— Завтрак в постель! — объявила она и опустилась рядом с царевичем.

Когда они покончили с чаем и пирожками, Иван решил напомнить причину своего здесь пребывания:

— Ты говорила, что тебе нужна моя помощь, чтобы зелье от змия сварить.

— Нужна-нужна! Непременно нужна! — она чмокнула его в щеку, — Сейчас пойдем корешки собирать!

Помощь заключалась в том, что Иван носил за Ягариной легкую корзинку, а она скакала, причем босиком, по полянкам и кочкам, то и дело присаживаясь на корточки. Там она ковырялась маленькой лопаткой в земле и что-то оттуда доставала, а потом с возгласом 'Фигня!' выбрасывала это через плечо. Единственной сложностью в 'работе' Ивана была необходимость вовремя уворачиваться от летающих неугодных корешков.

Они бродили по солнечным местам и забирались в темные чащи. Но в корзинке полезного сырья так и не набралось больше половины, а потом еще и убавилось, когда Ягарина объявила обеденный перерыв и достала из нее сверток с едой. Для перекуса Ягарина выбрала берег маленькой речушки, нашедшейся в окрестностях ее дома, в которых если честно царевич уже окончательно запутался. Утолив голод, она развалилась на траве, щурясь от яркого солнца. В его лучах Иван заметил, что на ее милом носике проступили веснушки.

— Пойдем купаться! — предложила она.

— Ты ж мне нательного белья не дала! Только штаны да рубашку!

— Фу! Еще в белье купаться! Так ведь никакого удовольствия! — фыркнула она, немедленно скидывая платье, — Купаться надо голышом! И потом кого ты стесняешься, скажи на милость?!

Она озорно улыбнулась, оставшись полностью обнаженной.

— А вот ты, я смотрю, вообще ничего не стесняешься! — смущенно буркнул Иван.

— А чего мне стесняться? Со здоровьем у меня все в порядке, а скрывать мне нечего!

— Да уж, — царевич с нервным вздохом взглянул на ее загорелое тело.

— И ты давай раздевайся! Или ты боишься, что тут Вилан где-то бродит? — усмехнулась Ягарина, — Это да! Этого, пожалуй, точно стоит бояться! Такого соблазна он не вынесет! — она расхохоталась, — Придет серенький волчок и ухватит… ха-ха-ха! Серенький — как же!

— Да ну тебя! С твоими шутками дурацкими! — не выдержал Иван и тоже скинул одежду. Он быстро прыгнул в воду, чтобы лишний раз не демонстрировать, насколько Ягарине нечего скрывать. Но в воде его поймала рыжая зеленоглазая русалка.

— Ягарин, я женат, ты понимаешь? — сказал он ей, чувствуя, что безнадежно запутывается, — У нас с тобой дальше ничего не будет. И сейчас не должно быть!

— Да перестань ты об этом думать! — беззаботно отмахнулась она, — Меньше чем через три дня уйдешь и можешь забыть! Нам будет просто немножко хорошо, вот и все! Я зелье приворотное на тебе испытываю! Потом отворотное дам — не волнуйся!

Только вот царевич боялся, что зелье это состояло из зеленых глаз, рыжих кудрей и нежных губ, и поможет ли от этого отворотное…

***

Бессонница. И Велена опять напрасно терзает книгу, с трудом вколачивая в сознание строчки. 'Когда же он наконец поймет, что ничего не вернуть! — мысленно взмолилась она, — Как мучительно здесь оставаться! Но надо остаться, пусть поймет, что отколовшиеся кусочки уже не притянутся друг к другу, уже не склеятся никогда. Иначе мы так и будем ходить по замкнутому кругу… Пора уже друг друга отпустить!… А понимаю ли это я сама?…'.

Она подняла измученные бессонницей глаза и вдруг увидела в окне крылатый силуэт. Он сидел на ее подоконнике, с той стороны стекла, и, положив голову на согнутое колено, безмолвно смотрел на нее волшебным золотым взглядом. Но стоило их глазам встретиться, как стремительный взмах крыльев унес его во мрак ночи, словно померещившееся ей видение.

На следующий день Велена поняла, что больше не в состоянии сидеть в четырех стенах. Ну и что такого в том, что они вместе пообедают? Если у Горгана вдруг возникнут какие-то иллюзии на этот счет, она быстро поставит его на место.

Однако на этот раз приглашения на обед не последовало, Крис просто принес поднос с едой в ее комнату. Велена с трудом сдержала вздох разочарования. Впрочем, любое обманутое ожидание вызывает разочарование, даже если и не было особо значимым…

***

Иван сидел на ее большой светлой кухне и пил чай, наблюдая за действиями Ягарины, сортирующей собранные вчера корешки.

— Красивый у тебя дом, — сказал он, разглядывая потолок, обшитый многоугольными пластинками разного дерева.

— Да, это братец мой постарался. Он у меня щедрый, хотя зачем мне одной такой домина! — отозвалась девушка.

— А кто твой брат?

— А ты не понял, что ль? Вилан.

— А! — почему-то это открытие его не удивило, он уже не раз ловил сходство во взгляде озорных зеленых глаз, — А у меня тоже братья есть, двое. Только старшие.

— А ты думаешь, что мне Вилан младший?

— Ну, он же выглядит как мальчишка, ему больше восемнадцати не дашь, — хотя на самом деле царевич ему бы и шестнадцать не дал.

— А он всегда так выглядит. Сколько я себя помню — все такой же! Он мне не родной брат. Он вообще мне сколько-то там — юродный дядя, а может даже и дед. Я в деревне родилась. Мои родители ведовством не занимались, да и бабки родные тоже, но у нас в деревне все знали, что в моем роду ведьмы были — у какой-то из прабабок сестра знатная колдунья была, говорят, с оборотнями путалась. И вот, когда на нашу деревню чума напала, все вспомнили, что я ведьмино отродье, да еще и рыжее. И даже то, что мои родители тоже умерли, их не особо смущало. Сидела в избе, еще совсем девчушка маленькая, и ждала расправы. И вдруг на пороге появляется юноша с такими необычными зелеными глазами и волосы, словно пеплом присыпаны. И говорит, что он мой брат, что забирает меня к себе и теперь всегда будет обо мне заботиться. И заботится до сих пор. Это Вилан меня колдовать научил и дом мне этот построил… А я ему только хлопоты доставляю, — она вдруг загрустила.

— Дед? Ты что серьезно? Сколько же ему лет тогда? — удивился царевич.

— Это нескромный вопрос, — усмехнулась Ягарина, — Я его секреты выдавать не собираюсь. Вдруг он на тебя какие виды имеет, а я ляпну, что он тебе в дедушки годится! — она опять расхохоталась.

— Какие еще виды? Это опять твои шутки дурацкие? — но она так беззаботно смеялась, что обижаться на нее было совершенно невозможно, и царевич тоже улыбнулся.

— Так. Почти все есть! — подытожила юная ведьма, разобравшись со склянками и корешками, — Осталось только змею изловить.

— Змею?

— Ага. Горган у нас черный змий, значит, черную гадюку надо отыскать.

— Ты ее тоже варить будешь? — поморщился царевич.

— Нет, что ты! Это уже каннибализм получится — зелье-то для змия! — она опять прыснула в ладошку, — Мне нужен ее яд, а потом пусть себе дальше ползает.

После обеда они отправились на поиски змеи. Ягарина повела его вдоль берега реки, покрытого густыми зарослями плакучей ивы, ольхи и лещины. Ноги ступали по мягкой сырой земле, прилипавшей к подошвам.

— И как мы будем ее ловить? — спросил царевич.

— А мы ей песенку споем, — улыбнулась Ягарина.

— И что?

— И все! Она нам яду даст, если песенка понравится!

— Ну тебе виднее, ты же ведьма! — сдался Иван.

— Несомненно! — отозвалась Ягарина и углубилась немного в сторону леса.

И тут она запела. Гортанный тягучий мотив, пробирающий до глубины души. Это была нечеловеческая песня, от нее щемило сердце и кружилась голова. Вдруг Ягарина остановилась. Из-под коряги к ним навстречу ползла большая черная змея, постреливая раздвоенным язычком.

Песня Ягарины изменилась и змея замерла перед ведьмой. Девушка присела на корточки и стала нараспев читать заклинания. Тело змеи безвольно обмякло.

— Как яд у тебя заберу, змея лесная, так и змий горный силы лишится, — прошептала она и вновь забормотала неразборчивые слова. Она достала из сумы скляночку, разжала змее рот и потек с ее клыков желтоватый яд.