— Общий вывод был такой, что власть, существовавшая до революции, не годится.

— Это ваш личный вывод?

— Мой личный… Фронт на себе испытал всю разруху. Кроме того, было известно, что масса измен идет через верха, через существующее правительство. Было известно, что при правительстве находится масса продажных министров. Все, что было известно на фронте, существующее правительство оказалось совершенно негодным и должно было быть переменено. Ну а какая должна быть перемена, над этим я не мог задумываться. Я не предрешал этого вопроса. Я думал, что Учредительное собрание выберет власть, которая нужна, но я полагал, что будет выбран новый царь.

— Все-таки вы считали, что опять-таки будет монархический строй?

— Да, но будет опираться на поддержку Думы и Земства.

— Вас, как офицера старой армии, информировали, что происходит, какие политические расслоения созданы в стране, что имело место в момент революции 1917 года? Какова была политическая установка всего офицерства?

— Офицерство совершенно не информировалось, а узнавало обо всем уже из газет и от приезжавших из тыла, бывших в отпуску. Но офицерство не разбиралось, что из себя представляет та или другая партия. Об этом совершенно не было разговоров в офицерской среде. Думаю, не ошибусь, если скажу, что не только офицерство рядовое, но и высшее этими вопросами не интересовалось и над ними не задумывалось.

— Вы должны были примириться с тем, что царя нет. Какое отношение вы имели к политическим партиям?

— До этого времени мы были уже несколько знакомы с политическими партиями. Мы принимали некоторое участие в политической жизни страны, так как ходили на митинги, к нам приезжали агитаторы различных партий, главным образом социал-революционных и кадетских, которые агитировали до первого большевистского выступления. После большевистского выступления уже стали приезжать агитаторы Керенского и большевистские, большевики говорили, что преследует компартия, а агитаторы Керенского говорили, что Временное правительство является лишь временным и изберет ту власть, которая будет нужна народу, через своих избранников, через Учредительное собрание… И пока это собрание не будет установлено, будем продолжать вести оборонительную войну с германцами, ввиду того, что, если мы заключим сепаратный мир с Германией, тогда союзники от нас отвернутся, и Россия, все равно приведенная к полной разрухе, без помощи союзников останется в том же положении, в каком она находится сейчас. А большевики хотят захватить власть постоянную, но выборную, хотят заключить мир с Германией. Таким образом каждый солдат, каждый казак должны поддержать Временное правительство.

— Значит, вы думали, что большевики хотят идти рука об руку с немцами?

— Нет. Только заключить сепаратный мир.

— Поэтому вы считали необходимым защищать Временное правительство. Это было вполне определенное убеждение?

— Определенное убеждение.

— Следовательно, вы познакомились с направлениями мыслей каждой из политических партий?

— Главным образом эсеровской и кадетской.

— Какую же нашли наиболее приемлемой?

— Трудно было разобраться. Каждый хвалил свою. Трудно было разобраться, какая партия подходит именно к казакам, а не вообще.

— Ваше мнение склонялось в сторону эсеровской или кадетской?

— Больше в сторону эсеровской.

— С фронта вы прибыли по приказу?

— По приказу.

— Чьему приказу?

— Приказ из Первого армейского совета. В этот Совет входили депутаты от партизанских отрядов.

— О чем гласил приказ?

— Приказ гласил о том, что ввиду прекращения боевых действий на фронте все конные части ввиду отсутствия продовольствия и трудности доставления его благодаря разрухе транспорта должны быть отправлены в тыл. Кавалерийские части регулярной армии должны быть демобилизованы. Казачьи части должны уйти в свои войска и демобилизовываться там.

— С оружием?

— С оружием.

— Чем объясняется, что вас по пути задерживали?

— Это задерживали местные железнодорожные комитеты и только в двух пунктах.

— В каких именно?

— В Орше и Пензе, где поднимался вопрос относительно оружия. В городе Самаре вопрос относительно оружия не поднимался. Поднимался вопрос относительно оказания моральной поддержки в качестве демонстрантов. В Орше были задержаны все части Сибирского казачьего войска и Оренбургского войска.

— Каким образом казачьи полки, которые следовали впереди вас, и те, которые следовали вслед за вами, разоружались, а вы приехали с оружием?

— Нет, сибирские казачьи, кроме первого и второго полков, которые находились в кавказских войсках, были пропущены даже с артиллерией. Полки 4, 5, 7, 8, 9-й и гвардейский полк Сибирского дивизиона, артиллерийских восемь орудий и радиотелеграфная станция, — все пришли в полном боевом снаряжении, а кавказские бригады пришли без оружия и не в город Омск, а в Петропавловск…

— В Омске вы встретили разные правительства (рабочих, крестьянских и казачьих депутатов) и Войсковое правительство?

— Совета рабочих и крестьянских депутатов, казачьих депутатов не было.

— Здесь какую ориентацию вы выбрали? Что Войсковое правительство считало нужным для формирования власти?

— Войсковое правительство было выбрано после свержения Романовых Войсковым кругом…

— Войсковое правительство в своих стремлениях разнилось со стремлениями Совета в вопросе создания власти, аппарата власти?

— Если бы это было в другом городе, а не в казачьем, это было бы двоевластие. Здесь же функции были строго разграничены. Войсковое правительство ведало лишь казачьей территорией и казаками в станицах, а Советы ведали всеми остальными и городом.

— Относительно конечных целей того и другого. Надо полагать была какая-нибудь единственная форма правления.

— К этому как раз и стремилось Войсковое правительство с тем, чтобы выбрать третье — Войсковой круг и определить, какое должно быть отношение Войскового правительства к Совету.

— Если Войсковое правительство существовало рядом с Совдепом, то, следовательно, они не враждовали между собой?

— Нет, не враждовали.

— Они единой точки зрения не имели по вопросу создания постоянной власти?

— Я не могу сказать. Я не знаю.

— Не можете сказать? Следовательно, Войсковое правительство, если я правильно понимаю, стремилось к тому, чтобы руководящая линия находилась в их руках, в руках казачьих?

— В казачьих.

— Вы сами какого мнения придерживались в тот момент?

— Я примкнул к своему правительству, Войсковому.

— Следовательно, стали в некоторую оппозицию к Совету?

— В то время не было оппозиции.

— Вы считали опять-таки, что Войсковое правительство доведет до Учредительного собрания?

— Войсковое правительство не могло довести до Учредительного собрания. Оно решало административные вопросы.

— Какие, например?

— Например, относительного того, какая власть должна быть в станицах. В то время в станицах были комитеты.

— Какие комитеты?

— Станичные комитеты.

— Круг их обязанностей?

— Ведать делами станиц… Когда произошли трения между Совдепом и казаками, то комитеты не признавали Войсковое правительство. Если бы был выбран новый Круг, то комитеты, может быть, были бы переизбраны в казачьи советы.

— Таким образом, чего же добивались правительства в общевойсковом масштабе?

— Казаки не были монархистами. Они всегда шли за Керенского, все время.

— И вы считали это мнение единственно приемлемым?

— Да, я считал приемлемым.

— Чем объясняется то, что, когда вас хотели произвести в генерал-майоры, вы отказались?

— В городе Семипалатинске 26 ноября в день Георгиевского праздника (а это военный праздник) я был вызван по прямому проводу генералом Иванов-Риновым, который сообщил, что Колчак требует послужной список мой для производства меня в генерал-майоры. Я отвечал, что лучше останусь в чине полковника, чем буду колчаковским генералом. Крылатая же фраза о том, что я хотел быть произведенным только царем — неверна, потому что я в полковники был произведен не Николаем II, а Казачьим кругом за боевые действия на Уральском фронте. Затем я был произведен в чин Войскового старшины при Керенском. При царе же я был в чине есаула, и такого ответа, какой мне приписывают, — я не мог дать ни в каком случае.