– И как Федор в деревне прижился? – поинтересовался Тавров.

– Да отлично! – заверил Зверев. – Местные к нему по привычке лечиться ходить стали, так он им не хуже старика помогал. Вначале, говорят, участковый к нему придирался. Да тут у него самого дочка сильно так занемогла, что врачи сказали: везите девочку домой помирать, мы ей помочь ничем не сможем, а вот в ваших местах знахарь Федун есть, так на него вся надежда, – вот тут участковый и сам на поклон пришел!

– И помог Федун?

– А то! Взял девочку и велел два месяца носа к нему не казать. А через два месяца та сама домой пришла. Отец ее к врачам в Порхов и в Псков возил, так те только удивлялись и руками разводили. Вот так!

– А в каких отношениях Федун был с Августом Апсом?

– Как в каких? – удивился Зверев. – В хороших, разумеется! Ведь Август вместе с его отцом партизанил, рассказывал о нем сыну, видать. Пожалуй, Август, Гусь наш, единственный был с Федуном на короткой ноге.

Тавров заглянул в спальню за стенку: там стояли всего лишь кровать с никелированной спинкой и потертая незастеленная оттоманка без валиков. Тавров слазил еще в подпол, где увидел одну пустую кадушку, да на чердак, который в отличие от обычных деревенских чердаков был идеально чист, без всяких следов накопленного поколениями хлама. Да, делать в доме Федуна больше нечего.

– Могилы Федоровых покажете? – обратился Тавров к Звереву.

– Да, вот как раз могилы я и не смотрел, – с иронией отозвался Скавронов. Тавров промолчал: он-то знал, что часто мертвые могут рассказать больше живых.

Кладбище располагалось рядом, на соседнем пригорке. Большинство могил были запущены, от многих остались лишь холмики, и лишь десяток выделялись сравнительно новыми крестами и более или менее ухоженным видом.

Могилы Федуна и его отца были рядом – с одинаковыми крестами, даже цветы одинаковые. Да и таблички на крестах надписывала одна и та же рука: «Федоров Иван Федорович, 07.07.1910 – 09.09.1989», «Федоров Федор Иванович, 02.08.1956 – 05.06.2008».

– А где могилы родителей Федорова-старшего? – спросил Тавров у Зверева. – Ведь и они жили в Донце?

– Вот уж не знаю! – пожал плечами Зверев.

– А могилу Августа показать можете?

– Да вот же она, – указал Зверев на соседнюю могилу.

Крест на могиле был не православный, а католический четырехконцовый «крыж». Тавров несколько раз перечитал надпись, не веря своим глазам.

На табличке было написано: «Вальтер Бехер, 23.09.1908 – 17.05.2005».

– Что за ерунда?! – воскликнул Тавров, обращаясь к стоящему рядом Звереву. – Егорыч! Ты же сказал, что здесь похоронен Август Апс. А на табличке написано, что Вальтер Бехер. Как это?

– Сам ничего не понимаю! – изумился Зверев. – Точно могу сказать: здесь мы Гуся похоронили. А крест уж потом его племянник ставил. А как он ставил, я сам не видел: только могилу показал, и все.

– А племянника случайно не Фридрихом Бергером звали? – осведомился Тавров.

– Я не милиция, документов не спрашивал! – развел руками Зверев.

Тавров достал мобильник и вызвал номер Леши.

– Леша, привет! Слушай, есть очень срочное дело. Свяжись со своим знакомым Фридрихом Бергером и скажи ему следующее: частный детектив Тавров видел на кладбище в селе Донце могилу Августа Апса. Если господин Бергер немедленно не приедет в упомянутое село для беседы с детективом Тавровым, то его ожидают очень крупные неприятности с российскими властями. Понял? Нет, ничего объяснять не буду, просто передай все слово в слово.

Тавров спрятал мобильник в карман и встретился взглядом со Скавроновым.

– Полагаете, Фридрих Бергер под именем Апса похоронил здесь своего отца? – выказал смекалку Скавронов. – Налицо какая-то махинация! Неосторожно вы поступаете, Валерий Иванович! А если Бергер скроется? Надо бы его заранее в федеральный розыск заявить, а то уедет в свою Германию, вытаскивай его потом по линии Интерпола!

Скавронов полез было за мобильником, но Тавров жестом остановил его.

– Не горячись, Виталий! Бергер – законопослушный германский подданный. Если он убил настоящего Августа Апса, а документы убиенного отдал папаше-нацисту, то мы его и из Германии достанем. А если здесь какая-то семейная тайна, так он сам примчится и охотно поведает ее мне, дабы избежать огласки.

– Законопослушному гражданину скрывать нечего! – запальчиво возразил Скавронов.

– Не скажи! – не согласился Тавров. – Если человек не афиширует для посторонних взглядов случайно обнаруженный скелет в семейном шкафу, он еще не преступник. Скорее всего, добропорядочный германский гражданин Фридрих Бергер уважает закон больше, чем среднестатистический гражданин России, но любое уважение имеет разумный предел – точно так же, как и законопослушность.

– Извините, Валерий Иванович, но при всем уважении к вам я позволю себе усомниться в том, что Бергер явится сюда по вашему призыву, – убежденно заявил Скавронов. – Поспорить могу на что угодно!

– На бутылку кизлярского «ОС», – немедленно предложил Тавров.

– Да хоть на ящик! – не испугался Скавронов.

– Заметь, не я это предложил, – поймал его на слове Тавров, протянул руку Скавронову и попросил Зверева: – Егорыч, разбей!

Егорыч ударил ребром ладони по рукопожатию Таврова и Скавронова: спор был официально зафиксирован. Мужчины двинулись по тропинке в сторону деревни. Спустившись с косогора, Тавров вдруг хлопнул себя по карману и огорченно собщил:

– Похоже, я ручку обронил, когда впопыхах телефон доставал. Вернусь, поищу!

– Да брось, Валера! Новую купишь, – посоветовал Зверев. – Оленин небось уже уху сварил, пора поспешать!

– Не могу! Все-таки «Паркер», да к тому же подарок близкого человека! – вздохнул Тавров и развернулся обратно. Ручку ему действительно подарила Ленора Павловна. – Вы идите, не задерживайтесь! Я вас догоню.

Поднявшись к кладбищу, детектив увидел возле могилы Бехера какого-то человека. Тот стоял спиной к Таврову и не видел его, а Тавров не мог рассмотреть лица незнакомца – только длинные седые волосы, ниспадающие на воротник светлого летнего плаща. Незнакомец сделал движение, Тавров услышал характерный звук, имитирующий в цифровых фотоаппаратах срабатывание затвора: похоже, тот фотографировал могилу. Уж не Фридрих ли это Бергер? Нет, судя по седине, незнакомцу далеко за шестьдесят. Может, родственник из Германии? Тавров приблизился к мужчине метров на десять, но тот не слышал его шагов. Детектив кашлянул и сказал:

– Прошу прощения, я…

Договорить ему не удалось. Незнакомец резко обернулся, и Тавров с удивлением сообразил, что вроде где-то уже видел старика в плаще. Теперь детектив ясно понял, что имеет дело с пожилым мужчиной лет семидесяти. Мельком глянув на Таврова, старик вдруг с неожиданной прытью помчался от кладбища в сторону леса.

– Подождите! – крикнул ему обескураженный сыщик, но незнакомец даже и не подумал остановиться. Он быстро добежал до леса и исчез.

– Вот спринтер, блин! – с досадой сплюнул Тавров. Он спустился к лесу и обследовал то место, где скрылся в зарослях незнакомец. Детектив надеялся, что старик во время поспешного бегства что-нибудь выронил ненароком, но ничего обнаружить не удалось. Сыщик разочарованно вздохнул и заспешил в деревню.

Оленин действительно уже сварил уху, накрыл на стол, и вся компания успела «махнуть по первой». Припозднившегося Таврова заставили выпить «штрафную».

– Мужики! Да я так сопьюсь! – взмолился Тавров.

– Под такую уху?! Спиться?! – поразился Зверев. – Не выдумывай! Вспомни, что классик говорил. «Дни Турбиных» Булгакова: как можно есть уху, если не пьешь водку?!

– Вообще-то речь шла о селедке, – вспомнил детектив, но Зверева нелегко было смутить.

– Селедка тоже рыба! – безапелляционно заявил он. Аналогия сомнительная, но вот опровергнуть утверждение сложно. Тавров спорить не стал, покорно принял «штрафную» и накинулся на уху.