– Его здесь нет. Где он Шура?

У той на физиономии было нарисована яркими тенями факела глубочайшая задумчивость. На меня и на вопрос, – ноль внимания.

– Ну, ты что, окаменела?! Иди, ищи, где он.

Она вздрогнула, как человек, выведенный из пучины познания себя. Индетефицировала говорившего одним глазом. Узнала. Встряхнулась и подбежала. Сунулась носом в колено.

– Хочешь сказать, что не знаешь, где Пыльный Ангел. А по поводу всего этого беспорядка в его квартире, есть мнение?

Она продолжала, не двигаясь, стоять, уткнувшись физиономией в мои колени.

– Связных мыслей, насколько понимаю, у тебя нет. У меня тоже. Что будем делать? Искать дальше или будем выбираться отсюда?

Шура не реагировала. Видимо, облом был настолько сильным, что она потеряла всякую связь с реальностью.

– Шура, очнись! Без тебя не сделать ни одного, ни другого. Давай принимай решение, ты у нас сейчас вроде, как командир. Тебе нельзя быть деморализованной. Армия разбежится.

Легонько отпихнул ее коленом. Рассеянность, как водой слило. Шура отпрыгнула, потом стремительно приблизилась и вцепилась зубами в штанину. Дернула. Значение сей пантомимы было понятно, но вот куда она хотела идти? Я бы уже лично выбрался, подышать под низкий небосвод, подальше от Волкуши.

– Куда пойдем? Дальше искать? – Спросил, пряча надежду на обратное.

Она отпустила мою штанину и направилась к двери. Догнал уже при выходе в узкий коридорчик. Миновали его и оказались в широком. Это помнил. По нему можно было выбраться наружу. Радость продолжалась не долго. Шура опередила метров на десять, вильнула вправо и начала скрестись в маленькую железную дверь. Вспомнил, что пистолет у меня все еще в боевом положение. Поставил его на предохранитель и опустил в карман куртки. Перехватил освободившейся рукой факел и открыл дверь. За ней ждала густая темнота. Шура без промедленья прошмыгнула туда. "А почему я должен идти за ней, как привязанный?!". Отошел к стене напротив двери, сел на пол. Достал сигареты. В пачке осталась последняя. Все когда-нибудь кончается. Зубами вытащил сигарету из коробки. Смял пачку, отбросил в сторону. Попытка прикурить от факела закончилась удачно, но заплатил я за нее подпаленным чубом и бровями. Воняло паленой шерстью. Моими волосами. С большим усилием потер ладонью лоб. Ерунда, что курение способствует мыслительному процессу. Курил совершенно бездумно. Привалился спиной к стене. Факел мешал. Откинул в сторону. Он покатился по полу, теряя яркость и искры. Факел докатился до противоположной стены. Попал головой в какую-то выбоину на полу. Последнее освещенное мгновение его жизни, – выбоина, глубокая и заполнена водой. Факел зашипел в агонии, дымнул напоследок и умер. Я продолжал курить и искать мысли. Наконец появилось: "А зачем мне все это, собственно говоря, нужно?! Неужели в этом мире нельзя просто жить? Что, обязательно искать истину, задавать вопросы, думать над найденными ответами. Сражаться, бояться, надеяться, – в этом, что и есть смысл человеческого, моего то есть, бытия?!! Да, на хрена мне все это надо? Хочу быть деревом…". Из насыщенной темноты из-за двери, в разжиженный полумрак коридора вынырнула Шура. Я продолжал курить. Она подбежала и по уже устоявшейся традиции вцепилась в штанину зубами. Выдохнул ей в физиономию отработанный сигаретный дым. Она разжала зубы и оглушительно, по-человечески, чихнула.

– Это все, кому надо?! Мне или тебе? Судя по той энергии, которую затрачиваешь для осуществления задуманного, – тебе! Ну, так вот, – не смею мешать! Вот тебе пистолет. Я снимаю его с предохранителя…

Так и сделал и положил Макарова перед ней.

– Берешь его в свою улыбчивую пасть. Убиваешь Демона и все. Меня достали загадки вашего мира. Боги, демоны, крысы переростки! Надоело!!! Не хочу больше ни ваших тайн, ни ваших разгадок! Это не моя игра! Я просто жить хочу! Есть, спать, испражняться! Если это будет продолжаться вечность… – что ж согласен. Вертел я все это на том, чего нет у тебя! Сами разбирайтесь между собой. Откровенно, в этом мире могу обрести все, о чем мечтал в прошлом. Одиночество, покой, вечную жизнь и материальное благополучие! Всего этого здесь с избытком. И все это меня вполне устраивает! А если вам, что-то не нравится, – воюйте, рвите друг друга. Я выхожу из войны. Все! Слышишь, ты, Шушера! Меня это дос-та-ло!!!

Трудно, конечно, понять выражение морды-лица одноглазой, не говорящей, но пытающейся овладеть человеческой мимикой, крысы. Мне это удалось. Шура смотрела на меня презрительно и брезгливо. Мне стало стыдно. Унизительно стыдно. Не за слова, произнесенные мной и не за смысл этих слов. Показалось, что под взглядом я превратился в кучу, того самого, жидкого и мерзко пахнущего, а она, не заметив эту кучу, вперлась всеми четырьмя лапами в нее. Испачкалась о человеческую мерзость вся. Она попятилась и от меня, и от лежащего пистолета. Развернулась и медленно ушла в распахнутую дверь. Мне совсем заплохело. Поднял пистолет и опять поставил на предохранитель, как бы не отвалился от частого использования. Поднялся и направился следом за своей совестью. На этот раз совесть приняла форму большой, черной, одноглазой крысы. Движение не принесло облегчения. Было еще и страшно. Через четыре шага стало совсем темно. Абсолютно. Невидно ни зги. Левой рукой касался стены и медленно шел вперед.

Темный коридор был бесконечным. Скоро ощущение того, что двигаюсь по кругу, стало навязчивым.

– Шура. – В полголоса позвал. Нет ответа, как в мире Атмана лета. Не слышит или не хочет услышать. Надо идти дальше. Стена, к которой прикасаюсь, шероховатая. Дверей нет. Возможно, они есть на противоположной? Мучительно уговариваю себя перейти к ней, которая если не ошибаюсь, является внутренней стеной круглого коридора. Коридор в ширину семь пугливых шагов. Стена такая же бугристая. Плотно закрыл глаза. Смежил вежды. Светлее не стало. Но чувствую, что ориентироваться в полной темноте гораздо проще с закрытыми глазами. Перед внутренним взором в малиновых разводах плавал контур помещения, как в Думе, при нажатии клавиши "ТАВ.", схема. Сейчас я в коридоре, который кольцом охватывает помещение внутри. Это помещение находится за той стеной, которой касаюсь сейчас рукой. Даже, если это лабиринт, – его центр здесь, за стеной. Через семьдесят пять шагов рука потеряла стену и провалилась в пустоту. Не раздумывая, повернул в нее. Осторожно вытягиваю руки. Обе. Вытянутые пальцы нащупывают стены. Ширина коридорчика метра полтора. Сместился вправо и коснулся плечом стены. Пошел вперед. Левую руку в пасть темноты. Она беспомощна и предчувствует боль. Нет, так идти очень страшно! Отлепился от стены и теперь уже двумя руками щупаю темень перед собой. Правая тычет ей в харю стволом Макарова. Ненамного веселее. Левая рука, которая чуть впереди, натыкается на препятствие. Оно перегораживает коридор. Поводил по нему рукой. Где-то на уровне пояса ударился о какой-то выступ. Исследования подтвердили догадку, – дверная ручка. Вцепился в нее, повернул и дернул на себя. Силы хватило на создание щели в два миллиметра. Из нее пополз тусклый свет. Засунул пистолет в карман. Ухватился за ручку руками. Рванул, собирая последние силы. Дверь бесшумно, но очень тяжело, словно каменная, отворилась. Вначале свет факелов попытался выдавить мои глаза. Что бы вернуть зрение, пришлось долго тереть их рукой. Интенсивная терапия помогла, обрел цвет и объем. Предбанник из красного, грубого кирпича вел ко второй двери, двухстворчатой. Преодолел расстояние, разделявшее двери, и открыл ту, что была впереди.

Увиденное хлестко ударило памятью. Узнал и вспомнил. Сразу. Здесь в этом помещение Другие убили Наташу. Напротив двери, на высоте трех метров находилась бойница, через которую наблюдал за ее смертью. Под ней стояла бетонная тумба. На ней кто-то лежал. Тот, что лежал на камне поднял голову. Голова, как и остальное тело, принадлежали Малах Га-Мавету.

– А, пришел! – Сказал он, поднимаясь. Я почти услышал скрип суставов, когда он принимал сидячее положение. Он сполз с тумбы на пол. Колени заметно дрогнули. Чуть не упал, когда одна нога подломилась. В последний момент Демон успел схватиться за камень руками. Выпрямился, обрел равновесие и шаткой походкой направился в дальний конец комнаты. Добрел до стола, которого я вначале не заметил. Небольшой стол был весь заставлен бутылками, коробками, бокалами, завален мусором и окурками. Дрожащими руками, на весу из темно-коричневой бутылки налил в граненый стакан бесцветной жидкости. Медленно, расплескивая, поднес стакан ко рту. Захлебываясь, дергая кадыком, жадно и громко вылакал содержимое. Обильно полил подбородок и ворот, заляпанного цветными пятнами, некогда черного свитера. Классический пример падения Ангела с высот могущества в лужу обыкновенного бытового, свинского алкоголизма. Метаболизм метаболизмом, а чрезмерное увлечение спиртным разбору не ведает.