Хотя ее произведения и написаны по-английски, французский и испанский были первыми языками, на которых заговорила и начала писать Анаис Нин, великая космополитка и писательница (с американским гражданством), родившаяся в 1903 году в пригороде Парижа Нейи. Туда ее отец, испанский пианист и композитор Хоакин Нин, переехал с Кубы после своей женитьбы на Розе Кульмель — наполовину француженке, наполовину датчанке, дочери датского консула в Гаване.

Анаис исполнилось девять лет, когда расстались ее родители, и одиннадцать — когда мать увезла ее и двух ее младших братьев в Соединенные Штаты. В шестнадцать лет она становится сначала моделью, потом исполнительницей испанских танцев, чтобы избежать монотонности жизни в доме своей матери. Много читая, она сама завершает свое образование.

В 20 лет выйдя замуж за американского банкира Хью Гилера (который сделает себе имя — Иан Хьюго — как гравер и деятель кино), она вплоть до второй мировой войны живет в Европе, где пишет свои первые книги, и дружит с художниками и писателями. В 1940 году она возвращается в Штаты, публикует на свои деньги собственные книги, иллюстрированные ее мужем, и понемногу завоевывает свое место в американской литературе.

Ее самое важное произведение — это «Дневник», который она вела с одиннадцати лет. Он был опубликован по причине большого объема лишь в сокращенном варианте и отредактирован самой писательницей.

Рождение «Дневника» было вызвано глубокой раной. Когда ее отец бросает семью, маленькая одиннадцатилетняя девочка решает вести для него дневник (который она сначала пишет по-французски). Очень скоро «Дневник» превращается для нее в убежище, средство защитить себя от жизни, причиняющей боль. Как пишут многочисленные западные критики, Анаис Нин считала свой «Дневник» прежде всего «произведением любви», которое довольно долго оставалось очень личным и не было предназначено для публикаций. Он был ее связью с миром, ее настоящей жизнью, путешествием внутрь себя. Но в 1965 году она напишет: «Мне было настолько же необходимо опубликовать «Дневник», насколько змее — сменить кожу, потому что старая стала слишком тесной».

1955–1966 — эти годы в жизни Анаис Нин становятся периодом встреч с Олдосом Хаксли, Лоренсом Даррелом[1], Генри Миллером, Алленом Гинзбергом[2], Джеймсом Лео Герлихи[3], Тимоти Лири, Теннесси Уильямсом, Роменом Гари, Жаном Фаншеттом и другими писателями, а также духовной зрелости и предчувствием скорой кончины. Мы знаем, что к 1966 году — это дата выхода в свет первого тома «Дневника» — она уже была больна раком, который унес ее лишь спустя 11 лет.

Анаис Нин скончалась в январе 1977 года.

На русском языке ранее выходили лишь сборники ее рассказов, в основном эротических (например, «Дельта Венеры»), поэтому у читателя не сложилось, к сожалению, серьезного отношения к ее творчеству, и многие до сих пор относят ее прозу к разряду «чтива». А «Дневник», который сделал ее знаменитой и которым так восхищался Генри Миллер, до сих пор переводился и печатался лишь отрывочно, и лишь в прошлом году вышел в свет его первый том (1931–1934 гг.) в переводе Е.Л.Храмова.

Перевод «Дневника» за 1956 год публикуется в России впервые.

Новый год прошел весело. Рената принимала гостей в Холидей Хаус, который принадлежит Дадли Мерфи. Дадли в свое время был кинопродюсером и финансировал такие фильмы, как «Механический балет» с Фернаном Леже[4] и «Император Джонс». Это отель-ресторан в Малибу, выстроенный в стиле модерн, с видом на море. Шум моря своим звуковым фоном придает ему определенное своеобразие, постоянный шум прибоя создает впечатление, что все вокруг мгновенно омывается и кровля становится чистой. Чета Мерфи подготовила мне королевский прием из-за моих книг и откупорила в мою честь магнум[5] шампанского. Весь вечер я танцевала, по новогодней традиции целовала незнакомых мне людей и думала о друзьях, которых расцеловать не могла.

День великолепный по своей полноте. Есть дни, которые разбиваются на тысячу кусочков, которые невозможно склеить вновь, рассыпаются на мелочи повседневной жизни. Некоторым дням не хватает катализатора, который придавал бы им слитность и берёг от дробности.

Мне бы очень хотелось красиво закончить тетрадь Дневника за 1955 год. Питая большую склонность к романности, мне нравится завершать красивой концовкой, как в романе. Достичь вершины и пророчествовать. Иногда мне кажется, что Дневник — незаконченное произведение, и нужно заполнить пробелы. Когда у меня возникает ощущение утекающего времени, я начинаю задаваться вопросами.

У Ингрид волосы темно-рыжего цвета, как у лисицы, и глаза того же цвета, что и у лисицы. У нее мальчишеское лицо с маленьким округлым носом и веснушками. У нее ослепительно белая кожа. Она не пользуется косметикой и не выщипывает себе брови. Ее лицо сияет здоровьем. Ей свойственно взрываться хохотом и долго смеяться. Она подвижна и непосредственна. На вечеринке у Пола и Ренаты, где все были переодеты в костюмы из «Тысячи и одной ночи», она обнажила свои красивые пышные груди. Муж Кэти зло заметил: «Вам нужно было доказать, что Вы — женщина, потому что иначе…» Потому что иначе все остальное в ней мужеподобно. Ее активное «Я», ее прямой взгляд, ее фривольные шутки, ее откровенная чувственность и, в конце концов, ее брак с мягким, пассивным, ничем не примечательным молодым человеком, который соглашается со всеми ее решениями. Ингрид никогда не изменяет ни присутствие духа, ни чувство юмора. Она бодра, остроумна, жизнерадостна. Я только что закончила читать ее роман. Он написан человеком, который видит мир глазами ребенка. Написано живо, но персонажи вышли мелкие, ограниченные, не заслуживающие внимания, заурядные. Как кто-то из дядей или теток, о ком тут же забываешь. Персонажи, с которыми не хочется встретиться в настоящей жизни.

Между нами началась утонченная дуэль. Она принялась названивать мне каждый день. Хотела добиться выражения моего восхищения, которого я не испытывала. Она стала говорить мне, что в моих книгах не хватает интереса к простым людям. «Ваши персонажи — не из реальной жизни».

После свадьбы Ингрид был один прием, который не удался. Огромное полено, принесенное каким-то знакомым, дымилось в камине Ренаты так сильно, что все мы закашлялись со слезами на глазах. Потребовалось открыть двери и окна. Было холодно и влажно. Со все еще слезящимися глазами мы почувствовали озноб. Рената выбежала под дождь, как будто погода стояла солнечная, и заявила: «Я всегда мечтала о приеме в саду под дождем!» С этого момента собравшиеся оживились.

На днях я заходила к Полу и Ренате одна. Одному из друзей, который всегда утверждал, что никогда не видит снов, они наконец-то стали сниться, и мы подумали, что это нужно отметить. Рождение еще одного сновидца!

Во сне он вместе со мной наблюдал, как жеребец преследовал антилопу. Я заметила, что спаривание между ними невозможно. Но, в конце концов, жеребец покрыл ее. Пол сказал, что в мифологии спаривание между жеребцом и антилопой возможно. Именно от них рождается единорог.