Мудрость россиян в государственном управлении и в военных науках, их опыт в морских делах, торговле, финансах, в создании мануфактур, в области хозяйствования в целом, их успехи в образовании повергли весь мир в изумление. Присутствие России ощутили в своей повседневной жизни различные европейские народы. Они познакомились с российской армией, и самые значительные европейские дворы стали принимать российских министров и других высокопоставленных особ. В прославленных европейских гаванях и на биржах появились русские моряки и торговые люди. И, пожалуй, уже нет такого народа в Европе, представители которого не провели бы сколько-то лет в России, наблюдая там нравы русского народа внимательно и с должным уважением, и не обнаружили там много хорошего, достойного того, чтобы научиться, и заслуживающего, чтобы перенять. И как же стало возможно, чтобы самый ничтожный и подлейший среди людей мог отважиться унижать и чернить на свой манер честь и достоинство столь достославной и благородной нации и посредством глупой болтовни и разных шуточек в духе хромого Уленшпигеля каждого русского обливать грязью.

Тот, кто собирается судить о целой нации как разумный и честный человек и дать надежные, проверенные сведения об особенностях ее души и нравов, должен обладать не только нормальным рассудком, но и незаурядной искренностью, и основательно разбираться и в людях, и во всем человеческом роде. Он обязан, соответственно, знать, как из опыта истории, так и из собственного опыта, что из себя представляли известные нации в далеком и недавнем прошлом, что они представляют из себя теперь и каковы у них надежды и перспективы.

Известно, что в силу человеческого несовершенства в каждом народе есть плохие и хорошие люди, и ни один народ не бывает по природе добро­детельным или порочным, хорошо воспитанным или неотесанным, деятельным или ленивым, смелым или робким, ловким или неумелым, но, в конечном счете, почти все это перемешано, и многое хорошее или дурное зависит от хорошего или дурного воспитания или правления. Одним словом, если хотят вынести верное суждение о целом народе, то надо длительное время прожить среди этого народа, свободно общаясь с разными его группами и разными людьми, самому стать своим человеком в этой среде. И, далее, он обязан, прежде чем обрушиться с упреками на основе своих наблюдений, присмат­риваясь к тому или другому отдельному человеку, меньше всего основываться на наблюдениях над отбросами людскими и подонками черни, а непременно познакомиться с людьми, представляющими разные сословия общества, непременно — с людьми преклонного возраста, обладающими жизненным опытом, имеющими преимущества, вытекающие из их общественного положения. Он должен в разных случаях и обстоятельствах наблюдать действия и события, сталкиваясь при этом как с высокими, так и с низкими фактами поведения, точно взвешивать эти факты, отличая обычное и распространенное от случайного и искаженного, что по разным причинам переплетается в реальной жизни. Все это надо сравнивать, сопоставлять и приводить в порядок; обыденное и проверенное отделять от нечаянного и приблизи­тельного. К тому же ведь в жизни многое ухудшалось или улучшалось усилиями разных правителей. Надо разобраться в том, как проявлялась забота или, напротив, пренебрежение всякими обязанностями, и это позволит расставить по местам Добро и Зло, дать оценку тому и другому, увидеть достойное и недостойное, объективно, не проявляя партийных пристрастий.

И все видят, что наш писака очень далек от честного взгляда на русскую нацию и от справедливого описания ее нравов и душевного склада и не более искусен, чем известное вьючное животное в игре на лютне. Этот тип зло­радствует по поводу того, что ему так ловко удалось выместить свою злобу и вылить столько яду и желчи безнаказанно на одну из величайших и могу­щественных наций. Более того, он угрожает новыми пасквилями, ибо считает, что он еще недостаточно зло написал; при этом он сам собирается где-то найти убежище и готов спрятаться хоть в чертовом пекле. Ему придется примириться с какой-нибудь дырой, дабы спастись от преследования судебных властей, где никто не будет в состоянии там ex capite: Si quadrupes pauperieum fecerit*, — допросить его и доставить в Россию, чтобы принудить его к покаянию за негодное поведение. Он действует по “правилу честных воров”: Calumniare audacter, semper aliquid haeret (Клевещи смело, что-нибудь да останется).

Эти негодные “Письма” подвергались то здесь, то там конфискации и поношению; хорошо бы собрать все их экземпляры, циркулирующие по белу свету, чтобы воспрепятствовать их дальнейшему существованию, — но это удалось сделать лишь в немногих местах.

Большинство людей так устроено, что когда от них что-нибудь прячут, они это тем упорнее ищут — им все равно, ложь это или правда. А те, кто в состоянии отличить белое от черного и высказать свое “да” или “нет”, руководствуясь рассудком и чуждые какой-либо партийной односторонности, весьма немногочисленны; они, правда, в состоянии найти себе удовольствие в том, чтобы презирать и пренебрегать всем порочным. Да, есть много разумных и честных людей, которые считают недостойным для себя внимать глупой болтовне жалкого клеветника; но есть многие тысячи глупых, недалеких, легкомысленных и враждебно настроенных людей, которых можно обмануть любыми фокусами, выдумками, шарлатанством, бесчестным очернитель­ством — в отличие от тех, кто не поддается лукавым попыткам высмеять целую нацию.

Поэтому не надо удивляться, когда в газетах сообщается, что так назы­ваемые “Московитские письма” жадно читаются — чем пасквилянту достав­ляется необычайное удовольствие: он узнает, что его сочинение опубликовано в таких городах, о которых он и помыслить не смел. Но он, конечно, знает, что у него есть подручные распространители и передатчики его безмерной лжи, и его вдохновляет сама мысль, что он взбудоражил всех европейцев. “Письма” сыграли особую общественную роль, будучи переведенными на многие языки. И вот этот забывший Бога и честь, позорящий целую нацию и ее правителей объявляет во всеуслышание, что он не один и действует среди толпы равных себе подонков. Он ни над чем не задумывается, и его ничто не пугает; он с дерзостью умалишенного утверждает, что все европейцы вместе и порознь поддерживают и его, и его позицию по отношению к русской нации; и при этом он действует мошеннически, бездоказательно и бес­смысленно.

И эти бесстыдства распространяются по всей Европе — дураками, по отношению к которым не только право, но и долг каждого честного человека такого дурака просто отдубасить, чтобы дурак ответил за свою дурость

Поэтому мы и предпринимаем усилия эти так называемые “Московитские письма” перевести на немецкий язык и вернуть их этому писаке и его друзьям с некоторыми напоминаниями.

Многие полагают, что бессмысленный лай этого помешанного не может повредить русской нации в глазах честных людей и что порядочные люди сами разберутся, даже если мы и попытаемся замолчать этот пасквиль, — но необходимо не только этого позорного лжеца ткнуть носом в его же грязь, но и, схватив за руку всех его друзей, сообщников и помощников, с такой страстью читавших эти “Письма” и обманывавших этой тысячекратной ложью, заставить их высморкнуть нажитые ими деньги.

Не стоит тратить много усилий на то, чтобы собирать подробные сведения о разных историях, приключившихся с этим писакой в России, ибо в его “Письмах” мы находим достаточно доказательств того, как же много он врал, выворачивал наизнанку, фальшивил, отдаваясь игре своего воображения. Нет недостатка в доказательствах того, что все его сведения и рассуждения — сплошная ложь в сочетании с клеветой. И пусть читателя одурманивали собственной выдумкой или прибегая к помощи недобросовестных исто­рических писателей — всему миру доказательства вранья распоясавшегося клеветника были ясны.

Те, кто разбирается в истории и мировых событиях, и без нашей подсказки знают, где находится истина. Другим, однако, придется до поры до времени потерпеть, пока мы не только изложим наши истины на строго исторической основе, но и разберемся с некоторыми сомнительными источниками, к коим писака прибегал, и одновременно подробно и точно укажем на те обстоятельства и события, которые были им извращены.