Следующий отрывок, возможно, появится к концу недели. Следите на нашими выпусками".

— Хороший фильм выйдет, — кухарка вздохнула и посмотрела на часы. — Батюшки! Он уж наверно встал, а я сижу! Чай! Быстренько!

Женщина занялась приготовлением завтрака для суперзвезды, а у Тропинина аппетит внезапно исчез. До сегодняшнего дня, после того, как он прочитал мысли сценариста Потапова, Алекс сомневался, что Кайл переписал сценарий и превратил героя в убийцу, он не был уверен, что правильно понял мысли сценариста. Прочесть мысли нанимателя он не мог, как не мог и лично прочесть сценарий, который актер держал в своей комнате. Но теперь, когда в газете опубликовали отрывок из сценария, худшие подозрения Тропинина оправдались. Кайл действительно хочет сделать первого импланта-охранника мстительным сумасшедшим убийцей.

Кухарка унесла поднос с завтраком Кайлу, и Тропинин остался в кухне один.

Он представлял, каким ударом по обществу станет фильм, сколько вызовет разговоров, пересудов, споров. Импланты мгновенно превратятся в неконтролируемых свое поведение убийц, в агрессивных и очень опасных для общества сумасшедших. Отношение к имплантам и сейчас нельзя назвать благожелательным, а при выходе на экраны "Командора"… Алекс всерьез опасался, что это будет толчком если не к гражданской войне, то к серьезной дискриминации, массовым беспорядкам, дракам и даже убийствам, ведь "сумасшедшие импланты" вот они, рядом!

Кайла нужно остановить. Любым способом. Фильм не должен выйти на экраны!

Тропинин припомнил, что о том же самом волновался и сценарист Потапов. Может, стоит намекнуть ему, чтобы он обратился со своим сценарием к другой киностудии? Это не выход, да и вряд ли сработает — сценарист наверняка связан каким-нибудь договором, или права на сценарий принадлежат киностудии… не зря ведь вокруг этого фильма развели столько тайн.

Алекс бросил взгляд на фотографию в газете, потом на последнюю строчку редакторской статьи и задумался.

Возможно, у него появился неизвестный помощник. Очень уж все это походило на то, что сценарий у Кайла просто-напросто украли, и теперь по частям собираются разместить его в газетах. Если это так, нужно нанести еще один удар, чтобы съемки фильма остановились. Удар серьезный, по главному герою, точнее, человеку, играющему роль Командора. По Кайлу. И ради того, чтобы помешать выходу фильма, Тропинин был готов нарушить собственное обещание, пойти против совести и Голицына, и вторгнуться во внутренний мир суперзвезды. Он сделает все ради того, чтобы имплантов не превратили в чудовищ. восемь месяцев назад.

В этом году природа расщедрилась на сказочно-красивую зиму. Днем температура не опускалась ниже десяти-двенадцати градусов, солнце выглядывало из-за облаков чаще обычного, а с неба практически каждый вечер сыпались крупные, со старинную пятирублевую монету, хлопья снега.

Алекс любил зиму, особенно такую: красивую, одевающую деревья в снежные шубы, дарящую стойкое ощущение волшебства, чуда, грядущего счастья, но в последние недели он не обращал на снег никакого внимания. У него умирал отец.

Уже привычной дорогой Тропинин пробежался между двадцать вторым и двадцать четвертым домом по Скрипичной улице, свернул на Кожевенную, не глядя по сторонам, перешел однополосную дорогу и поднял воротник, чтобы защитить шею от холодного ветра.

Последние сто метров по прямой — дорожку из обледенелой брусчатки, ведущую прямо к больнице — Алекс преодолевал медленным шагом. Что-то мешало пересечь пространство быстро, не вглядываясь в подробности окружающего пейзажа, словно воздух здесь был гуще и тяжелее, отчего для размеренных обычных движений приходилось прикладывать двойные усилия.

Территория прямо перед больницей не принадлежала никому. Раньше тут был городской парк, но молодежи не нравилось гулять здесь — шуметь не разрешалось, а атмосфера тишины наполнялась неуловимым ощущением отчаяния, и посиделки на лавочках под больничными фонарями быстро исчерпали себя. Тем не менее это была не совсем больничная территория, ибо официально к клинике отношения не имела, однако постепенно превращалась именно в таковую.

Алекс поднял глаза и нашел третий этаж. Отсчитал пятые окна слева и вздохнул. Парк наполнился ощущением не только отчаяния, но и обреченности. Там за холодным стеклом лежал его отец.

Тропинин боялся входить в стеклянные двери больницы, сквозь заляпанную поверхность которых не было видно даже холла. Боялся надевать белый халат, пахнущий дешевым стиральным порошком и безысходностью, подниматься по лестнице, каждая ступенька которой приближала к неизбежному… Но каждый вечер Алекс проделывал все эти действия, чтобы только еще раз поговорить с отцом.

Не был исключением и этот вечер.

Молодой человек открыл дверь палаты и замер. В первый момент ему показалось, что отец не дождался его, но мужчина открыл глаза.

— Пришел? И не надоело на мои мучения смотреть? Умру ведь все равно.

— Не говори так.

Алекс придвинул к кровати отца стул и сел.

Неяркая лампочка под потолком давала мало света, но и его хватило, чтобы Тропинин-младший ужаснулся тому, как изменился его отец. Только сейчас молодой человек заметил морщины на лбу и около рта, синяки под ввалившимися глазами и чрезмерно заострившийся нос. Волосы на левом виске так и не выросли, а шрам оставшийся после операции, был похож на жирного червя. Именно из-за этого "червя" с отцом и произошло такое…

— Как дела на работе?

— Ничего нового.

— Пораньше сегодня отпросился?

Алекс кивнул.

— Ну и правильно. А то мне совсем плохо. Может, и до утра не дотяну, а мне хотелось поговорить с тобой об одной очень важной вещи.

В горле Тропинина-младшего образовался тугой комок, который никак не хотел проглатываться.

— Не переживай. И долго обо мне не плачь. Нехорошо тратить жизнь на траур.

— Отец…

— И похороны… попроще.

Мужчина сморщился и отвернулся. Алекс тоже отвернулся. Ему было тяжело смотреть на мучения отца, а помочь он ничем не мог.

— Жизнь сложная штука, — произнес мужчина через пару минут. — Она пинает тебя, как только может, ставит подножки, подставляет под летящий на голову кирпич, а ты выбираешься из всего этого, пытаясь выжить. У некоторых получается, но только единицам жизнь доставляет удовольствие. Остальные выживают. Вот и я выживал бы…

— Если бы ты знал, как я жалею, что предложил тебе операцию! — воскликнул молодой человек, и в голосе его зазвучали слезы.

— Нет, я не в том смысле, Алекс. Не вини себя. Все случилось так, как должно было случиться. Ты правильно сделал. В конце концов, ты же мой сын…

— Но если бы я не договорился с врачами, если бы не настоял на операции, ты бы…

— Не умирал сейчас? Алекс, Алекс. Сколько я должен повторять, что благодарен тебе за подаренную возможность не остаться навсегда немым. Я счастлив, что могу говорить с тобой сейчас. Если бы не имплантат в моем мозге, я бы сошел с ума. Человеку под конец жизни и так приходится нелегко, а если он внезапно теряет глаза, конечность или, как я, способность говорить, он чувствует себя не только немощным и беспомощным, но и ненужным. Обузой. А я никогда не хотел быть обузой. Может, если бы не твоя помощь, я бы давно покончил с собой. Тяжело быть инвалидом, да к тому же немым.

— Не говори так.

— Буду. Ты должен знать: я не только ни в чем тебя не виню, но и благодарен за те полгода, которые прожил практически как нормальный человек. И знаешь, наверное, это судьба такая. Меня не будет. Только немного позже. Ты не убил меня, Алекс, а продлил мою жизнь на чудесные шесть месяцев.

Алекс изо всех сил сдерживался, но чувствовал, что не сможет больше скрывать слезы. Тропинин-старший протянул ему руку и крепко пожал.

— Но я не об этом с тобой хотел поговорить. Я знаю, ты ищешь парней, которые меня избили. Не ищи. Они получат свое либо от Господа, либо от государства, а может, от обоих сразу. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Считай это моим последним желанием. Обещай прекратить поиски. Имплантов и до меня не слишком любили, и то, что я попал под руку этим типам, не твоя вина.