– Лучше я. – Ямагучи колебался меньше секунды. – У тебя мало опыта.

– Мне нужны все переговоры в этом районе. Подстрахуешь вторым номером.

Джузеппе окунул руки в интерфейсное облако и запустил «аватара».

– Время, Ями!

– Бени за пределами парка! – Ямагучи метнулся к лэптопу, и голографический ореол окутал его.

«Полноразмерная управляющая матрица», – отстраненно заметил Джузеппе. Людей, умеющих работать в таком режиме, в мире по пальцам можно пересчитать. Эх, Ями, хитрец японский, проработать бок о бок три года и ничего о тебе не знать.

– Придумай что-нибудь. – Ланче стиснул зубами полимерную капу управляющей панели и промычал: – Контакт!

Раскаленная игла прошила позвоночник, тело выгнулось дугой, заколотилось в ложементе, но Джузеппе уже ничего не чувствовал – он оглох, ослеп, онемел.

Чернота и беспроглядная, беспощадная, абсолютная тишина.

Сенсорный стресс.

… Опытные образцы нейроинтерфейса появились всего за три года до начала работы над FOU. Кажется, первая статейка в «Обсервер сайнс» об опытном образце попалась Джузеппе в 2068-м. Он всегда интересовался другими дисциплинами, справедливо полагая, что великие открытия совершаются на стыках наук.

В этой области нейропсихология и кибернетика двигались вместе, но шли на ощупь. Считывать биоэлектрические импульсы научились давно – половина всех виртуальных интерфейсов была построена на этой модели. Киборгизация организма в медицинских или военных целях тоже была освоена.

Но напрямую связать человеческий мозг и электронную систему еще не удавалось никому.

Поэтому Джузеппе с большим сомнением отнесся к предложению Ямагучи Иосикава оснастить юнита опытным образцом нейроинтерфейса – ведь проект FOU был уже в завершающей стадии.

Ни один инвестор не согласится вносить такие серьезные изменения, когда проект выходит на финальную стадию. Но, очевидно, у Ями нашлись очень веские аргументы для руководства фонда. Финансирование увеличили, а сроки сдвинули.

…Тихо.

«Ямагучи, ты с самого начала знал, что интерфейс установят».

…и только стук моего сердца.

«Все неважно. Лори!»

…и в темноте возможен вздох.

Задействован удаленный режим. Управление передано оператору.

Сначала появился звук: шорохи, стуки, птицы, птицы – как много их голосов наполняет тьму, вода струится по жилам растений, поднимаясь из бедной красной земли, капли собираются из тумана на широких восковых листьях, скользят, с шорохом падают, и почва впитывает их. Жужжание и звон насекомых звучат в темноте, а пределы слуха расширяются все больше, и во тьме начинают пульсировать вибрации, которых Джузеппе никогда прежде не слышал…

«Лори – так ты чувствуешь всю жизнь».

– …не отвлекайся, Джузи, сужаю диапазон, – прорвался голос Ямагучи, – включаю «game режим».

Звуковая палитра побледнела, сжалась до обычного человеческого восприятия. И сразу вернулось зрение – стремительно надвинулась плотная стена зелени, переплетенные ветви ударили в лицо, разлетелись в глазах изумрудным веером.

Джузеппе инстинктивно попытался отшатнуться, и юнит замедлился, повторив движение.

– Джузи, основные функции выполняет автоматика, четко формулируй задачу, он все выполнит, – сказал Ямагучи. – Не сбивай машину с толку, времени мало.

«Карта», – сформулировал Джузеппе, и в области левого века развернулась схема национального парка. Желтая точка, отображающая перемещения юнита, медленно ползла на юг.

«Бени. Приблизить. Приблизить», – Джузеппе не знал точного механизма работы нейроинтерфейса. Ямагучи как-то пытался ему объяснить, но в его медицинско-кибернетическом жаргоне биолог улавливал только союзы и междометия.

Понял только, что в облегченном «game режиме» система перехватывает биоэлектрические импульсы нервной системы к мышцам, при этом сигналы мелкой моторики отслеживаются отдельно – по сути, Джузеппе работал с картой привычной 3D-мышью, но при этом не шевеля и пальцем.

Про более сложные режимы управления Ланче расспрашивать не рискнул, услышав словосочетания вроде «эмуляция матрицы сознания», «проблема двойственности человеческого самосознания» или «неконтролируемые сенсорные дисфункции». Здесь к нейропсихологии и кибернетике уже явно примешивалась психология.

Джузеппе пролистал карту города, уже не задумываясь, как он это делает, и выделил здание школы.

«Определить конечную точку маршрута».

Зеленая ломаная линия протянулась к городу. Джузеппе повертел ее в объеме, изменяя ключевые точки, и линия тут же менялась, то ныряя вниз, то огибая холмы и поднимаясь по отрогам, – программа учитывала все изменения рельефа. Однако половина пути отобразилась пунктиром.

Сбой. Пункт назначения вне границ разрешенной зоны.

– Ями! – промычал он…

Загрузка голосового профиля – Джузеппе Ланче.

…и оцифрованный голос толкнулся в динамики.

– Слишком глубоко прошил запрет. Так быстро снять не получается. Но ты не волнуйся. Все сделаю.

– Быстрее! – До границы парка оставалось минут пятнадцать. «Быстрее».

Расход энергии не оптимален.

– Плевать! – захрипели динамики.

«Приоритет один».

Скорость увеличена на 20 %.

– Bastards! [9] – капитан Герт Дикстра пригнулся, и по стене прошлась автоматная очередь, выбивая облачка штукатурки и кирпичной пыли.

«Все-таки хорошо строили монахи, – машинально отметил он, снимая шлем. – В обычной хибаре из фанеры и железа нас бы уже изрешетили».

Чтобы не жечь энергию костюма, он отключил систему кондиционирования, и в шлеме было невыносимо жарко.

– Рыжик, что со связью?

Связист Антуан Фабре смущенно пожал плечами:

– База пока молчит. Кажется, глушат, капитан.

– Ты бредишь, Рыжик. Откуда у этих голодранцев «глушилка»? – Герт перебрался к центру комнаты, где в потертом кресле, нога на ногу, вольготно устроилась разведка. – Жерар, что «шмели» показывают?

Разведчик молча протянул гибкий лист дисплея, куда проецировались данные наблюдения четырех беспилотных аппаратов.

– Плохо, – капитан пробежал глазами все квадраты. – Мы почти в кольце.

– Капитан, может быть, все-таки на север? – робко предположил Антуан. – Ведь этот биолог говорил…

– Рыжик, мне нужна связь с базой, а не твои размышления! – рявкнул Герт. – Хоть в тамтамы бей, но дай канал.

Антуан кивнул и припал к рации.

Герт забарабанил пальцами по прикладу своей F3000.

Все пошло наперекосяк с самого начала – на подлете к Бени их обстреляли. Хвала Аллаху, это были древние «Стингеры», а не русская «Молния» – ее тепловыми ловушками не обманешь.

Если бы речь шла не о детях, Дикстра прекратил бы операцию – ясно, что разведка села в лужу, и Бени уже в руках кофовцев. Но двадцать детей хуту… капитан слишком хорошо представлял, что с ними сделают тутси. Он был в Уганде десять лет назад, когда тутси решили взять реванш за бойню 1993 года.

Капитан прошел в соседнюю комнату. Кажется, это была большая игровая: стены разрисованы цветами, бабочками, животными, под ногами перекатываются разноцветные пластмассовые кубики, у входа сиротливо раскинула руки забытая кукла с белокурыми волосами. У окон, припав к прицелам винтовок, засели Рене и Морис. Герт подобрал куклу и взглянул в бессмысленные пластиковые глаза.

…Они начали высадку прямо во дворе пансиона, но оказалось, что у кофовцев есть кое-что получше «Стингеров».

Черный остов грузового «Моби Дика» все еще чадил, заволакивая двор густым дымом. У забора школы, в дымной пелене мелькали расплывчатые фигуры.

В углу комнаты, возле дыры в стене от двух выпавших кирпичей, стоял Шарль Андре. Заметить его было трудно – электрохромный камуфляж комбинезона расцветился пятнами розовых и красных цветов на белом фоне, имитируя рисунок на обоях.