Русы-индоевропейцы, пришедшие в Индию, не были завоевателями, налетчиками, конкистадорами. Они не были даже, как многие их изображают, кочевым народом. Русы-арии были земледельцами и скотоводами. А по тем временам развитое земледелие и разведение крупного рогатого скота, лошадей было признаком высокой цивилизации. Русам-ариям не были нужны рабы для продажи или их закабаления, им не нужны были чужие богатства… Им была нужна земля, на которой они работали, им были нужны луга, на которых они пасли скот. Бытующий в западной историографии образ индоариев как кровожадных и полудиких захватчиков, порабощающих добрых, мирных и по-своему культурных аборигенов, пляшущих вокруг мирных пальм с гирляндами цветов на шеях, есть полнейшая чушь. Аборигены Индии, особенно ее юга поклонялись чудовищно жестоким «черным» богам-людоедам, постоянно требующим кровавых человеческих жертв. Жестокость и бесчеловечность возводились в абсолют. А, как известно, каковы боги, таковы и люди, создавшие своих богов. Нравы у исходных дравидов, веддоидов (не путать с ведическими ариями!) и других аборигенов были жесточайшими. Некоторые английские исследователи объясняли это необходимостью постоянно сокращать население при очень высокой рождаемости и практическом отсутствии производящего хозяйства: лишние «голодные рты» просто уничтожались аборигенами во время постоянных кровавых оргий-ритуалов, посвященных богине Кали и ей подобным. Тот же голод и неумение прокормить себя порождали каннибализм, возведенный в сакральную степень. Все это считалось обыденным, нормальным. Но каково было русам, на протяжении тысячелетий попадающим в такую «черную» среду? Не удивительно, что арии-индоевропейцы воспринимали чистых аборигенов демонами-ракшасами и прочей страшной и опасной «нечистой силой».

Пахотная земля «демонам»-аборигенам была не нужна, они не умели ее обрабатывать. Да и луга им были не особенно нужны. Но мирно соседствовать с такими «демонами» было небезопасно. Спасал «санитарный кордон» — этнококон из гибридных русов и русо-дравидов. Спасали время от времени проводившиеся походы, частично оттеснявшие «демонов» идасувсе дальше на юг, частично окультуривающие их.

Русов-индоевропейцев в Индии нельзя сравнивать ни с придуманными «воинственными бестиями-завоевателями», ни с кочевыми ордами «печенегов» или «татаро-монголов», приходящих в чужие земли грабить, убивать, брать полон, облагать данью, ни с английскими колонизаторами, основной задачей которых было использование дешевой рабочей силы, дармовых сырьевых ресурсов и вывоз материальных ценностей и национальных богатств (тот же грабеж; автору доводилось работать в Британском национальном музее в Лондоне, в других музеях Англии — все они базируются на неисчислимых, фантастических ценностях, вывезенных из колоний; а ведь кроме них существуют тысячи и тысячи частных «собраний» и «коллекций», и если говорить по совести и юридическим языком, такие бывшие «колонии», как Индия, Египет, Сирия, Ирак, могут предъявить одной только Великобритании справедливый иск на триллионы фунтов стерлингов).

Русы-арии сами создавали материальные ценности и национальные богатства. «Вторжение» индоевропейцев в Индию было экспансией тружеников-созидателей. Еще русы-бореалы принесли на полуостров Индостан, в долины Инда и Ганга производящий способ хозяйствования. Русы-индоевропейцы максимально расширили ареалы земледелия и крупнорогатого скотоводства, тем самым привлекая к общественно-полезному труду огромные массы гибридного и местного туземного населения, фактически спасая его от голодной смерти и гибели во время массовых жертвоприношений «черным богам». Русы в течение веков и тысячелетий в той или иной мере приучили аборигенов выживать и кормить себя (или прокармливаться рядом с городами и селениями русов). В этом была величайшая гуманистическая миссия русов в Индии. Они создали ту материально-производственную и культурную базу, на которой возникла и расцвела (и продолжает развиваться и поныне) великая индийская цивилизация. Именно они были фундаментом, основным строительным материалом и самими строителями этой цивилизации, вобравшей в себя множество местных «кирпичиков», «камешков» и «песчинок», украсивших своим разноцветьем грандиозное здание.

При этом сами русы-индоарии были достаточно просты, неприхотливы и чрезвычайно (чрезвычайно!) трудоспособны. Недаром сам этноним «арии-арьи» происходит от совмещения слов-понятий «ярые» (жизнеспособные, энергичные, упорные, волевые)и «ории-аратаи» (пахари, земледельцы, взрывающие землю). Осмысление понятия «арии-арьи» как «благородные, хозяева, властители» появилось уже позже (как и в случае с этнонимом «рус» — сначала «светлый, хороший, свой» и позже как производные «властитель, красный, царь»). Второе значение появлялось только тогда, когда русы-арии оседали на новых местах среди туземного населения, когда появлялась возможность сравнения. Сравнение это, при всем нашем величайшем интернационализме и любви к равноправию народов, было отнюдь не в пользу туземцев. Последние были собирателями, жили «чем бог пошлет», и, как говорилось в Ведах, «не знали добрых настоящих богов, обычаев, сквернословили, вели себя непристойно» и т. д. Надо сказать, что понятие «дикари», «дикие народы» возникли не из чьего-то недоброго отношения к таковым, а потому что эти «народы» вели себя соответствующим образом: «дико», «по-дикарски» и не проявляли самостоятельно никакого стремления ни к труду, ни к совершенствованию. Различия между этническими группами (а, точнее, между родами суперэтноса и местными предэтносами) были разительными. Именно отсюда, из самой жизни возникли «благородные» и «неприкасаемые».

С «неприкасаемыми демонами», с дасу все ясно.

А что представляли собой сами русы-индоевропейцы? Отбрасывая все формы романтизма, литературно-романических гипербол и метафор про «героев», «бестий», «благородныхварваров», «свирепых вандалов» и т. п., мы должны сказать, что лучшего сравнения, чем сравнение с казаками и казачеством, мы никогда не найдем и не подберем. Историки «германо-романской» школы фактически не знают и не понимают феномена русского казачества, не хотят его понимать и признавать, и потому они никогда не смогут проникнуть в корни и суть индоевропеистики, а будут продолжать морочить друг другу (и многим нашим историкам и любителям) головы своими «бестиями», «культуртрегерами», «лихими германцами с топорами и на колесницах». Дискутировать с ними бесполезно, да и бессмысленно. У нас есть очень наглядный образ перед нашими глазами. И недаром основные ареалы проживания индоевропейцев, скифов и русских казаков совпадают. Это Северное Причерноморье и степи, предгорья Северного Кавказа.

Прародиной русов-индоевропейцев II тыс. до н. э. были именно эти привольные места. Ярко выраженных государственных образований там еще не было. Индоевропейцы жили родами-станицами на больших пространствах, управлялись родовой «старшиной» и выборными князьями. Роды на родственно-добровольной основе объединялись в союзы родов, а те, в свою очередь, в суперсоюзы (наподобие союзов и суперсоюзов славянских племен). Союзы и суперсоюзы имели «стольные грады» — укрепленные городища. По границе с реликтовыми горскими племенами Кавказа стояли каменные крепости-заставы со сменяющимися гарнизонами. Они охраняли станицы и городища от набегов. Вот эти крепости и стали прообразами городов-крепостей Анатолии, Троады (включая и саму Трою, основанную русами, выходцами с Северного Кавказа), Хаттусы, Микен, Тиринфа… Навыками сложения неприступных крепостей обладали прежде всего русы-индоевропейцы предгорной и гористой части Кавказа. Часть их мигрировала волнами-выселками в Малую Азию, на Балканы и Пелопоннес.

На Иранское нагорье перебирались индоевропейцы как предгорий, так и степных районов. А вот в Индию шли в основном русы-арии, жившие станицами в степной и лесостепной зоне Северного Причерноморья. Они не были кочевниками. Они были оседлыми земледельцами и скотоводами, имевшими, как и казачество, военную или полувоенную организацию родов-общин.