Поспешность работы Некрасова над водевилем "Феоклист Онуфрич Боб" засвидетельствована в отзывах современников о пьесе. Критик "Отечественных записок" (1841, No 6, отд. "Театральная летопись", с. 120) упоминает о "поспешности в сочиненьи" водевиля. То же утверждает и рецензент "Литературной газеты", который был несомненно в курсе дел Некрасова -- сотрудника этого органа, близкого к его редакции (см.: Евгеньев-Максимов В. Жизнь и деятельность Н. А. Некрасова, т. I. M.--Л., 1947, с. 234). По словам рецензента, "водевиль "Ф. О. Боб", как заметно, написан слишком наскоро" (ЛГ, 1841, 20 мая, No 54).
Некрасов и сам признавал, что спешил при работе над водевилем и что эта спешка вредно повлияла на его произведение. Вынужденный рецензировать спектакль, в котором исполнялась его пьеса, в "Летописи русского театра" журнала "Пантеон", Некрасов писал, что история Боба "была представлена публике слабо и неестественно" и что неуспех пьесы объясняется тем, что "публика не любит созданий, состряпанных кое-как на скорую руку" (Пантеон, 1841, No 3, с. 18). Об авторецензии Некрасова в "Пантеоне" см.: Некр. и театр, с. 108; Успенский Вс. Драматургия Некрасова.-- В кн.: Тип М., Успенский Вс. Некрасов -- драматург и театральный критик. Л.-- М., 1958, с. 36.
Анонимная авторецензия Некрасова содержала и новую попытку "оживления" образа Боба. Отзыв о водевиле Перепельского в этой рецензии излагался частично от лица Боба, героя пьесы и предшествовавшей ей серии стихотворных фельетонов "Провинциальный подьячий в Петербурге", опубликованных Некрасовым в "Пантеоне" в 1840 г. (No 2, с. 132, No 3, с. 105--106, No 7, с. 49--50). Признавая свою неудачу в разработке водевильного сюжета, Некрасов, таким образом, не только не отрекался от центрального героя, имя которого стояло в заглавии пьесы, но утверждал жизнеспособность этого образа. Некрасов придавал созданному им типу серьезное значение. Образ чиновника-"литератора", тупого и консервативного, занимал существенное место в творческих замыслах писателя начала 1840-х гг. Любопытно, что этот герой в сознании его автора не был прикреплен к какому-либо одному, определенному произведению или даже литературному жанру. Некрасов стремился создать комический тип-маску, который стал бы нарицательным обозначением всем знакомого, емкого по своему социальному значению явления. Этот герой-тип мог появляться то в стихотворных фельетонах, представляющих собою как бы напечатанный в журнале разговорно-эстрадный монолог, то выходить на сцену в водевиле, то выражать свое мнение в пародийно-критических высказываниях.
Феоклист Боб "своими устами" "подтверждает" в статье Некрасова "реальность" своей личности, кочующей из произведения одного жанра в другое: "Мирно жил я в Пскове, изредка посвящая музам часы досуга. Вдруг меня взяли и вывели на потеху публики. Поверите ли, вывернули наизнанку мои семейные обстоятельства…" (ПСС, т. IX, с. 469).
И в "Провинциальном подьячем в Петербурге", и в водевиле "Феоклист Онуфрич Боб" главным предметом осмеяния были взгляды и понятия провинциального подьячего, которые он агрессивно навязывает окружающим. Боб мнит себя известным литератором и спешит обо всех явлениях современного искусства -- театра, литературы, живописи заявить свое мнение. А. В. Никитенко утверждал через пять лет после появления произведений Некрасова о провинциальном подьячем: "…все провинциальное сделалось обреченною жертвою нашей юмористики" (С. 1847, No I, с. 70).
Но несмотря на "провинциализм" этого героя, которого удивляет опасная "вольность" петербургского быта и искусства, образ Боба во многом родствен столичному типу чиновника, представитель которого в стихотворении Некрасова "Чиновник" осуждает писателя, посмевшего задеть его корпорацию (см.: наст. изд., т. I, с. 418). Боб ощущает себя защитником интересов своего сословия -- чиновников. Комическое самодовольство героя водевиля, рассматривающего все, что касается его лично, вплоть до своего брака и возможного прибавления семейства, как события государственной важности, от которых "может быть польза отечеству" (явл. 7), его готовность проявить "бдительность", его реплики, вроде "судя по вашим усам, я вижу в вас человека неблагонамеренного" (явл. 10), выходят за грань водевильного комизма. Этот герой трактуется как выразитель охранительных идей, как воплощение ограниченности, "провинциальности" чиновничества. Такой метод обличения получил впоследствии распространение в литературе "натуральной школы". Черты, соответствующие облику Феоклиста Опуфрича Боба, можно усмотреть в иллюстрация Агина к стихотворению "Чиновник" в "Физиологии Петербурга".
Не только центральный образ водевиля "Феоклист Онуфрич Боб", но и сюжет произведения, несмотря на то что Некрасов в нем широко использовал общие места и привычные для публики водевильные ситуации, не типичен для рядовых водевилей. В его сюжете скорее обнаруживается зависимость от Гоголя, чем от непосредственных предшественников автора по водевильному творчеству. Главная коллизия, порождающая в водевиле Некрасова смешные положения, неожиданные qui pro quo, возникает вследствие сплетни, психоза недоверия и сыска, охватившего обывателей провинциального города, готовых принять участие в преследовании и задержании любого "подозрительного" лица. Воинствующая охранительная подозрительность -- социально-психологическая черта, присущая этой среде. Боб -- носитель такой подозрительности -- сам становится ее жертвой. Сюжет произведения, ситуация невольного самозванства героя роднят водевиль Некрасова с "Ревизором" и "Мертвыми душами" Гоголя.
Замысел Некрасова был чрезвычайно плодотворен. Многими своими чертами этот образ предвосхищает Козьму Пруткова А. К. Толстого и А. М. и В. М. Жемчужниковых. Можно предположить, что литературная "жизнь" Козьмы Пруткова не случайно началась на страницах журнала Некрасова "Современник". Во всяком случае, редактор журнала явно сочувствовал сатирической идее сотрудников, создававших этот образ.
В критическом отзыве Л. Л. (В. С. Межевича) на водевиль "Феоклист Онуфрич Боб" в фельетоне "Александрийский театр" содержится намек на то, что водевиль Некрасова написан по заказу. "Горе ему, если он увлечется этим первым успехом ‹речь идет об успехе водевиля Некрасова "Шила в мешке не утаишь…" › и примет на себя роль заказного водевилиста… Мы пожалеем от души, если вы растратите свое молодое дарование на бенефисные водевили…",-- наставлял Некрасова критик (СП, 1841, 23 мая, No 111). Очевидно, водевиль был написан Некрасовым по просьбе бенефицианта П. И. Григорьева (Григорьев 1-й по сцене) -- актера-водевилиста. С просьбой к Некрасову мог обратиться и 11. И. Куликов -- водевилист, артист и с 1838 г. режиссер Александрийского театра (подробнее о нем и его отношениях с Некрасовым см. ниже, с. 672--673).
Н. И. Куликов осуществил постановку "Феоклиста Онуфрича Боба". Очевидно, ему принадлежат режиссерские пометы, содержащиеся в ЦР,-- указание на исполнителей и на предметы реквизита рядом со списком действующих лиц. Куликов же направил в цензуру рукопись водевиля, сопроводив ее соответствующим отношением за No 558, датированным 16 апреля 1841 г., и за своей подписью. 17 апреля 1841 г. рукопись была передана в III Отделение (ЦГИА, ф. 497, оп. 97/2121, No 8755, л. 26). Изложение содержания водевиля, составленное цензором М. Гедеоновым, гласит: "Полиция по ошибке преследует молодого человека. Сестра его упрашивает свою приятельницу принять его к себе и на несколько часов выдать за своего мужа. Приятельница согласна, но на эту пору настоящий муж приезжает. От этого происходя! разные забавные сцены, составляющие главную часть пиэсы" (ЦГИА, ф. 780, оп. 1, No 17, л. 33). Вверху рапорта цензора резолюция Дубельта: "Дозволяется. 25 апреля 1841 г.". Извещение 0 том, что пьеса одобрена III Отделением, также подписано Дубельтом (26 апреля 1841 г.) --ЦГИА, ф. 497, оп. 97/2121, No 8755, л. 37.
Н. И. Куликов составил и направил в Театральную контору монтировку-заявку на предметы, необходимые для постановки водевиля "Феоклист Онуфрич Боб", назначенного к представлению 2 мая 1841 г. в бенефис Григорьева 1-го (ЦГИА, ф. 497, оп. 2121, No 8786, л. 35--35 об.). Эта монтировка дает возможность представить себе оформление спектакля.
