– Вадик, я сам не представляю! – развел руками Тавров. – Правда, я недавно выяснил, что Брен непосредственно перед своим исчезновением встречался с Варежко в Алтуфьеве. Я видел его записку, но не понял, что «Варежка» – это фамилия.

Тавров подробно рассказал о записке Брена и в заключение добавил:

– Только непонятно одно. Если Варежко встревожился из-за записки, то откуда он о ней узнал? Это было известно только редактору Зборовскому, но ведь он сам запись-то и обнаружил!

– Значит, Зборовский сказал о ней еще кому-то, – заключил Павлов. – Либо Варежко узнал, что вы расследуете исчезновение Брена, и забеспокоился. В любом случае есть серьезные основания подозревать, что он причастен к исчезновению Брена, а возможно, и Шрайбера. Как бы там ни было, вам надо быть осторожнее, Валерий Иванович! Кстати, вы слежки за собой не замечали?

– Хм… – задумался Тавров. – Честно говоря, не замечал.

– А ведь за вами «хвосты» ходят, Валерий Иванович, – невозмутимо проинформировал его Павлов. – Хорошо следят, грамотно, раз вы до сих пор не заметили.

– Ты знаешь, кто? – в упор спросил Тавров.

– Ну, не зря я спрашивал вас про Саркисова! Его люди и ходят. Мы это случайно выяснили, – сказал Павлов. – Я, как узнал про досье, забеспокоился и приставил пару своих ребят к вам в охрану. Вот они и заметили, что за вами еще два типа бегают. Они за вами и к дому Ефросиньи приехали. Мои ребята под видом охраны коттеджного поселка проверили их документы. Оказалось, что они работают в информационно-аналитическом центре «Глобус». А директором «Глобуса» – и хозяином, кстати говоря, – является этот самый Саркисов.

– Так это он приставил ко мне топтунов? Ну, так надо его допросить и выяснить, что он хочет, – предложил Тавров. – Я ведь на него и в суд подать могу.

Павлов криво усмехнулся:

– Видите ли, Валерий Иванович… Саркисов Артур Суренович, бывший генерал КГБ, а ныне директор информационно-аналитического центра, выполняющего заказы государственных структур, – не тот человек, дверь в кабинет которого полковник МУРа может открывать пинком ноги, даже имея в кармане бумагу за подписью прокурора. Я с утра созвонился с Саркисовым, и завтра он нас примет. В одиннадцать утра я за вами заеду, и мы отправимся к генералу. Ну а там уж… Что он захочет рассказать, то и расскажет.

– Расскажет ли? – усомнился Тавров.

– Думаю, да. Саркисов не станет лезть в криминал, в его нынешнем положении ему это совсем ни к чему, репутация дороже, – уверенно заявил Павлов.

Саркисов принял Павлова и Таврова точно в назначенное время. Радушно улыбаясь, он усадил гостей в глубокие кожаные кресла и предложил:

– Чай, кофе?

Павлов пожелал минеральной воды, а Тавров – кофе.

– Итак, полковник, что вас сюда привело? – обратился Саркисов к Павлову.

– Да вот, Валерий Иванович Тавров выражает удивление по поводу организованной за ним вашими сотрудниками слежки.

– Слежки? Моими сотрудниками? – удивился Саркисов. – Вы уверены, что это мои сотрудники?

– Уверен, – подтвердил Павлов.

Саркисов поднял трубку телефона.

– Виктор Иванович, у нас в документах фигурирует Тавров Валерий Иванович? Поищи, я подожду… Ага, нашел? Так, и что там? Вот как! Скажи Старкову, чтобы срочно доставил мне договор. Нет, ничего не случилось, просто надо прояснить один момент. Давай!

Саркисов положил трубку и сказал:

– Придется подождать минут пять.

Тавров допивал вторую чашку превосходного кофе, когда секретарша принесла Саркисову тонкую черную папку. Саркисов раскрыл папку, пробежал глазами ее содержимое и улыбнулся:

– Хочу вас успокоить, Валерий Иванович! Никто за вами не следит. Просто один наш клиент заключил договор с охранным подразделением нашего центра о вашей охране. Вас всего лишь охраняют, и по возможности незаметно. Никакая информация о ваших передвижениях и личной жизни клиенту не предоставляется. И должен заметить, что удовольствие это не из дешевых.

– А почему я об этом ничего не знаю? – осведомился Тавров.

– Таково условие клиента. Он хочет остаться неизвестным. Должен сказать, что никаких нарушений закона в этом нет. Впрочем, если вы сочтете, что ваши права в чем-то затронуты, ущемлены, то можете обратиться в суд. Мы раскроем имя клиента только в том случае, если последует решение суда.

– А фамилия вашего клиента случайно не Варежко?

– Варежко? – удивился Саркисов. – Почему вы так решили? А-а… понимаю. Это потому, что Варежко приказал своим людям собрать на вас досье? Не беспокойтесь, мы не стали бы заключать договор с Варежко или с кем-либо из его людей. Варежко замазан в криминале, им заинтересовались налоговики, а скоро заинтересуется и прокуратура.

– А откуда вы знаете, что Варежко собирал информацию о Таврове? – с подозрением спросил Павлов.

– Не беспокойся, полковник, утечка не по твоему ведомству, – усмехнулся Саркисов. – Я знаю только, что налоговики при обыске в офисе Варежко нашли досье на Таврова Валерия Ивановича. Вот и все. Надеюсь, я развеял ваши опасения, Валерий Иванович? Так что не беспокойтесь, вас просто охраняют. Кто-то очень волнуется за вашу жизнь и здоровье. И этот «кто-то» – человек не бедный. Итак, господа, если у вас все, то… Прошу меня извинить, но у меня очень много дел.

– Да, мы выяснили все, что хотели, – поднялся из кресла Павлов. – Спасибо, Артур Суренович!

Павлов довез Таврова до дома. Исчезновение Брена не шло у Таврова из головы. Едва войдя в квартиру, он набрал номер Далинского.

– Здравствуйте, Валерий Иванович! – радостно откликнулся Далинский. – Что нового?

– Да, собственно… для вас пока нет ничего интересного. Я просто хотел попросить – перешлите мне по электронной почте те материалы, переданные вам Кайтелер. Это реально?

Далинский какое-то время молчал, потом сказал:

– Вполне. Я отсканировал и оригиналы, и перевод материалов и переслал их Кайтелер. Она уже оплатила эту работу, так что вам я перешлю копии бесплатно.

– Так у вас остались копии? – обрадовался Тавров.

– Она не оговаривала уничтожение копий, а я в таком случае всегда их оставляю, – ответил Далинский. – Я архивист, и для меня любой документ священен. Диктуйте ваш электронный адрес. Кстати, фра Арнольдо передал мне фотографии Шрайбера и Брена, так что я их тоже отсканирую и перешлю.

Тавров продиктовал адрес своего ящика на Яндексе и в ожидании ответа от Далинского решил выяснить, что такое инсигнии. Всеведущий Интернет немедленно удовлетворил его любопытство.

Инсигнии в широком смысле слова означали – символы власти. Понятно, что в таком ключе меч, скипетр и держава Повелителя Мира, несомненно, подпадали под это определение. Непонятно было одно: какое отношение они имели к металлической пластине, которой так интересовался Брен?

Тавров просмотрел почту, обнаружил там послание с вложением зазипованных файлов и с нетерпением распаковал архив. Там находились отсканированные копии дневника Дудича и манускрипта в PDF, а также вордовские доки с подстрочным переводом и комментариями. Впрочем, комментарии были лишь к дневнику Дудича. Тавров вспомнил, что Далинский не понял, о чем идет речь в манускрипте, и ограничился подстрочником, причем чужим.

Перевод манускрипта оказался достаточно коротким, и Тавров начал с него.

«Ты уже понял истинное значение предметов и теперь можешь проникнуть в самое сокровенное, в то, что было скрыто от всех, кто был до тебя. Ибо не человек определяет: кому, что и когда будет открыто. И есть в этом та печаль, что Посвященный обуреваем гордыней и не осознает, что не он выбрал свое Величие, но Величие выбрало его. Осознай это и смири порывы. И внимай тому, что будет сказано. Ибо это и есть суть того откровения, что должно быть доведено до тебя. Знай, что Анам и Атап, Кавелла и Норихон ждут своего часа обретения свободы. Но тот, кто обладает ими, должен их питать, пока они не освободятся. Взамен они даруют силу и власть: Анам, Атап и Норихон есть Власть, а Кавелла есть Сила. Но что дают, то и забирают. Заберет Кавелла души врагов, но и ты уплатишь ему дань. Пронесут Анам и Атап власть твою над теми, кто был врагом твоим, и ты уплатишь дань. Сделает твоих врагов слугами покорными Норихон, и тут твоя дань ему. Помни: даже у самого большого сосуда есть дно. И будешь платить ты им дань и питать их, пока не освободятся они от оков форм своих или пока не увидишь ты дно своего сосуда. И если возжелаешь их освободить, то знай, что путь тот не проходил еще никто, ибо не нашелся еще тот, кто не устрашился бы этого. Освободить Анама и Атапа легко: пусти их бежать по пути Кавеллы от Жизни до Смерти, и разделятся они, и не сольются, ярость их испепелит все вокруг, и горе тому, кто не встал под защиту Врат Миров и Норихона. Потому прежде сложи Врата, как было сказано раньше тебе. И помни: путь Кавеллы от Смерти до Жизни идет от начала сложения Врат. И огради себя Кругом, а внутри круга по четырем сторонам поставь печати, о которых раньше сказано было. И помни: Анам зрит Восход, а Атап зрит Закат, Кавелла рожден Низом, Норихон рожден Верхом. Верх пред тобой, Низ позади, узри Врата Миров. И если сделал все правильно, то сделай, как было уже сказано. И пробегут Анам и Атап путем Кавеллы от Жизни до Смерти, и разделятся они, но не смогут сойтись, ибо будут по разные стороны. Но не смогут разбежаться, ибо будут на одной стороне. И будет бег их бесконечен, как их ярость, сжигающая тех, кто не охранен Норихоном и Вратами. И выйдут на Свободу Кавелла и Норихон, и восславят Повелителя. И присоединится к ним войско, истомленное вечным ожиданием, и не рухнут Миры, но сольются под властью Повелителя Хаоса. И исчезнет Жизнь, но не станет Смерти. Предначертанье сбывается, но мощеной дорогой способен идти и слепой. И если зрячий идет тем же путем, то в чем его преимущество перед слепым? Несущий камень должен думать о храме, что воздвигается из этих камней, а не о больной спине. Каждый слышит слово, но не каждому дано осознать его суть. Есть ноша, которую нельзя сбросить, но можно переложить: так умирающий назначает опекуна над своими детьми. Что сказано, то вброшено в землю и не пропадет: плодородная почва взрастит урожай, а мертвая брошенное сохранит в целости».