Мистер Джонстон с каждым днем выглядел все хуже и хуже, потому что он почти совсем не спал. 16 января, когда я поранил ногу, он попросил у меня лауданум (успокаивающее средство). Я написал записку: сколько капель пить, хотя ему была известна доза. Он сам принял лекарство и дал своей жене. На следующий день он пришел к моей постели со словами: "Как все же милостив Бог, Который вложил в природу такую благословенную помощь! Я так прекрасно поспал и наконец чувствую себя снова способным к работе". Вечером он снова принял капли и на следующее утро был также благодарен за спокойный сон.
На третий день пришла жена Джонстона и сказала, что не может разбудить своего мужа, хотя уже почти обед. Моя рана в тот день была как раз сильно воспалена, но я все же с трудом пошел к их домику. Он был в глубоком сне, его зубы были крепко стиснуты судорогой. С большим трудом удалось влить ему лекарство. Через двенадцать часов, когда мы сделали все возможное, он начал разговаривать. На следующий день он смог сделать несколько шагов. Два дня состояние его менялось. 21 января он снова был без сознания, и никакое средство уже не помогало. В два часа кончились страдания мистера Джонстона!
Для его жены и меня это был сильный удар. Мы похоронили его рядом с моей женой и ребенком под защитой миссионерского дома. Миссис Джонстон с первым пароходом уехала в Анетиум и там три года работала в школе для девочек на миссионерской станции доктора Гед-ди. Позже она вышла замуж за моего друга Копеланда и до конца жизни жила с ним на острове Фотуна, где оба усердно трудились в приобретении язычников для Господа.
Для меня смерть мистера Джонстона была тяжелой потерей. Он был именно тем человеком, здоровье которого позволяло ему всецело посвятить себя служению Богу в этом месте, так как он очень легко переносил этот климат. За три недели, которые он жил после нападения, он совершенно изменился. Видимо, удар дубинкой по спине повредил позвоночник, что отразилось на мозге, так как поведение его сильно изменилось. Общение с ним для меня, одинокого человека, было большой радостью и мне его очень не хватало. "Не потерян – только раньше ушел".
Я должен рассказать еще об одном трагическом событии, которое произошло вскоре после смерти Джонстона. Ковия, таннезийский вождь высокого ранга, попал в молодости на остров Анетиум и там нашел спасение во Христе. Он женился на христианке и незадолго до эпидемии кори возвратился на Танну с женой и двумя детьми, решительно и открыто встав на мою сторону. Он пожелал работать со мной в качестве учителя. Это предложение я принял с благодарностью, так как нашел его свидетельство верным, а его положение вождя должно было еще больше содействовать успеху его служения.
Племя вынуждало его отказаться от Бога, ему грозили, что отберут землю и звание вождя. "Берите все! – был ответ Ковии. – Я все равно буду держаться мисси и христианского богослужения". От угроз они перешли к насмешкам, которые он с терпением выслушивал.
Как-то его оскорбляли передо мной и большой массой людей, и он вышел из себя. Он с достоинством встал, посмотрел пламенным взором вокруг себя и сказал; "Мисси, люди думают, что я трус, так как я христианин! Они так часто и жестоко оскорбляют меня, как только могут. Но я только один раз хочу доказать им, что я не трус, что я все еще их вождь и что христианство ничего не отнимает от нас, но дает смелость и силу!" С этими словами Ковия прыгнул к одному мужчине, в одно мгновение выхватил у него дубину и как игрушку закрутил над своей головой, восклицая: "Идите, идите сюда и испытайте вашу силу! Мой Бог укрепляет мое сердце и руку! Он поможет мне, как Он повсюду помогает мне! Идите же! Я хочу показать вам, что я все еще ваш глава!" Когда он приблизился и воскликнул: "Ну, где эти трусливые?", все убежали. Он положил дубинку, и с тех пор обрел покой от насмешек и оскорблений. Ковия жил с семьей в домике, который я построил рядом с моим. Он был для меня и Авраама большой помощью, так как мог везде выступить свободнее, чем мы.
Смерть мистера Джонстона содействовала тому, что я перестал обращать внимание на свою рану и температуру, и это привело меня на одр болезни. Однажды я очнулся и увидел, что Ковия сидит у моей постели. Когда я открыл глаза, он обрадовался и начал рассказывать мне обо всем, что случилось за время моей болезни. Слишком слабый, чтобы ответить ему, я молчал, закрыв глаза. "Мисси,– сказал он, – все мертво! Если я умру, кто достанет вам с дерева кокосовые орехи, кто принесет вам воду? Кто будет мочить вам губы и лоб?" Растроганный до глубины души этими причитаниями бывшего каннибала, я лежал, все еще не в силах говорить.
Тут Ковия склонился на колени, и я слышал, как он молился: "О мой Господь Иисус! Мисси Джонстон умер, Ты взял его в Свое Царство! Миссис Джонстон и мисси Патон тяжело больны! Я болею, и Твои служители из Анетиума тоже смертельно больны! О Господи, хочешь ли Ты забрать Своих служителей и Свое святое Слово из этой темной страны? Таннезийцы ненавидят Тебя и Твое служение, но Ты, конечно, не хочешь оставить бедных людей, которые не знают Тебя! Не оставь их в темноте. Учи их бояться и любить Тебя и пошли мисси Патону здоровье, чтобы Танна была спасена!"
Это было для меня лекарством, посланным Богом, которое подняло меня и укрепило. Через несколько дней Ковия снова пришел и воскликнул: "Мисси, я очень слаб и скоро умру. Я пришел, чтобы попрощаться с вами. Я скоро буду с Иисусом". На мой вопрос, что случилось,– я все еще лежал, и от меня скрыли печальные новости,– Ковия сказал: "Мисси, пока вы болели, я похоронил жену и детей. Мы, из Анетиума, все больны, большинство умерли, я тоже смертельно болен. Если я умру здесь, наверху, то никто не сможет помочь Аврааму снести меня вниз и похоронить рядом с женой и детьми. Поэтому я хочу умереть внизу, хочу лежать рядом с ними и с ними воскреснуть, когда Господь снова придет. Мисси, я рад пойти к Иисусу! Только одно беспокоит меня, что Бог забирает с Танны всех Своих служителей! О мисси, молитесь за моих бедных братьев и помолитесь еще раз за меня!" Он склонился на колени у моей кровати, и мы из глубины сердца помолились друг за друга и за Танну. Мою просьбу остаться он твердо отклонил: "Мисси, вы не знаете, как я близок к смерти. Авраам поведет меня и похоронит рядом с моими. До свидания, мисси, мы снова увидимся у ног Иисуса!"
Теперь я лежал один с высокой температурой. Сердце у меня разрывалось от боли, когда я видел верного свидетеля, опирающегося на руку Авраама, который, шатаясь, уходил от меня! С большим трудом он достиг могил и едва лег, как борьба закончилась и он успокоился в Господе. Авраам исполнил его желание и похоронил рядом с женой и детьми.
Так умер человек, бывший раньше каннибалом и вождем каннибалов, но через благодать Божью и любовь к Иисусу ставший истинным христианином! Он умер так, как и жил, с тех пор, как Иисус жил в его сердце: без малейшего страха смерти и с ежедневно растущей верой в искупление через Кровь Агнца. Ковия постыжает всех, кто уверен в бесполезности миссии. Я потерял в нем одного из лучших друзей, но знал тогда и знаю сегодня, что в великий день хотя бы одна душа из Танны воспоет хвалу и славу Господу.
Этим я хочу закончить описание ужасного периода эпидемии. По моим подсчетам, умерла где-то треть населения Танны. В некоторых селах осталось около половины! Выжившие были часто не в состоянии похоронить всех мертвых. Не лучше было и на других островах Новых Гебридов. На Аниве, которая стала позднее местом моей работы, умерло еще больше людей.
И конечно, торговцы деревом использовали волнение жителей, чтобы настроить их против миссии. Они напоминали им, что их боги наказывают их, так как они терпят нас. Многие из торговцев говорили, что они больше не привезут на продажу в Танну порох, свинец, табак и т. д., пока эти две станции будут на острове, и этим они, конечно, подстрекали вражду против нас. Угрожающие нападения следовали одно за другим.
3-го и затем 10 марта 1861 года ужасные ураганы пронеслись над островом. Хлебные деревья, каштаны, кокосовые пальмы лежали вокруг, вырванные с корнем или расщепленные. Полузрелые плоды были негодны, поля диоскореи и рощи бананов были опустошены, поэтому наступила большая нужда в пище. Вода затопила большие площади земли. Хижины были опрокинуты, мои домики и церковь почти сравняло с землей.
