Хуарес пальцами приподнял ее подбородок и пристально посмотрел в глаза.

— Поэтому ты думаешь, что все мужчины таковы?

— Да, и американцы ничуть не лучше англичан. Я почти вижу их, считающих мои миллионы… прежде чем спросить… согласна ли я быть их женой!

— Моя бедняжка, — сочувственно произнес Хуарес. — Я прекрасно понимаю твои чувства.

И должен сознаться, как англичанин, я бы очень хотел, чтоб ты стала моей женой, но пройдет много лет, пока я смогу заработать достаточно денег, дабы мы позволили себе жить в привычных для тебя условиях. Поэтому я должен уехать.

— Если ты уедешь, — предупредила Орина, — я последую за тобой. Я буду жить в палатке, в шалаше, в пещере! Я не потрачу ни цента из моих денег, и если мы будем страдать от голода и холода, то будем страдать вместе!

Хуарес бросил на нее изумленный взгляд.

— Ты говоришь серьезно? — тихо спросил он.

— Клянусь, все, что я сказала, чистая правда!

Хуарес так сжал ее в объятиях, что она едва могла дышать.

— Неужели ты так сильно любишь меня?

— Сильнее… гораздо сильнее, — прошептала Орина. — Ты научишь меня… управлять владениями, которые оставил мне папа… Он верил: такие люди, как ты, помогут развитию нашей страны.

Хуарес молчал.

— Я читала вечером о твоем тезке, великом реформаторе, который вселил в мексиканцев чувство гордости. Это именно то, что мой отец делал для Америки.

Орина затронула тему, которая постоянно тревожила ее душу, и уже не в силах была остановиться.

— Мы не можем бросить все достигнутое на произвол судьбы, — продолжала она. — Нужные люди должны быть в нужном месте в нужное время. Когда они состарятся, новые встанут на их места.

Девушка сосредоточенно посмотрела на него.

— Помоги мне… помоги мне сделать все как следует… Но помни, я твоя жена и… я в любом случае не покину тебя.

Хуарес задумался.

Орина пыталась представить, как поступил бы в такой ситуации ее отец.

Как убедить его остаться с ней? Что еще она должна объяснить?

Наконец она спросила почти шепотом:

— А м-может случиться так… что сегодня ночью… ты подарил мне ребенка?

Хуарес какое-то время пребывал в оцепенении после этих слов, а потом словно взорвался.

— Я прилагал неимоверные усилия, чтобы остановить себя! С моей стороны было нечестно овладеть тобою. Но я не мог больше контролировать свои чувства. Я и так держал себя в узде каждую ночь, зная, что ты всего через пещеру от меня.

— Ты хочешь сказать… что и раньше хотел меня?

— Невыносимо! — воскликнул он. — Ты слишком красива, моя милая. Какой мужчина устоит перед тобой!

Он нежно провел рукой по ее телу.

— Мне стыдно за свою слабость, — повинился он.

— Я думаю… ты имеешь в виду… тебе стыдно за то, что ты любил меня, — грустно молвила Орина.

— Нет-нет, это не правда! — с горячностью возразил Хуарес. — Я люблю тебя за то, что ты такая храбрая? такая мужественная, такая независимая. За то, что не теряла достоинства, даже попав из-за меня в такую ужасную ситуацию.

— Но теперь… ты хочешь… оставить меня! О, Хуарес, как ты можешь быть столь жестоким?

И вновь молчание было ответом на ее отчаянный вопрос.

— А что, если у меня и в самом деле будет ребенок… а тебя не будет рядом и… он умрет, как тот маленький испанский мальчик?

— Не смей думать о таких вещах, — резко ответил он. — Нет никакого повода предполагать, что у тебя будет ребенок.

— Я буду… молиться, чтобы… у меня был малыш, — сказала Орина. — Но… пожалуйста, Хуарес… я боюсь оставаться с ним одна… даже если десятки докторов станут суетиться вокруг.

— Ты искушаешь меня. Единственное могу тебе сказать: меня угнетает огромный долг перед тобой, и, пока я не верну его, не смогу чувствовать себя мужчиной.

— Ты хочешь сказать, что деньги для тебя значат больше… чем любовь?

Он молчал, и тогда Орина сказала:

— Что ж, хорошо… но знай… если ты оставишь меня… я пойду за тобой… куда бы ты ни отправился. И если все… что мой отец сделал в течение жизни рухнет… из-за невостребованности… то я… ничего… не смогу… с этим поделать.

Последние слова она сказала очень тихо, сквозь слезы, душившие ее.

— Адам был прав, говоря, что Ева искусила его.

Хуарес наклонился над ней и поцеловал.

Потом снова и снова, жадно впиваясь в ее губы.

Он вел себя не так, как в первый раз.

Сейчас он доказывал свое мужское превосходство, свою силу и страсть, и она не могла этому противиться.

Она плыла по волнам блаженства, чувствуя, как его сердце эхом отзывается на удары ее сердца, и поняла, что он никогда не оставит ее.

Они подъехали к яхте ближе к вечеру, когда солнце начало садиться и спала жара.

Путь был долог и утомителен.

Выехав рано утром, они скакали почти весь день, лишь единожды остановившись перекусить в индейской хижине, где Орину опоили кофе со снотворным, перед тем как захватить.

Потом Хуарес настоял на отдыхе в комнате индианки.

Зная, что женщина не помешает им, они предавались любви.

И вот наконец они добрались до Садаро.

Весть о дамбе невероятным образом разнеслась по всей округе.

Люди выбегали из домов, чтобы приветствовать Хуареса.

Молодожены поскакали к причалу, сопровождаемые толпой ребятишек.

Там, спешившись, Орина вынула всю мелочь из карманов и отдала детям, чтобы они купили себе фруктов.

Прыгая от радости, они побежали к магазину.

Орина робко взглянула на Хуареса — она боялась, как бы он не подумал, что она сорит деньгами.

Ее не покидало ощущение, что в будущем их ждет много проблем, что день за днем, час за часом расстояние между ними может увеличиваться.

Капитан Беннет тепло встретил их, и они вошли в главную каюту.

— Я распорядился принести напитки и фрукты, — сказал Беннет. — Ужин будет немного позже.

— Спасибо, капитан, — улыбнулась Орина. — Надеюсь, вы уже слышали, что я вышла замуж.

— Да, мне известно об этом, и я надеюсь, вы будете очень счастливы.

Он повернулся к Хуаресу:

— Примите мои поздравления, сэр. И позвольте заметить: то, что вы сделали для этого индейского племени в горах, потрясает воображение.

Он добродушно усмехнулся и добавил:

— Не думаю, чтобы мысль об изменении русла реки могла прийти в голову кому-нибудь из Садаро.

Хуарес только молча улыбнулся.

— Между прочим, сэр, — вновь обратился к нему капитан, — у меня для вас телеграмма от отца Мигеля. Управляющий долго не знал, кому ее отдавать, так как здесь никто не знает, что ваша фамилия Стендиш.

Орина с нескрываемым интересом взглянула на телеграмму.

Капитан Беннет вышел из каюты, а Хуарес продолжал стоять неподвижно с телеграммой в руках.

— Что… что в ней? Откуда он мог узнать, что ты здесь?

— Она из Нью-Йорка.

Орина подошла к Хуаресу и, надеясь, что плохих вестей в телеграмме не будет, встала на цыпочки и медленно прочитала через его плечо:

Алексис Стендиш, эсквайр

Дом управляющего, Садаро

ОТ МИЛТОНА РИДЖВОРТА ПОМОЩНИКА ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА БРИТАНСКОГО ПОСЛА НЬЮ-ЙОРКЕ ТЧК

ГЛУБОКИМ СОЖАЛЕНИЕМ СООБЩАЮ ВАШ ДЯДЯ ЛОРД СТЕНДИШ ПОСОЛ ВЕЛИКОБРИТАНИИ США УМЕР СЕГОДНЯ РЕЗУЛЬТАТЕ СЕРДЕЧНОГО ПРИСТУПА ТЧК ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ НЬЮ-ЙОРК КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ ТЧК

НЕОБХОДИМА ВАША ПОМОЩЬ ПОХОРОНАХ И ОГЛАШЕНИИ ЗАВЕЩАНИЯ ТЧК

— Значит, твой дядя был послом Великобритании в США? Я думаю, папа знал его.

— Уверен, что да, — кивнул Хуарес. — И конечно, моя дорогая, тебе уже понятно, как это все меняет.

— Что… что ты имеешь в виду? — испугалась Орина.

— Я его единственный наследник, — ответил он, — и я должен сопровождать его тело обратно в Англию для погребения на фамильном кладбище.

Увидев вопрос в глазах Орины, он добавил:

— Ты, конечно же, поедешь со мной, и я покажу тебе дом, который станет теперь моим и в котором мы будем проводить несколько месяцев в году, отдыхая от работы по увеличению благосостояния Америки.