Фиорелло целый день пробегал по туринским улицам с кинжалом, отыскивая следы человека, погубившего его честное имя. Прошел день, прошел вечер -- он всё еще искал его. Случайно наткнулся он на дом Нуньез де лос Варрадоса, увидел веревочную лестницу, брошенную с балкона, и, приняв ее за знак согласия своей любовницы, с радостию бросился вверх и очутился подле доньи Инезильи.

– - Вор! вор! -- закричала она, вскакивая и вырывая свою руку, которую он хотел взять.

– - Что с тобой, Ханэта? -- сказал он, всё еще не узнавая, с кем имеет дело, потому что в комнате, освещаемой только луною, было довольно темно.

– - Я не Ханэта, я внука гранда Нуньез де Варрадоса,-- сказала гордо испанка.-- Что тебе здесь надо? Ты пришел воровать… тебя схватят… ты будешь казнен…

– - Vuestra grandezza! (ваше грандство) помилуйте… я не вор, я не за тем пришел.-- Испуганный рыбак упал на колена.

– - Нет пощады, нет пощады! Судьба не щадит меня… Ты задушил дона Фернанда! Ты задушил его! -- воскликнула Инезилья, озаренная внезапной мыслиго.

– - Что?

Ханэта, с намерением удалившаяся из комнат госпожи своей, в то время возвратилась в гардеробную, думая, что уже пора прекратить беседу любовников.

– - Фиорелло! -- воскликнула она укорительно.-- Ты здесь… Я тебе не подавала знака!

– - Ханэта,-- отвечал он мрачно,-- меня называют вором, меня обвиняют в каком-то убийстве. Я невинен, Ханэта. Ты знаешь, зачем я пришел.

Ханэта бросилась к ногам своей госпожи.

– - Простите его, простите меня! Он не вор… Я назначила ему свидание… Благословите наш брак, госпожа моя!

– - Ханэта,-- сказала Инезилья грозно,-- ты предала меня… Твой любовник… если я захочу, он будет схвачен как вор и…

– - Простите, пощадите, vuestra grandezza!

– - Я всё прощу… я устрою ваш брак… Я осыплю вас золотом… только… он должен сделать мне услугу…

– - Приказывайте!

– - Клянитесь мне, клянитесь, что никто не узнает того, что я вам скажу, того, что вы должны теперь сделать…

– - Я перекушу язык мой в ту минуту, когда мысль изменить вашей тайне заглянет в мою душу,-- твердо сказал рыбак.

– - Клянемся, клянемся! -- подхватила камеристка.-- Приказывайте!

Инезилья медлила. Силы ее истощались; дрожь пробегала по всему телу. Наконец она собрала последнее мужество и произнесла отрывисто:

– - Здесь есть труп… или, может быть… всё равно, он не должен быть в моих комнатах… вы меня понимаете…

Она быстро оставила гардеробную. Как тень, слабая, умирающая, добралась по стене средней комнаты до своей спальни, заперла дверь, упала на колена и стала молиться…

Фиорелло и Ханэта долго стояли в недоумении.

– - Ты должен спасти ее для меня, для нашего счастия! Ты должен спасти ее, Фиорелло! -- сказала наконец камеристка.

– - Где же труп? -- спросил рыбак.

– - Вот он! -- отвечала она, указывая на женщину, переодетую в мужское платье, которая неподвижно лежала на полу и, при падении запутавшись в свой длинный плащ, была совершенно недоступна для взора.

– - Я брошу его в реку! -- сказал рыбак, взваливая на плечи бесчувственную девушку.-- Я брошу его в реку, и, клянусь, никто вовек не будет знать, куда он делся и того, что здесь было…

– - Да помогут тебе все святые исполнить клятву твою! -- отвечала Ханэта.-- От нее зависит наше счастие!

– - Дай задаток, Ханэта, дай задаток!

Фиорелло нагнулся. Ханэта поцеловала его, и они простились.

Фиорелло шел с своей ношей к реке, рассуждая следующим образом:

– - Ханэта меня любит, госпожа ее обещала дать нам денег… Но я не женюсь, покуда не убью проклятого хитреца, который погубил мою сестру; до тех пор я не могу быть спокоен и счастлив; соседи не пойдут ко мне на свадьбу. "Где твоя сестра, Фиорелло, где твоя сестра? -- спросят они.-- Умыл ли ты честь свою в крови ее обольстителя?" О святой Фабризио! помоги мне найти его! Кто он? И куда вдруг пропала сестра моя? Может быть, она кинулась в воду… Да, она была так огорчена. Бедная, бедная девушка! Я слишком напугал ее… Но зачем она переоделась в мое платье? Не пошла ли она предостерегать своего любовника? Всё против меня, родная сестра против моей чести! Нет, я не откажусь от мщения, хоть бы весь свет против меня! Зачем я люблю сестру мою? Зачем я не могу вырвать у нее тайны кинжалом? Грех, родная кровь ничем не смывается… Я люблю мою сестру, видит небо, как я люблю ее! И я отомщу за нее! Брошу скорей моего идальго… вот река… Брошу и побегу домой… не пришла ли сестра… Мне хочется ее увидеть… мне хочется обнять ее…-- Фиорелло вошел в гондолу, которая была причалена у берега; но, желая подальше от края реки бросить свою ношу в воду, вдруг ему показалось, что труп пошевелился.

– - Ты ждав, идальго (дворянин), ты жив! -- воскликнул он.

Крик ужаса вылетел из груди девушки, и она опять погрузилась в беспамятство.

– - Ты жив! Слава всем святым, что ты вовремя пошевелился, идальго! Ты не можешь идти, идальго? Хочешь ли, я принесу тебя к себе, ты отдохнешь у меня. А, идальго? Ты не можешь говорить, идальго?

И рыбак молча понес свою ношу домой. Подходя к своему предместью, он заметил, что труп снова пошевелился. Фиорелло пошел во весь шаг. Наконец он внес труп в комнату и, положив его осторожно на постель, достал огня. Девушка открыла глаза и робко осматривалась кругом. Фиорелло подошел к пей.

– - Брат!

– - Сестра!

Оба восклицания вылетели в одно время. Но не одинаковое действие произвели они над рыбаком и его сестрою. Линора вздрогнула всем телом от ужасной мысли, которая мгновенно озарила ее рассудок. Фиорелло злобно захохотал и вскричал с диким восторгом:

– - Теперь я знаю, кто он. Мне не нужна твоя тайна… Я знаю, знаю!

Рыбак продолжал хохотать от радости. Линора снова впала в бесчувственность.

– ----

Было очень рано! Ханэта только что проснулась. Сорильо вошел в гардеробную и спросил:

– - Сестра спит?

– - Да.

– - А она?

– - Кто она?

– - Та девушка, которую я вчера оставил у твоей госпожи.

– - Я не видала никакой девушки.

– - Ты, видно, ничего не знаешь, Ханэта. Она должна быть вместе с сестрой.

– - Не знаю. Я не была у моей госпожи: она заперла дверь своей спальни,

– - Может быть, она там? -- спросил Сорильо, указывая на дверь соседней комнаты.

– - Не знаю. Я не была и там. Я боялась войти. Ночью тут слышался какой-то шорох… Я целый час творила молитву…

– - Ну, верно, она там. Сорильо вошел в кабинет.

– - Линора! Линора! -- прошептал он, увидя в кресле человеческую фигуру, закутанную плащом: тихо подкрался он к креслу, нагнулся и готов был поцеловать неизвестную фигуру, но вдруг отскочил. Усы и эспаньолка остановили пламенное покушение дона Сорильо. Неизвестная фигура открыла глаза, зевнула и поднялась на ноги. Сорильо отскочил еще далее.

– - Фернандо!

– - Сорильо!

Фернандо не вовсе задохся в шкафе, а только лишился чувств от недостатка воздуха. Когда дверь шкафа была отворена, он понемногу начал приходить в себя и наконец опамятовался. Обессиленный душным заключением, он с большим трудом вышел из шкафа, упал в кресло и заснул. Так объяснил он своему другу причину их странной встречи; в заключение он прибавил:

– - Сестра твоя невинна. Она не хотела меня видеть… Я против воли ее прокрался сюда… Если ты видишь в моем поступке оскорбление ее чести, то должен иметь дело со мной.

– - Она тебя любит? -- спросил Сорильо, взяв его за руку.

– - Да.

– - Я знал! что же она сказала тебе, Фернандо?

– - Она сказала, что мы соединимся -- там! -- Фернандо указал на небо.

– - Бедная страдалица! Она всё еще надеется на свою твердость!

– - Уговори ее, Сорильо, обвенчаться со мною тайно…