Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Однако Сталин был недоволен ленинской критикой. Генеральный секретарь заявил, что позиция Ленина означает «национальный либерализм». По-прежнему Сталин полагал, что ВЦИК РСФСР должен стать высшим органом в новом союзе. Тем не менее, понимая, что в результате вмешательства Ленина комиссия не примет его предложений, Сталин переработал свой проект и указал, что новая резолюция – лишь «несколько измененная, более точная формулировка» старой, которая «в основе правильная и безусловно приемлемая».

6 октября 1922 г. Пленум ЦК одобрил позицию Ленина и принял на ее основе новую резолюцию. П. Мдивани на Пленуме настаивал на том, чтобы Грузия входила в СССР не через Закавказскую Федерацию, а непосредственно.

Не обошлось без казусов. В Тифлисе Серго Орджоникидзе, возглавлявший парторганизацию Закавказья и одновременно представлявший ЦК, Москву, ударил одного из бывших членов ЦК КП Грузии, сторонника Мдивани. Этот случай в Грузии было воспринят как продолжение старой царской политики, прикрытой названием «коммунизм».

В Грузии сложилась чрезвычайная ситуация. Большинство ЦК КП Грузии выступило за непосредственное вхождение республики в СССР, тем самым возражая против решений октябрьского Пленума ЦК. Закавказский крайком партии во главе с Орджоникидзе осудил эти действия как национал-уклонизм. Сталин заявил, что в Грузии свил гнездо социал-национализм. В ответ грузинский ЦК ушел в отставку.

В ноябре бывшие члены ЦК КП Грузии обратились с жалобой на действия Серго в ЦК РКП(б). Ленин подчеркивал в это время, что тут речь идет не о борьбе партий с местным национализмом, а о методах этой борьбы. К каждой нации требуется пролетарское отношение. Больше мягкости, осторожности, уступчивости, величайшей деликатности, что не исключает, конечно, принципиальности.

Политбюро ЦК направило в Грузию комиссию во главе с Дзержинским, 12 декабря Ленин беседует с вернувшимся Феликсом Эдмундовичем. На следующий день – резкое ухудшение здоровья. Позднее Ленин говорил, что это дело на него «очень тяжело повлияло» (ПСС, т. 45, с. 476). Комиссия, даже не расспросив обиженных, не проверив фактов, признала действия Орджоникидзе правильными.

Как только Ленин почувствовал себя лучше, он диктует свои заметки «К вопросу о национальностях или об “автономизации”». Грузинский инцидент Ленин напрямую связывает с политикой советского бюрократического государственного аппарата, «который на самом деле насквозь еще чужд нам и представляет из себя буржуазную и царскую мешанину, переделать которую в пять лет… не было никакой возможности». «При таких условиях очень естественно, что “свобода выхода из союза”, которой мы оправдываем себя, окажется пустой бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ». «Я думаю, что тут сыграли роковую роль торопливость и администраторское увлечение Сталина, а также его озлобление против пресловутого “социал-национализма”. Озлобление вообще играет в политике… самую худую роль». Ленин требует примерно наказать Орджоникидзе, доследовать или даже расследовать вновь материалы комиссии, а политическую ответственность «за всю эту поистине великорусско-националистическую» кампанию возложить на Сталина и Дзержинского, людей, как известно, нерусских.

Ленин в данном случае четко следовал за Карлом Марксом, считавшим, что сознательность социалистов следует проверять на национальном вопросе. Поэтому не случайно Сталин всячески затягивал передачу материалов Ленину, который поручил своим секретарям собрать все по этому вопросу. Ленин, возмущенный «грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского», готовился выступить на съезде с речью о национальном вопросе и написать брошюру («вопрос архиважный»), – однако не успел.

Путь реализации Союза тем не менее был предопределен.

Можно, конечно, объяснять позицию Ленина его большей гибкостью, желанием придать Союзу привлекательную юридическую форму («…не следует зарекаться заранее никоим образом от того, чтобы в результате всей этой работы вернуться на следующем съезде Советов назад, т. е. оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов»), однако некоторые другие его высказывания заставляют усомниться в непредвзятом отношении к русскому народу: «Прежде всего необходимо понять, что интернационализм со стороны угнетающей или так называемой “великой” нации… должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически» (ПСС, т. 45, с. 359, 361–362).

18 декабря 1922 г. Пленум ЦК принял проект Союзного договора. Утвердить его должен был Союзный съезд Советов, открытие которого назначили на 30 декабря.

Делегаты I Союзного съезда Советов стали собираться в Большой театр с раннего утра. Из тумана выплывали экзотические фигуры в халатах, диковинных одеждах, белых чалмах, ушанках из лисьего меха. Мелькали привычные кожанки, серые шинели. Необычны были даже среди этого пестрого моря фраки и крахмальные воротнички дипломатов.

В первом часу дня на сцену поднялся член Президиума ВЦИК П.Г. Смидович. Участник трех российских революций, член партии с 1898 г., он открыл съезд и долго не мог говорить – аплодисменты прервали речь старейшего делегата.

Наконец, перекрывая затихающий шум, Смидович начал: «Единодушная воля трудящихся Украины, Азербайджана, Грузии, Армении и Белоруссии слить обособленные советские республики в единое целое, в мощное государство союза социалистических советских республик выражена на съездах Советов Украины, Белоруссии и Закавказской Федерации. Эта воля с неописуемым энтузиазмом поддержана представителями трудящихся РСФСР на заседании Х Всероссийского съезда Советов… Резолюцией, принятой на этом съезде, подтвержден как основа союза принцип равноправия республик, добровольного вхождения их в союзное государство с сохранением для каждой права свободного выхода из него.

Эти принципы лягут в основу предлагаемого делегациям договора… мы объединяемся в единое государство, образуем единый политический и хозяйственный организм. И каждая рана извне, каждая боль внутри на какой-либо отдаленной окраине отзовется одновременно во всех частях государства и вызовет соответствующую реакцию во всем организме Союза…»

С докладом об образовании СССР выступил И. Сталин. Зачитав текст Декларации и Договора об образовании СССР, Сталин предложил принять их без обсуждения. Наркомнац оставался верен себе. Но по предложению М.В. Фрунзе оба документа были приняты в основном и направлены на доработку. Почему кто-то должен решать за делегатов? Пусть и они примут участие в работе, за этим их и послал в Москву народ. Окончательная ратификация документов откладывалась до II съезда Советов. «Этот путь, – сказал Фрунзе, – как будто кажется длиннее, но нам приходится считаться с тем, что и то дело, которое мы сейчас с вами начали, является делом чрезвычайной важности, делом, над созданием которого стоит потрудиться не один и не два месяца, с тем чтобы и результаты вышли наиболее совершенные».

Главы делегаций первыми подписали Договор и Декларацию. От РСФСР – М.И. Калинин, от УССР – М.В Фрунзе, Г.И. Петровский, от ЗСФСР – М.Г. Цхакая, от БССР – А.Г. Червяков. Создание Союза было юридически оформлено. Делегаты избрали ЦИК СССР в составе 371 члена и 138 кандидатов. Большинство представлять не было необходимости. Л.Б. Красин и Г.М. Кржижановский стояли у истоков партии, как и Н.К. Крупская. Первыми советскими наркомами стали А.Г. Шлихтер (земледелия), И.В. Сталин (по делам национальностей), Н.А. Семашко (здравоохранения), Ф.Э. Дзержинский (пред. ВЧК, нарком железнодорожного транспорта), А.Д. Цюрупа (продовольствия). Полководцы и герои Гражданской войны, деятели науки и искусства. Был избран и Бела Кун – один из организаторов КП Венгрии (а также участник массовых расстрелов белогвардейцев в Крыму).

33
{"b":"135204","o":1}