Интернат расположился в каменном двухэтажном здании — некогда шикарной обкомовской даче. Обком реорганизовали, а дача, став никому ненужной, обветшала и местами осыпалась. В таком виде она перешла в ведение отдела здравоохранения. Её подремонтировали, утеплили и заселили больными детишками. Теми, кто в силу своей неполноценности испытывал сложности в общении с окружающим миром и его обитателями. В день, когда семья Литвиновых переступила порог интерната, ему исполнилось целых три года. Улыбчивые лица, запах смоляных дров и неторопливый ритм жизни покорили Инну и успокоили. Ожидая директора, она наблюдала сценку между мальчиком лет семи и пожилой женщиной в длинном ситцевом платье и клетчатом переднике. Мальчик взбирался с ногами на подоконник и пытался запихнуть в рот розовато-красный листик свинячьего уха — кислый вкус его Инна помнила из собственного детства. Женщина, осторожно обняв травоядного гурмана за плечи, снимала на землю и обтирала покусанное растение марлечкой. Она победила своим упорством и выдержкой — ребёнок просто устал и потерял интерес к цветку. Ни одного обидного слова на высокой ноте Инна не услышала. По коридору слева, к ней приближалась очень полная женщина средних лет. "Здравствуйте, Вы не меня ждёте?" — это была заведующая школы-интерната Светлана Калинина. В уютном крохотном кабинетике она едва поместилась за школьным полированным столом и пригласила гостью сесть напротив. Стены в кабинетике украшали календарь, множество дипломов и почетных грамот. "Всё своё вожу с собой, — предугадала Иннин интерес Светлана Фёдоровна. — Как-то не принято у нас хвастать достижениями, а я считаю, что достижения-то как раз и характеризуют нас лучше всего. Так что гости школы встречают меня не по одёжке, а по дипломам. Вон тот, самый верхний и выцветший, мой аттестат об окончании педагогического училища. Под ним — институтский, я дипломированный учитель начальных классов. Долго в школе проработала. Те две грамоты сбоку, которые Вас особо заинтересовали, победы в спорте — в прошлом я пловчиха. В тот угол не смотрите, — заведующая небрежно махнула рукой, — там сертифицированные подтверждения о прохождении курсов повышения квалификации. Заумные лекции, оторванные от настоящей школьной жизни профессора. Вот самый ценный мой диплом, из цветной бумаги с неровными краями. Дети подарили на день рождения…" На оранжевой бумаге крупными буквами было написано: "Калининой Светлане Фёдоровне — любимому директору от всех воспитанников и персонала". Красная волнистая рамочка обрамляла текст и аппликацию из цветов и бабочек. Тёплый светлый листик.
Светлана Фёдоровна три года назад и не думала о высокопоставленной должности директора спецшколы. Её никогда никуда не выдвигали и не прочили, считаясь с возрастом и весом. Да и какая перспектива у преподавателя начальной фазы? У неё потолок — заложить основы знаний, почву подготовить для других разнопрофильных учителей. И она закладывала, настолько хорошо, что все были довольны: и родители, и учителя. До тех пор, пока не открыл отдел образования новую школу и не прошерстил трудовые биографии своих подведомственных работников. Оказалось, что Светочка Калинина — воспитанница детского дома, сердобольная и, что важно, незамужняя бездетная дама тридцати трёх лет. Сто семь кило незаметными назвать трудно, но скромность и выдержку Калининой коллеги признавали единогласно. В свете особой специфики нового учебного заведения эти качества были востребованы в первую очередь.
4.
Принимая вверенные государством владения, Света охала и ахала, спотыкаясь о высокие порожки, брошенный, где попало строительный мусор и ощупывая неровно заштукатуренные стены, замазанные кое-как масляной краской. На приведение всего этого в порядок требовалась уйма времени, если брать во внимание расслабленно-ленное отношение нынешних мастеров. Кроме того, чем свежеиспеченной директрисе с ними расплатиться? Жидкий доллар аморален, а имеющийся на счету РОНО рубль слишком короток. Выход Свете подсказала повар тётя Нюся: живёт, мол, в местном церковном приходе калека-мастеровой. Молодой парень, комиссованный после армии. Церковь реставрирует, батюшке Фёдору по хозяйству помогает. "Славный он трудник, безотказный. Простым людям и дров наколет, и хлев вычистит. Денег никогда не попросит. Накормют — на том и спасибо. А какие там люди сама, поди, знаешь: одни замшелые старухи…"
Поначалу написала она батюшке письмо с просьбой командировать паренька в интернат подсобить с ремонтом. Прочла и порвала тут же. Негоже так просить, официозно как-то, не по-человечески. Накинула платок на голову и отправилась через лесок к воскресной заутрене. Отстояла службу и уж тогда смиренно обратилась к священнику. "Отчего ж не помочь детям? Правильно, что к нам обратились. У Сергия нашего и образование соответствующее, ремеслу государством обучен. Но надо вам его самого спросить — ему решать", — отец Фёдор говорил нараспев, словно молитву читал. Сергея она в тот день не встретила. Он пришёл на следующий. Худой как жердь, низкорослый, кивнул и впился глазами в её губы. За спиной его маячила такая же несуразная фигура старой клячи, жующая поводья и пускающая слюни. "Здравствуйте! Меня послал отец Фёдор вам в помощь", — говорил он медленно, затягивая паузы между словами, точно сомневался в сказанном. И неотрывно следил за Светиными губами. "А ведь он глухой, — озарила догадка, — и хромает вдобавок. Где ж тебя так, родимый?"
— Света! — Её узкая ладонь утонула в его ладони, жесткой и шершавой, как наждачная бумага.
— Сергей… Если разрешите Маркизе остаться, я с вас за работу денег не возьму. Только поесть что-нибудь…
Заманчивое предложение. Светлана успела оценить гладкую белизну стен церквушки, высокую поленницу с приступочкой и чистый ухоженный дворик. Интернату бы тоже не помешал такой уют.
— Да я не против, но куда ж мы её поместим-то? У нас ведь нету этой, ну как бишь её, забыла… Ах, да, конюшни… И территория плохо огорожена. А самое главное — дети у меня непростые.
— Я знаю про ваших детей. Дети как дети. Здесь и раньше дети жили, приезжали на лето. Им больше доктор требовался, душу полечить. Деревца после них поломаны, собаки хромают, птицы гнёзда не вьют поблизости. Батюшка наш пытался увещевать, так гнали его — обкомовских то была деток дача…
Сергей огляделся и указал рукой на дровяной сарайчик:
— Приглядел тут Маркизе закуток, ей много места не нужно. И в еде неприхотлива. А дрова я в угол переложу, на всякий случай. Под уголь мы котельную приспособим, там, в подвале, места много, — и тут же пояснил, опережая Светин вопрос: — Я здесь был уже, котел ремонтировал, пару столько нагнало — вслепую работал. Руку обварил, зато освоился и грузовик щебёнки за работу на храм завхоз пожертвовал…
Через две недели скромно справили новоселье в золотой столовой. Вообще-то стены были желтыми, но у солнышка лучи тоже желтые и колоски желтые, а светятся как золотые. Кроме крыши над головой за Светой числились двадцать семь ребятишек, повар тётя Нюся и две нянечки — Маша с Клашей. Маша была первой и самой преданной Светиной ученицей, а Клаша, то есть Клавдия Захаровна, всю жизнь до пенсии проработала медсестрой в больнице. Позднее к ним присоединились три сменных воспитателя. Детишек поделили на три группы: первую, вторую и третью, но не по возрасту, а по характеру заболевания. В "Колокольчик" попали малыши с диагнозом "детский церебральный паралич", в "Зернышко" — с отклонениями в умственном развитии. А "Звёздочка", самая большая группа из всех, стала сборной для детей, записанных обществом в калеки…
