- В-вау-ау-ау-у!!! - Взвывали обалдевшими мартовскими котами «духовские» пули. - В-вау-вау-ва-ау-ау-у-у!!!
И стрелять эти сволочи умели…
- А-а-х-х!!! - Вскрикнул вдруг командир десанта, и откинулся на спину. - А-а-с-суки!!!
Бушлат на плече капитана как-то странно парил, и едва ли не дымился в месте, разодранном пулей. Крови видно небыло, да оно и понятно, но по тому, как Игнатьев откинулся на спину, Каха понял, что командир десанта ранен…
- А-а-а-а!!! Дэда шевэ!!! - Взревел он раненым тигром. - А-а-а-а-а-а!!! Санитар!!! Санитара сюда!!! Та-та-та-та-та-та-та!!! Командир ранен! Санитар!!! Та-та-та-та-та-та-та!!!
К капитану пригибаясь почти до самой земли, приблизился паренек с большой брезентовой сумкой, с нарисованным на ней красным крестом.
- Та-та-та-та-та-та-та!!! Что у капитана? - Проорал Кабарда через минуту, заметив краем глаза, как фельдшер перевязывает руку командира прямо поверх куртки. - Та-та-та-та-та-та-та!!!
- Не страшно! - Ответил паренек. - Бицепс на вылет! Даже кость не задело! Повезло!
- Отлично! - Заорал Каха так, словно его только что спасли от смерти. - Отличной, мать вашу! Та-та-та-та-та-та-та!!!
А еще через минуту он услышал, как опять застрочил рядом автомат капитана Игнатьева - командир опять был в строю… …12.10 пополудни… …Атаки со стороны Парваза продолжались почти полтора часа пока корректировщик, скорее всего, не навел на него звено «Грачей»… Штурмовики прошли над «артходжинцами» и жахнули ракетами по кишлаку. И где-то дальше за ним, скорее всего по перевалу…
И наступило временное затишье…
- Личному составу доложить о потерях! - Крикнул капитан.
- Первое отделение в норме!
- Третье отделение - порядок!
- Без потерь в четвертом!
- Шестое в норме!
- Во втором потерь нет!
- В пятом отделении порядок!
Доклады командиров отделений сыпались один за другим, и с каждым новым окриком «комода», лицо капитана прояснялось все больше и больше…
- Полтора часа боя и даже ни одного «трехсотого», Зураб! - Командир не смог сдержать своей радости. - Слышишь, саперная твоя душа?!! Ни одного!!!
- Ну, да! Кроме тебя самого!
- А-а! - Отмахнулся капитан. - Разве это ранение? Так - царапина!
Игнатьев обернулся к Кахе:
- А ты молодец, Кабарда! Уже второй раз за сегодня тебе это говорю! Твой «лишний» пулемет, что ты у полковника из «вертушки» спер, очень нам всем помог! Молодец, что и говорить!
- Я обещал его вернуть, товарищ капитан!
- И вернешь! Обязательно вернешь!
Капитан закурил и обратился к прапорщику:
- Как думаешь, Зураб, надолго затихли?
- А кто их знает, Миша? Только я вот что думаю. - Прапорщик потер кончик своего, по-настоящему орлиного, носа. - Надо бы мне туда, на этот склон сходить, пока «духи» откатились, и поставить пару-тройку сюрпризов…
- Да, уж, не помешало бы… Скоро, судя по звукам, сюда могут попереть «бегуны» из Мармоля, а если одновременно с ними попрут и от перевала, то получится как в той сказке…
- Ну-ка, ну-ка! - Заинтересовался прапорщик. - Расскажи, командир!
Капитан только улыбнулся:
- Сунул как-то один богатырь нос в огромную пещеру и давай орать: «Змей Горыныч! Сволочь толстожопая! Выходи в чисто поле драться будем!»… А в ответ тишина!..
- И мертвые с косами стоят? - Хихикнул кто-то из разведчиков.
- Ну, что-то типа того… - Согласился Игнатьев. - А богатырь-то глупый попался, не то что другие… Никак не угомонится! Все ему хочется героем былинным стать… Ну, и давай опять орать в пещеру: «Змей, скотина! Выходи, мудило хвостатое, драться будем!»… И опять молчок в ответ… А этот дурачок, распалился весь, думает, что Горыныч испугался, и давай орать во всю глотку: «Что, засцал, змеюка, богатыря?!! Выходи, говорю! Щас я тебе яйца оборву!»… Тут вдруг пещера резко сжимается, смыкается, да так быстро, что зажимает нос богатырю, да так крепко, что не вырваться! Стоит он вот так, согнувшись, полураком, нос зажат, а над головой голос раздается: «Ладно… Выйти-то я выйду!.. Только на фуя в жопу-то орать?»…
Все, кто был рядом, покатились от смеха по земле…
Смеялся и прапорщик-сапер…
Только не очень долго:
- Я понял тебя, Миша… Пойду-ка я на склон, да и пошибуршу там немного, с минешками поколдую… Пока нас вот так, как этого богатыря между «булками» в этой жопе не зажали… Только мне бы помощника, Миша…
- Я с тобой пойду, Зураб! - Тут же вскинулся Каха.
- Да ты и так за сегодня уже на медаль навоевал! Не надоело еще?
- Мы же земляки! Как я тебя одного отпущу по склону лазать? Вместе пойдем, да!
Прапорщик Шенгелия несколько минут задумчиво смотрел то на склон, спускавшийся от плато к кишлаку Парваз, то на Кабарду, а потом тихо проговорил:
- Ладно, джигит, пойдем…
Конечно, в группе капитана Игнатьева была парочка своих собственных, «штатных» саперов, но разве могли сравниться в мастерстве двое сержантов-«срочников» с настоящим профессионалом своего дела. Они тоже не засиделись на месте - капитан отправил их минировать противоположное направление, из Мармоля, но… Основным, и самым опасным, был склон, на который пошли Каха и Зураб - именно отсюда к «духам» могло подойти подкрепление…
- Значит так, Кабарда… - Проговорил прапорщик, приняв, наконец-то, решение. - Возьми у саперов «МОНки», штук семь восемь, шнур, ну и «эфок» десяток набери… Попробуем по-быстрому соорудить маленькую МВЗ, пока «духи» не очухались…
Он подумал немного, улыбнулся, и посмотрел на Каху:
- И пулемет свой, свежеспижженый не забудь!
- Я его теперь все время с собой таскать буду, Зураб!.. …15.50 пополудни… …Видимо пилоты «Грачей» потрудились над Парвазом и перевалом Шикаф на славу и от всей широты своей летной души - со стороны кишлака небыло ни видно, ни слышно никакого движения, или даже намека на то, что плато, где окопались пограничники, будет атаковано в ближайшее время…
Прапорщик-сапер и Кабарда спустились по склону метров на сто, и не торопясь, ибо в таком деле торопиться себе дороже, но и не задерживаясь особенно, установили около десятка «МОНок» в самых различных местах.
Зураб, попутно, показал Кахе, как можно усилить действие этой, и так довольно мощной, мины…
- Вот, смотри, земляк… Научишься этому, будешь разведчиком-универсалом - такие знания на войне никогда не бывают лишними…
Он вдавил в промерзшую землю ножки мины, прикрутил к клеммам шнур, а затем стал аккуратно накладывать вокруг мины аккуратненькую такую горку из небольших камешков:
- Во-первых - это маскировка! Посмотри вокруг, сколько таких горок лежит… А во-вторых… Базальт - довольно хрупкий камень, не то, что гранит или мрамор. Когда «МОНка» рванет, то лететь в «духов» будут не только ее шарики и гвозди, но еще и мелкие осколки камней! И я тебе скажу, что они порой поопаснее, чем осколки и пули…
Потом Кабарда, уже самостоятельно, но, правда, все же, под присмотром Зураба, установил две мины - учиться такому делу, и в самом деле было очень полезно, особенно здесь, на войне…
Со своими минами они разобрались примерно за час, когда прапорщик вдруг сказал задумчиво:
- Слушай, Каха… А ты не заметил ничего странного в том, как нас с этого склона атаковали «бородатые»? Как они по нему шли?
Кабарда задумался немного, и ответил:
- Было дело… Сами атаки были очень грамотные, Зураб… Одни идут, другие прикрывают… Только… Шли они не в цепь, по всему склону, как вообще-то и должно было бы быть. Тогда бы мы полтора часа, до прилета «Грачей», едва ли сумели бы продержаться - их раза в три больше было, рыл двести, не меньше!.. А они шли какими-то узкими полосами метров в 5-6 шириной, чуть ли не в колонну!.. В четыре колонны по склону поднимались, придурки!
- Вот! - Прапорщик поднял указательный палец. - А я уж подумал, что мне показалось!
- Что показалось? - Не понял Каха.
- А ты подумай, земляк!.. Почему они не шли цепью, а шли вот такими колоннами? Что им мешало? Или, может, чего они боялись?