Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: С, 1850, No 4 (ценз, разр.-- 31 марта 1850 г.), отд. I, с. 167--222, с. подписью: "Н. Некрасов".

В собрание сочинений впервые включено: стихотворение "Месть горца" -- ПССт 1927; полностью -- Собр. соч. 1930, т. III.

Автограф не найден.

Датируется концом 1849 -- мартом 1850 г. В основу повести лег анекдот "Золеный любовник", впервые рассказанный в "Северной пчеле":

"Недавно один немецкий лев волочился за женою красильщика. Муж подметил эти проделки и как-то врасплох застал любовника на коленях перед женою. Мщение было придумано им уже давно. Красильщик был сильный и дородный мужчина. Он притащил волокиту к красильному чану и окунул его в краску; после того поклонился и отпустил его. Кое-как добрался несчастный до дома, сопровождаемый насмешками толпы. Дома начал он мыться и чиститься, но все труды и усилия его были бесполезны: краска была с сильною протравою и лицо льва навсегда останется зеленым" (СП, 1844, 25 апр., No 92).

26 марта 1849 г. А. Н. Плещеев в письме к С. Ф. Дурову в числе других анекдотов, "которые ходят по Москве и делают страшный скандал", рассказал о подобном же случае: "Один гусар-офицер волочился за женой красильщика. Муж, возвратясь однажды из клуба ранее обыкновенного, застает его у себя, пьющего чай с его женой и облаченного в его халат; красильщик не отвечал ни слова на сказку, выдуманную офицером для истолкования такого пассажа, и сам присоединился к чаю. Часа два спустя красильщик зовет офицера посмотреть его фабрику. Офицер, обрадованный, что муж ничего не подозревает, согласился. В красильной в это время стоял огромный чан с синей краской, на изобретение которой красильщик только что получил привилегию. Когда они подошли к чану, оскорбленный супруг схватил офицера за шею и трижды окунул его лицом в краску. По окончании этого процесса офицер был совершенно небесный."Ну, давайте я вас вытру",-- сказал, рассмеявшись, красильщик и, помочив тряпку в какую-то жидкость, стоявшую на окне в миске, стал вытирать ею лицо офицера. Но это была не вода, а такой состав, после которого краска уже не могла никогда сойти. Офицер в отчаянии бросился в клинику, но, что ни делали доктора, все напрасно. Призвали красильщика, он отвечал, что получил привилегию и не откроет своего секрета никому, но что перекрасить в черную краску может. Теперь бедный офицер лежит облепленный шпанскими мухами и не имея довольно денег, чтобы заплатить красильщику за открытие секрета. Красильщик -- французский подданный, и наказать его нельзя. Не правда ли, славная история? Напоминает гоголевского поручика Пирогова, с которым Шиллер и Лессинг {Ошибка Плещеева, имя второго гоголевского героя Гофман.} также распорядились домашним образом. Этот факт составляет предмет разговоров, куда ни приди" (Дело петрашевцев, т. III. M.--Л., 1951, с. 293--294).

Повесть Некрасова характерна для эпохи "мрачного семилетия" (1848--1854), когда писатель-сатирик часто был вынужден ограничивать свои задачи лишь тем, чтобы забавлять и смешить читателя. "Стоит только сравнить "Краску Дирлинг" с "Петербургскими углами", написанными Некрасовым за несколько лет до того,-- писал К. И. Чуковский,-- чтобы увидеть, какая глубокая пропасть лежит между эпохой "Физиологии Петербурга", "Петербургского сборника" и мрачным семилетием, которое сменило ее. Поэт как бы сказал своим новым рассказом: уже нет ни малейшей цензурной возможности следовать за Гоголем в деле обличения ненавистного строя, так что приверженцам Гоголя до времени остается одно: воспроизводить внешние приемы его мастерства, внешнюю литературную форму" (Чуковский, с. 114).

Не исключено, однако, что окончательной редакции произведения предшествовала какая-то другая, не одобренная цензурой. 2 января 1850 г. Некрасов писал цензору "Современника" И. И. Срезневскому: "Препровождаю при сем повесть "Случайность"; г-ну Крылову она не понравилась в первобытном виде; он доложил о ней председателю -- и решили они, чтоб ее переделать. Посылаемый оттиск есть уже переделанный, и в этом новом виде г-н Крылов подписал ее. Всё это считаю не лишним довести до Вашего сведения и вместе с тем всепокорнейше Вас прошу выдать поскорее эту повесть…". Произведение с таким названием в "Современнике" не печаталось. Предположение, что в письме речь идет о рассказе Н. Станицкого (А. Я. Панаевой) "Необдуманный шаг", напечатанном в No 1 журнала (см.: Звенья, V. М.--Л., 1935, с. 502--503; ПСС, т. X, с. 139), неосновательно. Январский номер "Современника" за 1850 г. был разрешен цензурой 31 декабря 1849 г. Название "Случайность" по соответствует содержанию упомянутой повести Панаевой. Комментируемая же повесть Некрасова с ее анекдотическим сюжетом вполне могла иметь первоначальное название "Случайность"; этими соображениями мотивируется (предположительно) первая дата при определении хронологических границ работы над повестью.

Явная зависимость автора "Новоизобретенной привилегированной краски…" от Гоголя, в частности от его"Невского проспекта", "как относительно его юмора, так и манеры изображения пошлости, преимущественно в мелочах обыденной жизни", впервые отмечена С. И. Пономаревым (Ст 1879, т. I, с. LXV).

Образ пошлого жуира Хлыщова продолжает галерею гоголевских хлыщей 1830-х гг. (Пирогов, Ковалев, Хлестаков и пр.). С героями "Носа" и "Ревизора" Хлыщова роднит тщательная забота о своей наружности (см., например, эпизод с носом Хлыщова, утратившим в дороге прежний цвет), тщеславие и наклонность к вдохновенной лжи (подробнее об этом см.: Зимина, с. 171-- 172, а также: Евгеньев-Максимов, т. II, с. 154--155). Образ камердинера Хлыщова, "мыслящего человека", любителя чтения, с удовольствием рассказывающего об образе жизни своего барина, восходит, по-видимому, к Петрушке из "Мертвых душ".

В творчестве самого Некрасова Хлыщову предшествует герой "Опытной женщины" (1841). В 1855 г. сходная с комментируемой повестью история о хлыще, в которой может быть отмечена скрытая цитата из "Невского проспекта", вошла в роман "Жизнь и похождения Тихона Тростникова" (ч. 2, гл. VIII). С "Невским проспектом" связан сюжет приписываемого Некрасову стихотворения "Обыкновенная история", в котором действует герой-хлыщ и эпиграф к которому взят из повести Гоголя (1845; см.: наст. изд., т. I, с. 438).

Поэтический эскиз образа хлыща можно видеть в портрете героя сатирического стихотворения Нового поэта (коллективный псевдоним И. И. Панаева и Некрасова) "Франт" (С, 1849, No 6, "Моды", с. 3--4):

Он молодец и в цвете лет,

Он вечно завит, распомажен,

К нему лазоревый, жилет

Безукоризненно прилажен,

А по лазори все цветы;

Сюртук с иголочки и брюки

Невероятной пестроты;

В перчатках стянутые руки

И сверх перчатки -- бриллиант…

Оп в полном смысле слова -- франт!

Брелоков бездна: рог и ножик,

И барабан, и паровоз;

Духи -- экстре из тюбероз,

И фонари у круглых дрожек!..

Сам бодрости своей не рад,

В пальто на полосатой байке,

В четырехместной таратайке

Один оп скачет в Летний сад.

Он у Дгоссо как будто дома,

Кричит: "Матюшка! поскорей

Подай мне коньяку иль рому

Да редерер похолодней!"

На стороне его все шансы,

Оп обольститель легких дам:

Всегда собой доволен сам,

Оп в их кругу поет романсы,

Он врет и хвастает без мер,

Как Хлестаков, почти невольно,

Всегда твердя самодовольпо:

"Diantre, мон шер, ком са пут шер!" {*}

{* Фельетонист "Сына отечества" Л. В. Брант, регулярно выступавший с нападками на Некрасова и его журнал, безапелляционно "атрибутировал" это стихотворение Некрасову (Сын отечества, 1849, No 5, отд. VII, с. 37). В ответном фельетоне, высмеивавшем Бранта и его "творчество", Некрасов заявил, что "стихотворения Нового поэта, иногда печатающиеся в "Современнике"", ему не принадлежат (С,1849, No 9, "Смесь", с. 171).}