Леонид и Надя пристают к берегу и выходят из лодки.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лиза, Надя и Леонид.
Лиза. Что вы наделали! что вы наделали!..
Надя (не слушая ее, тихо Леониду). Придете завтра?
Леонид. Приду.
Лиза. Да что ты, не слышишь, что ли?
Надя. Коли мне нельзя будет, так я вам как-нибудь записочку передам.
Леонид. Хорошо.
Надя. Ну, прощайте.
Целуются.
Лиза (громко). Да Надя!..
Надя (подходит к Лизе).
Леонид садится на скамью.
Что тебе?
Лиза. Василиса Перегриновна видела, как вы на пруде катались.
Надя. Ну, бог с ней.
Лиза. Ну, девка! Не сносить тебе своей головы!
Леонид. Надя!
Надя подходит.
Ах, Надя, какой я дрянной, негодный мальчишка!
Надя. Что это вы!
Леонид. Наденька! (Шепчет ей на ухо.)
Надя (качает головой). Ах, голубчик вы мой! Что это вам в голову пришло! Я не тужу, а вы тужите; какой добренький! Ну, прощайте! Пора нам. Не ушла бы я от вас, да нечего делать: не своя воля.
Леонид. Ну, прощай!
Медленно, как бы нехотя, расходятся. Надя возвращается, догоняет Леонида и смотрит ему в глаза.
Надя. Любишь меня?
Леонид. Люблю, люблю!
Целуются и уходят в разные стороны.
IV
Комната второй картины.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Потапыч становится у притолоки и держится за голову. Василиса Перегриновна входит тихо.
Василиса Перегриновна. Со вчерашнего, должно быть, друг мой?
Потапыч. Чего-с?
Василиса Перегриновна. Голова-то болит.
Потапыч. Вы, што ль, мне денег-то давали?
Василиса Перегриновна. На что другое у вас нет, а на это найдете.
Потапыч. Ну, так, стало быть, и не ваше дело.
Василиса Перегриновна. Конечно, Потапыч, ты старый человек, отчего тебе и не выпить иногда!
Потапыч. Само собою. Чай, трудимся…
Василиса Перегриновна. Так, так, Потапыч!
Потапыч. Уж нам выговоры-то от вас надоели.
Василиса Перегриновна. Добра вам желаю, Потапыч!
Потапыч. Да уж не надо!
Молчание.
Да вы барыню вот расстроиваете! Чем бы за нас словечко замолвить, когда она в веселом духе, а вы нарочно дурного часу ищете, чтоб на нас нажаловаться.
Василиса Перегриновна. И, что ты, Потапыч, сохрани меня бог!
Потапыч. Да уж что! Как ни божитесь, я вас знаю! Вот хоть бы теперь, вы зачем идете к барыне?
Василиса Перегриновна. С добрым утром поздравить благодетельницу.
Потапыч. А вы не ходите лучше!
Василиса Перегриновна. А что?
Потапыч. Должно быть, левой ногой с постели встала; на свет не глядит.
Василиса Перегриновна потирает руки от удовольствия.
Вот уж я и вижу, что вы рады; вас так и подмывает сдьяволить что-нибудь. Тьфу! прости господи! Уж такой карахтер!
Василиса Перегриновна. Обидные ты мне, Потапыч, слова говоришь, до самого до сердца обидные. Когда я про тебя что-нибудь барыне говорила?
Потапыч. А не про меня, так про другого про кого-нибудь.
Василиса Перегриновна. А уж это мое дело.
Потапыч. И все ведь это в вас ехидство действует.
Василиса Перегриновна. Не ехидство, не ехидство, мой друг! Ошибаешься ты! Я такую обиду над собою видела, что на свете жить нельзя после этого. Умирать буду, не забуду.
Уланбекова входит, Потапыч уходит.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Уланбекова и Василиса Перегриновна.
Василиса Перегриновна (целуя обе руки Уланбековой). Раненько встали, благодетельница! Заботы-то у вас больно много.
Уланбекова (садясь). Не послалось что-то! Дурной сон видела.
Василиса Перегриновна. Что сон, благодетельница! И страшен сон, да милостив бог. Не сон, а наяву-то что делается, расстроивает вас, благодетельницу. Вижу я это, давно вижу.
Уланбекова. Ах, да что мне за дело, что там делается?
Василиса Перегриновна. Как же, благодетельница, разве мы не знаем, что душенька ваша о всякой твари печется?
Уланбекова. Надоела ты мне.
Василиса Перегриновна. Жаль мне вас, благодетельница! Не дождетесь вы себе в этой жизни отрады! Вы всем благодеяния рассыпаете, а чем вам платят за это? Мир-то полон разврата.
Уланбекова. Отойди!
Василиса Перегриновна (плача). Слезами я заливаюсь, глядя на вас! Сердце мое кровью обливается, что вас, благодетельницу, не уважают, дому вашего не уважают! В вашем ли честном доме, в этаких ли местах благочестивых, такие дела делать!
Уланбекова (нахмурив брови). Ты ворона! Ты каркать хочешь что-нибудь. Ну, каркай!
Василиса Перегриновна. Благодетельница, не расстроить бы вас, боюсь я.
Уланбекова. Уж ты расстроила. Говори.
Василиса Перегриновна (оглядывается во все стороны и садится на скамейку у ног Уланбековой). Кончила я, благодетельница, вчера свою вечернюю молитву творцу небесному и пошла по саду погулять, благочестивыми размышлениями на ночь заняться.
Уланбекова. Ну!
Василиса Перегриновна. И что же я там увидела, благодетельница! Как меня ноги сдержали, уж я и не знаю! Лизка бегает по кустам в развращенном виде, должно быть, любовников своих ищет; ангельчик наш, барин, катается на пруду в лодке, а Надька, тоже в развращенном виде, уцепилась ему за шею руками и лобзает его. И как это видно было, что он, по своей непорочности, старается ее оттолкнуть от себя; а она все хватает его за шею, лобзает и соблазняет.
Уланбекова. А если ты врешь?
Василиса Перегриновна. Четверить себя позволю, благодетельница.
Уланбекова. Если в твоих словах есть хоть капля правды, так уж и этого довольно.
Василиса Перегриновна. Все правда, благодетельница.
Уланбекова. Вздор! не может быть, чтобы все! Ты всегда больше половины сочиняешь. А где ж люди были?
Василиса Перегриновна. Все, благодетельница, пьянехоньки. Только вас уложили, все и ушли на гулянку, да и напились. И Гавриловна, и Потапыч, все пьяные. Какой пример молодым-то!
Уланбекова. Это дело надо разобрать хорошенько. Ну, уж я никак бы и не подумала на Леонида. Вот они, тихенькие-то! Ну еще будь он военный, так извинительно бы, а то… (Задумывается.)
Василиса Перегриновна. Да вот еще, благодетельница, Гриша-то до сих пор с гулянки не бывал.
Уланбекова. Как? И не ночевал дома?
Василиса Перегриновна. Не ночевал, благодетельница!
Уланбекова. Врешь, врешь, врешь! Со двора сгоню!
Василиса Перегриновна. Издохнуть на этом месте.
Уланбекова (опускаясь в кресло). Ты меня уморить хочешь! (Поднимаясь с кресла.) Ты меня просто уморить хочешь. (Звонит.)
Входит Потапыч.
Где Гриша?
Потапыч. Сейчас пришел-с.
Уланбекова. Позови его сюда!
Потапыч уходит.
Однако это уж из рук вон!
Василиса Перегриновна. Не найти вам, благодетельница, никого преданнее меня; только одним я и несчастлива, что характер мой вам не нравится.
Входит Гриша, растрепанный и взъерошенный.
