двигаясь вперед и стараясь поразить удаляющиеся истребители, ударился об одну воздушную стену, затем о другую. Тейлору никогда раньше не приходилось испытывать ничего подобного.

     — Держитесь!

     Тейлор старался следить за экраном, но "М-100" слишком сильно бросало. Из-за сумасшедших акробатических этюдов, выделываемых вертолетом, Тейлора, хотя он и был привязан ремнями безопасности, бросало из стороны в сторону, как невесомую куклу. Ему казалось, что вертолет не выдержит этого. Он не был рассчитан на ведение воздушного боя с самолетами.

     "Мы разобьемся, — подумал Тейлор. — Он развалится в воздухе".

     Тейлор выпрямился, стараясь дотянуться до пульта аварийного управления, но машина взмыла вверх, и его отбросило назад и больно ударило о сиденье.

     Главная пушка продолжала отчаянно стрелять.

     Тейлор опять попытался дотянуться до аварийных рычагов.

     — Утенок, — закричал он. — Помоги мне!

     Ответа не последовало. Тейлор не мог даже повернуть голову, чтобы посмотреть, все ли в порядке со вторым пилотом.

     "М-100" вошел в крутой вираж, и голову Тейлора откинуло назад. Снаряды главной пушки взрывали пустое небо.

     Вдруг "М-100" выровнялся и начал лететь, как будто ничего не произошло.

     У Тейлора болела шея, кружилась голова, а к горлу подкатывала тошнота. А рядом с ним старый уорент-офицер уже разговаривал по радио с двумя вертолетами сопровождения. Голос Кребса звучал ровно, как будто ничего не случилось.

     Вся операция длилась лишь несколько секунд, как один поворот на роликах.

     Тейлор взглянул на экран целей. На нем ничего не было.

     — Мерри, — вскричал он сердито. — Мерри, черт возьми, мы их потеряли! Эти сукины дети ушли от нас!

     — Успокойтесь, полковник, — сказал ему Кребс. — Никуда они не делись. Взгляните на наш счетчик пораженных целей.

     — Он прав, — сказал Мерри по внутреннему телефону. — Мы их сбили. Всех до одного. Смотрите.

     Мередит включил мониторы передней кабины, на которых были видны изображения местности. Тейлор потребовал, чтобы он показал эти изображения дважды. Он считал.

     Да, они сбили все самолеты. Или, вернее сказать, "М-100" сбил. На земле были четко видны остатки сбитых самолетов.

     В командном отсеке ликовали члены экипажа. Тейлор слышал их голоса по внутренней связи и представлял себе, как все они танцуют воинственный танец в тесной кабине вертолета. Он еще не успокоился. Все кончилось слишком быстро. После всего, что произошло, он чувствовал себя старым, немного растерянным. Несмотря на образование и опыт, он чувствовал, что эта была не та война, которую, как ему казалось, он знал. Все происходило так быстро и так безлико. Тейлор чувствовал, как будто время обгоняет его.

     Команда продолжала шумно ликовать. Капитан Паркер даже преодолел свой страх перед старым суровым ветераном.