Леди Деверо долго смотрела ему вслед. Без сомнения, он был самым красивым мужчиной среди всех ее светских знакомых.

Лорд Меридан медленно ехал по парку, не отвечая на приветствия друзей и отыскивая глазами Люсинду. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось найти ее, и сразу же его внимание привлекла великолепная серая лошадь, на которой ехала Люсинда и которую мог найти только Кингсклер. Затем он увидел, кто ехал рядом с Люсиндой, и его лицо потемнело. Графа Жака де Фалеза, с его преувеличенно щегольским видом и чрезмерной элегантностью, трудно было спутать с кем-либо еще. Под ним была хорошая лошадь, не его собственная, разумеется, так как он не мог себе этого позволить. К счастью, всегда находилось множество друзей, готовых предоставить ему своих лошадей для прогулок верхом. Он был неплохим наездником и легко справлялся с любым самым горячим скакуном.

— Вы очаровательны, как сама весна, — сказал граф Люсинде, когда они повстречались.

Сопровождавший ее Кингсклер, чтобы не слышать их беседы, слегка отстал от них, как и полагалось хорошо воспитанному слуге.

— Вы всегда говорите мне такие восхитительные вещи, — ответила Люсинда. — Даже если вы неискренни, мне все равно приятно их слышать.

— У вас необычная манера отвечать на комплименты, — с улыбкой заметил граф.

— Да, я знаю, — сказала Люсинда. — Просто раньше я никогда не получала комплиментов, поэтому теперь, когда я ложусь спать, я с удовольствием перебираю их в уме.

— Тогда я надеюсь, что сегодня ночью вы будете вспоминать мои слова о том, что вы самая изящная и элегантная амазонка во всем парке, — вкрадчиво произнес граф.

Она рассмеялась, продемонстрировав ему ровные жемчужные зубки.

— Именно это я и рассчитывала услышать, — заявила она. — Какой был бы позор, если бы, сидя на такой роскошной лошади, я не умела с ней справиться.

— Но вы ездите верхом, как богиня! — воскликнул граф. — Я не видел ни одной женщины, которая могла бы с вами сравниться!

— Кингсклер говорит, что есть люди, которые просто рождаются в седле. А если этого нет, то тут уж ничего нельзя поделать, — сказала Люсинда.

— Меня совсем не интересует ваш Кингсклер, — ответил граф. — Меня интересуете только вы. Вы постоянно ускользаете от меня, как бабочка, которую я никак не могу поймать в свои сети. Вы проскальзываете между пальцев, всячески избегаете меня, и это одновременно возбуждает и огорчает.

— Вы говорите вздор, — с улыбкой заявила Люсинда. — Что вы имели в виду, граф, когда сказали, что хотите меня поймать?

— Должен ли я это объяснять? — мягко спросил француз.

Люсинда застенчиво опустила глаза. Она подумала, что некоторые вещи лучше вовсе не знать.

— Нет-нет, не стоит, — поспешно ответила она. — Лучше расскажите мне о себе. Вы скучаете по вашей родине?

— Я вообще не скучаю, когда рядом с вами. Я хочу лишь слушать вас, смотреть на вас.

Он увидел неожиданный блеск в ее глазах и спросил:

— Почему вы так обрадовались, услышав это?

— Потому что вы сказали, будто вам приятно на меня смотреть, — ответила Люсинда. — До сих пор на меня редко смотрели — разве что лишь с неодобрением.

— Никогда не поверю в это! — воскликнул граф.

— Но это правда, — сказала Люсинда. — Видите ли, моя сестра так красива…

— Но в вас есть нечто гораздо большее, чем красота, — прервал ее граф. — У вас есть ум, характер, не говоря уже о том, что вы божественно сложены! Как могло случиться, что никто прежде вам этого не говорил?

— Это длинная история, — ответила Люсинда. — Но уверяю вас, я действительно раньше не слышала ни одного лестного высказывания в свой адрес.

— Позвольте мне компенсировать это упущение, — пылко произнес граф. — Сказать ли вам, какой я вас вижу? Сказать ли вам, какие чувства пробуждаются в моем сердце, когда я рядом с вами?

В его голосе прозвучала такая страсть, что Люсинда застенчиво опустила глаза и поэтому не увидела, как к ним приблизился лорд Меридан. Она обнаружила его присутствие лишь в тот момент, когда их лошади оказались рядом и резкий, властный голос произнес:

— Доброе утро, Люсинда. Я надеялся, что вы подождете меня, а не отправитесь кататься одна. Но теперь я здесь, и мы можем ехать вместе.

Она подняла к нему лицо, и он заметил, как ее щеки зарделись. Видя, что лорд Меридан намеренно игнорирует присутствие графа, Люсинда в некотором замешательстве протянула ему руку — для прощания. Граф поднес ее к своим губам и слегка сжал ее пальцы. В следующую минуту они уже быстрым аллюром направлялись в удаленную часть парка в сторону Кенсингтона.

Кингсклер последовал было за ними, но лорд Меридан бросил ему через плечо:

— Я сам провожу ее светлость домой, Кингсклер.

— Слушаюсь, милорд.

Грум повернул свою лошадь и галопом поскакал прочь. Лорд Меридан обратил внимание, что лошадь под ним была значительно лучше, чем те, на которых обычно позволялось ездить его собственным грумам.

— Как вам это удалось? — спросил он уже не таким ледяным голосом.

— Как я смогла заполучить Кингсклера? — сказала Люсинда, радуясь тому, что разговор принял совсем не тот оборот, которого она опасалась. — Меня все об этом спрашивают. Мне кажется, что его соблазнило то, что я предоставила ему полную свободу действий. Кроме того, как вы уже знаете, он приходится Нату кузеном и был рад возможности оказать ему услугу.

— Трудно представить, чтобы человек, занимающий такое положение, как Кингсклер, отказался от него по таким сугубо личным мотивам, — сухо заметил лорд Меридан.

— Должна признаться, что я умоляла его почти на коленях, — со смехом ответила Люсинда. — Но мистер Браммель сказал, что только Кингсклер может помочь мне получить то, что я хочу.

— И что же вы хотите? — поинтересовался лорд Меридан.

— Свою собственную конюшню — такую же, если не лучше, чем ваша, — ответила Люсинда.

Он с изумлением уставился на нее.

— Откуда у вас взялась такая честолюбивая идея?

— На самом деле это моя давнишняя мечта, но я даже не надеялась, что она когда-нибудь осуществится, — ответила Люсинда. — Когда же я очутилась в Лондоне, то поняла, что раз уж я не смогу быть такой красивой, как Эстер или другие дамы, я могу перещеголять их в чем-нибудь другом — ну хотя бы в искусстве верховой езды!

— Вы очень необычная девушка, — сказал лорд Меридан, с удивлением глядя на нее.

Люсинда не ответила, и лорд Меридан вспомнил, что он собирался говорить с ней совсем о другом.

— А теперь я должен сказать вам, Люсинда… — начал он было, но она резко пришпорила лошадь и вырвалась вперед.

— Только не надо мне ничего говорить! — воскликнула она. — Когда люди обращаются ко мне с такими словами, это наверняка означает, что я услышу что-нибудь неприятное. Мама и папа всегда начинали именно так, когда собирались прочесть мне нотацию.

Лорд Меридан вынужден был подгонять свою лошадь, чтобы не отстать от нее.

— Но черт побери, Люсинда! Вы должны наконец меня выслушать!

— Я заранее знаю все, что вы мне скажете, — ответила она, оглядываясь на него через плечо. — Мне нельзя делать того, я не должна делать этого… Всю жизнь только и слышу наставления!

Она снова пришпорила лошадь, и лорд Меридан вынужден был пуститься в галоп, чтобы догнать ее.

Если бы кто-нибудь увидел, как они скачут во весь опор по зеленым газонам парка, такое поведение сочли бы крайне неуместным и неприличным. Люсинда вырвалась на два корпуса вперед, и лорд Меридан вынужден был пустить в ход все свое искусство, чтобы поравняться с ней.

Она была превосходной наездницей — в этом он не мог ей отказать. К тому же, как тонкий знаток женской красоты, он должен был признать, что ее зеленая бархатная амазонка, выгодно подчеркивающая фигуру, и высокая шляпка с длинной развевающейся зеленой вуалью были верхом элегантности и изящества.

Они проскакали так не меньше мили, прежде чем ему удалось догнать ее, при этом он не был уверен, что она не придержала свою лошадь нарочно.