Третий раз за советский период Академия наук подвергается разрушительным ударам под флагом радикальной демократизации.

Недавно я сказал в докладе общему собранию АН СССР: «Если сейчас, в ходе преобразования государственных структур, мы допустим распад Академии наук СССР как целостного организма, потерю ее кадрового потенциала, всей науке страны будет нанесен непоправимый ущерб. И даже когда будет преодолен политический и экономический кризис, страна без собственной сильной науки подняться не сможет». Это предупреждение, к сожалению, не вызвало никакой реакции ни власть имущих, ни демократической общественности. Положение ухудшилось, и мы с полным правом обращаемся с этими словами уже к российскому руководству.

Разрушение советской науки будет тяжелой потерей и для всего мирового научного сообщества — мы можем сказать это без всякой самонадеянности и пресловутого мессианского оттенка, а исходя из системных представлений. Лишь СССР и США обладали национальной наукой с целостным научным фронтом — а это особое качество. Даже такая мелочь, что, кроме США, лишь СССР издавал систематические реферативные журналы по основному циклу дисциплин, имела большое значение для мировой науки. Многие ученые Запада понимают, что ослабление науки нашей страны — это ослабление фронта всей мировой науки, и необходимо как можно скорее предложить межгосударственную программу по сохранению нашей науки, а не просто составлять прогнозы массовой эмиграции наших ученых.

Сейчас общество переживает кризис. Меняется тип государственного устройства, хозяйственный механизм, повсюду видны разрывы в преемственности общественных институтов, разломы социальных и экономических структур. Все говорит о том, что как раз сейчас целесообразно использовать академию как ковчег для спасения сердцевины нашего научного потенциала. Безумно экспериментировать, радикально трансформировать академию именно сейчас — это недальновидно, а с точки зрения долговременных национальных интересов, глубоко ошибочно. Особенно опасно в переходный период отделять институты или их ассоциации от членов Академии наук — ядра академии. Мы — за расширение прав институтов, за их свободное развитие, возможность быстрого создания гибких творческих структур. Нужно преодолеть годами формировавшуюся невосприимчивость сферы материального производства к научным достижениям. Может быть, это сделает рынок, но к работе в условиях рынка необходимо серьезно готовиться, ибо он преподнесет науке еще не один сюрприз.

Изъяны и недостатки в академии есть, перемены необходимы. Но есть и объективные законы жизни сложных систем, каковой является и наша академия. Менять в ней что-либо надо осмотрительно, ибо полностью предсказать последствия каждого шага никто не в силах. И если что-то идет не так, надо вовремя остановиться и, проведя анализ, найти иное решение. Те, кто пытается навязывать сложной системе свои жесткие и однозначные планы и темпы, закономерно приводят ее к разрушению.

Сегодня, когда завершается почти трехсотлетний путь Академии наук Российской империи и СССР и вступает в жизнь новая, формирующаяся в трудных условиях Академия России, непозволительно лукавить. И надо ясно представлять, что и Российская академия, так же как в последние годы АН СССР, будет ареной действий трех основных сил.

Первая состоит из тех, кто пытался проводить необходимые изменения в рамках последовательных эволюционных реформ. Те, кто пытался сохранить необходимые для выживания нашей науки структуры, они сегодня представлены обществу как ретрограды. Нам не хватило проницательности, умения и твердости. Мы были слишком зависимы от власти, верили в ее благие намерения и понимание национальных задач. Потомки предъявят нам за это справедливый счет и будут правы.

Другая сила — радикалы, имеющие мощную идеологическую поддержку прессы. Они уверены, что имеют право разрушить это «имперское образование», Вероятно, они искренне верят, что построят потом «цивилизованную» науку западного, например, типа. Но на развалинах первым вырастает чертополох, а до культурных растений дело не доходит. Думаю, уже нынешнее поколение поймет, что в данном случае мы имеем дело с разрушителями отечественной науки.

И, наконец, третья сила — «молчаливое большинство», от позиции которого будет в конце концов зависеть судьба нашей страны. К этому большинству ученых я и обращаюсь. До сих пор вы поддерживали, часто пассивно, радикальные проекты. Пришло время с позиций научной логики оценить результаты и тенденции процессов, запущенных при вашем участии. Они еще не стали необратимыми, есть возможность влиять на ситуацию. К руководству приходят новые люди, не отягощенные ошибками, не обклеенные ярлыками. Помогите им сформулировать фундаментальные, конечные цели и критерии, помогите им освободиться от дешевых лозунгов. То руководство, которое уходит, освободилось от многих иллюзий, накопило ценный, хотя и болезненный опыт. У нас есть концепция системы мер, направленных на выживание ядра отечественной науки, на ее последующее возрождение.

Что же касается создания будничных условий для работы ученых, мы, насколько позволяли экономические и политические условия, шли по пути раскрепощения институтов, обеспечения множественности источников финансирования и возможности научного предпринимательства. И здесь не мы отстали от ритма реформ в стране. Напомню те инициативы, которые уже начали реализовываться, и их нужно обязательно развивать:

1. Существенное расширение прав институтов Академии наук в области создания своих структур и распоряжения собственностью и средствами, выделяемыми государством на фундаментальные исследования.

2. Создание федерального фонда фундаментальных исследований страны и фондов фундаментальных исследований суверенных республик с системой независимой экспертизы для финансирования научных исследований.

3. Кардинальное научно-техническое обновление наших лабораторий и укрепление связи с высшей школой, лучшими научно-производственными коллективами страны.

4. Коренное изменение системы взаимодействия ученых СССР с мировым научным сообществом. Обеспечение исследовательским группам возможности получать прямое финансирование из-за рубежа.

Кризис АН СССР — это прежде всего кризис нашего Союза.

Я хотел, бы завершить это выступление - последнее выступление последнего президента Академии наук СССР, взглядом в будущее. Нелегкий путь, полный ежечасной работы и трудного поиска, предстоит пройти нашему научному сообществу в ближайшие годы. На нем ждут нас не только успехи и обретения, но и неизбежные разочарования и утраты. Осилим ли мы его? Я думаю, осилим. Залогом тому служат интеллектуальная мощь нашего сообщества, присущее ему понимание интересов народа и наше неизбежное стремление служить благу России, всего народа!

5.7. Разгром науки.

Саней нет, впрячи нечего, ехать некуда, да поедем.

Есть на чём ехать, да нечего есть.

Для разгрома науки государству потребовалось лишь прекратить её финансирование и выбросить всех работающих и связанных с наукой на улицу, превратив их в безработных. Всем занятым в научных исследованиях денег едва хватало на нищенскую зарплату. Если суммировать все доходы академика, то полученная сумма будет меньше оклада водителя троллейбуса. Что тогда можно говорить о заработке кандидатов наук и профессоров? А неостепенённые труженики науки вообще должны умирать с голода?

Средний заработок работника академического института даже не дотягивает до средней зарплаты работника промышленности и транспорта.

Ущерб, нанесённый науке в первый год «экономических реформ» - только в 1992 г., будет ощущаться десятилетиями, а кое-что может оказаться вообще невосполнимым. Ученым нужна не только приемлемая зарплата, позволяющая им содержать семью, но и лаборатории, опытные установки, приборы, реактивы и тому подобное. Без этого они не учёные.

Промышленность сама влачащая жалкое существование помогает лишь тем немногим ученым, кто приносит ей непосредственную утилитарную пользу. Сильнее всего страдает фундаментальная наука, материальную выгоду от которой нельзя пощупать руками. А без фундаментальной науки мы скатываемся в разряд слаборазвитых стран с миллионами безработных на улицах.