У него были густые белые брови, мешки под глазами, морщинистая, словно у черепахи, шея и выступающий раздвоенный подбородок.

Надменное выражение лица и холодная строгость в обращении свидетельствовали о том, что этот человек живет по собственным правилам и считает, что все должны им подчиняться.

Как и Бертилла, лорд Сэйр был предупрежден, что белый раджа имеет пристрастие ко всему французскому.

Сэр Чарлз был поклонником Наполеона и знал наизусть все его кампании.

Английским газетам раджа не доверял и черпал сведения о мировой политике, внимательно читая «Фигаро» – французскую газету, которая приходила с опозданием на четыре-пять недель.

Чтобы войти в доверие и завоевать расположение белого раджи, лорд Сэйр со своим обычным дипломатическим чутьем привез ему в качестве подарка две книги, недавно изданные во Франции.

В одной из них речь шла о наполеоновских войнах, в другой – о новых картинах, которыми пополнился Лувр.

Первую ему посчастливилось купить в Сингапуре, а вторую он попросту стянул у секретаря губернатора из только что полученной почтой партии книг.

Раджа был в восторге и разговаривал с лордом Сэйром не столь сурово, как с другими людьми.

Леди Брук была в молодости очень хороша собой и любила веселиться, но ей пришлось пережить страшную трагедию.

Трое ее старших детей, девочка и мальчики-близнецы, возвращаясь в Англию на пароходе «Гидасп» компании «Пи энд Оу», умерли один за другим в течение нескольких часов.

Еще накануне они чувствовали себя хорошо, а на следующий день, во время плавания по жаркому району Красного моря, начали задыхаться.

Причина их смерти так и не была установлена точно: то ли холера, то ли тепловой удар, то ли попросту кружка отравленного молока – были высказаны все три предположения.

Детей похоронили в море, а раджа никогда не пользовался больше услугами этой пароходной компании.

С фантастической смелостью рани вернулась в Саравак и родила новых детей.

Она вела скучный и уединенный образ жизни с мужем, который работал по расписанию, никогда не прислушивался к ее мнению и не принимал ее советов. Ей не разрешалось танцевать с другими мужчинами и носить открытые платья.

Лорд Сэйр очаровал ее своими манерами и вниманием с первой минуты их встречи.

Вечером они сидели за столом в огромной столовой, освещенной висячими масляными лампами; возле каждого гостя стоял даяк с опахалом из пальмового листа, стол сиял серебром и хрусталем, и лорд Сэйр не мог поверить, что находится на изолированном острове, в варварской глуши.

Раджа восседал в зеленом с золотом мундире, с $ орденами на груди.

На обед были приглашены в честь встречи с лордом Сэйром все члены европейской колонии, а также все офицеры с канонерки.

Лорд Сэйр заметил, что рядом с собой раджа усадил самую красивую из присутствовавших женщин.

Перед самым обедом раджа заговорил с лордом Сэйром о женщинах как мужчина с мужчиной и при этом высказался так:

– Красивая женщина, породистая лошадь и отличная яхта – вот самые большие радости в жизни.

Лорд Сэйр согласился и был вполне уверен, что раджа никогда не лишал себя этих радостей.

После окончания обеда лорд Сэйр сел возле рани в надежде, что сумеет поговорить с ней о том, что его больше всего занимало.

– Я слышал, что у вас в Сараваке есть миссионерка, – сказал он. – Ее зовут мисс Агата Элвинстон.

Рани только руками развела.

– Совершенно верно, лорд Сэйр! На редкость неприятная женщина! Не счесть хлопот, которые она тем или иным путем причиняет моему мужу. Но откуда вы о ней узнали?

– Ее золовка, леди Элвинстон, частая гостья в Мальборо-Хаусе.

– О, конечно! Я совсем позабыла, – сказала рани. – К сожалению, я совершенно отстала от светской жизни в Англии. Расскажите мне об этой леди.

– Леди Элвинстон весьма хороша собой.

– Чего никак не скажешь о ее здешней родственнице. Она просто уродлива и к тому же, как мне кажется, с каждым годом делается все более безумной.

– Безумной? – переспросил лорд Сэйр.

– Она вытворяет совершенно недопустимые вещи и, как говорят, ужасно обращается с детьми, которые приходят в миссию.

Рани вздохнула.

– Мне хотелось бы, чтобы миссионеры оставили даяков в покое. Если их не задевать, они очень приветливы и добры, а мой муж сделал для них немало хорошего.

Она увидела вопрос в глазах лорда Сэйра и рассмеялась.

– Да, они еще охотятся за головами, но значительно реже, чем прежде, а пираты – я имею в виду так называемых морских даяков – в прошедшем году вели себя вполне мирно. И это, как я понимаю, лорд Сэйр, вы должны поддерживать.

– Разумеется, – согласился лорд Сэйр.

Не желая, чтобы разговор ушел слишком далеко в сторону от занимающего его предмета, он продолжал:

– Не знаю, осведомлены ли вы об этом, но дочь леди Элвинстон приехала в Саравак, чтобы жить со своей теткой.

– Помилуй Боже! – воскликнула рани. – Так вот кто это был! Мне говорили, что белая девушка приехала в начале недели на пароходе.

Рани резко взмахнула веером и продолжала:

– Я-то полагала, что она остановилась у кого-то из членов нашей европейской колонии, но они все сегодня здесь, а поскольку никто из них не попросил разрешения привести с собой гостью, то я решила, что ошиблась.

– Мисс Элвинстон плыла вместе со мной на «Короманделе», – пояснил лорд Сэйр.

– Бедное дитя! Ее, должно быть, сильно напугал пожар. Но я слышала, что все успели спастись.

– Нам повезло, что это случилось в Малаккском проливе. Плыви мы по Красному морю, все могло бы кончиться иначе.

Лорд Сэйр, сказав это, увидел, как по лицу рани пробежала мгновенная судорога, и понял, что был бестактен.

– Я считаю своим долгом сообщить леди Элвинстон, что ее дочь в безопасности, – поспешил он сказать, – и хотел спросить у вас, как девушка устроилась у своей тети.

– К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, – ответила рани, – но завтра я непременно посещу миссию с самого утра и повидаюсь с мисс Элвинстон. – Помолчав, она добавила: – Я удивлена, что леди Элвинстон послала дочь сюда, но, возможно, девочка пробудет в миссии недолго.

– Думаю, завтра мы сможем об этом узнать, – светски произнес лорд Сэйр.

Он уяснил себе то, что хотел, и теперь перевел разговор на другую тему.

Поскольку раджа вставал в пять утра по сигналу выстрела из единственной пушки форта, он не любил, чтобы гости засиживались у него допоздна.

Местные европейцы, чрезвычайно обрадованные приемом, который внес хоть какое-то разнообразие в их монотонную жизнь, неохотно поднялись и начали прощаться.

Все они были чрезвычайно любезны с лордом Сэйром, который обещал побывать у них на плантациях, если выкроит время.

Он понимал, что при одной мысли о его визите жены владельцев плантаций начинают волноваться: а вдруг он посчитает их недостаточно гостеприимными?

Лорд Сэйр попытался успокоить их, уверяя, что для него не надо ничего специально готовить, что он привык довольствоваться тем, что есть в доме, но все его заверения, ясное дело, пропадали втуне.

В конце концов все разъехались, остался только капитан, который как раз собирался отправиться на корабль, когда в огромный зал для приемов вбежал один из слуг и в сильном возбуждении прошептал что-то на ухо радже.

Тот выслушал и провозгласил громовым голосом:

– Чертова баба! Она вполне это заслужила!

– Что произошло? – спросила рани.

Глаза раджи так и сверкали гневом из-под нависших бровей, когда он отвечал:

– Мне только что сообщили, что даяки напали на миссию. Выходит, я должен послать своих солдат, чтобы они спасали эту надоедливую идиотку от мести, которую она сама на себя навлекла!

– Напали на миссию? – воскликнул лорд Сэйр. – Сэр, я должен просить позволения отправиться вместе с солдатами, и выступать нам, как я понимаю, надо немедленно!

Благодаря энергичным действиям лорда Сэйра уже через несколько минут отряд солдат в белых мундирах и черно-красных головных уборах вышел из дворца и двинулся по дороге, ведущей к миссии.