Первое явление иконы, по преданию, относится ко второй половине ХVI или первой половине ХVII века. Вскоре после покорения Казани монастырский диакон недавно образованной в 70 верстах (140 км) от Уфы Вознесенской пустыни, “возвращаясь с поля, услышал глас: “Да потщится правоверующая братия Вознесенского монастыря принять меня во храм Господа моего”.

“Диакон первоначально не внял сему неземному гласу, — повествует Н. Н. Модестов, — опасаясь, может быть, внутреннего самообольщения, но спустя несколько дней, возвращаясь с обычных полевых занятий, он снова слышит тот же призывный голос. При сем диакон остановился и с претрепет­ным любопытством стал осматривать место, откуда слышен был голос, и, наконец, увидел св. икону на большом камне у подошвы горы над источником, известным и доныне под именем Соляного ключа, пересекающего Ногайскую дорогу.... В каком это году произошло, трудно сказать, но уже в 1597 году пустынь называлась Пречистой Богородицы явления иконы Казанския. Сразу же после явления Святой иконы у Соляного источника стали совершаться многочисленные чудеса, вследствие чего икона была носима для удостове­рения сначала в Казань, потом в Уфу, но, как бы не обретшая там себе места, была возвращена в Вознесенскую, или Пречистенскую, пустынь. Во время многочисленных башкирских восстаний монастырь не раз был сожжен. В 1663 году, во время очередного восстания, он был окончательно уничтожен, о нем напоминает лишь большой бугор посредине поляны, покопавшись в котором можно наткнуться на оплавившиеся куски кирпича. Где была после этого Святая икона: под спудом ли разрушенного монастырского храма или в другом месте, неизвестно, но примерно через век, “в подкрепление святой веры и на спасение роду человеческому, Царица Небесная открылась вновь, явившись во Святой Своей Иконе вновь на том же месте и вновь на том же камне”.

По преданию, второе обретение Святой иконы произошло следующим образом: она была обнаружена в середине XIX века тремя пастухами-башкирами, нанявшимися в с. Табынское пасти скот. Они “из ненависти к христианству стали издеваться над святыней и бросились рубить ее, за что достойно и были наказаны Всемощною Царицею неба. Они лишились зрения и так долго блуждали по лесу. Один из них, самый молодой, стал молиться и прозрел, по его молитвам прозрели и другие. Молодой пастух так уверовал в Бога, что крестился, а те двое остались в магометанстве, но стали почитать икону”. Так как Вознесенского монастыря давно уже не существовало, икону отнесли в недавно построенную в с. Табынске церковь, после чего она и получила название Табынской.

Что касается сходства или даже списка Табынской иконы с Казанской, то настоятель Вознесенского храма в Табынске о. Владимир, зачинатель поисков иконы, имеет свое суждение:

“Да, она сильно напоминает явленную Казанскую икону Божией Матери. Однако все чаще и чаще исследователи находили разницу в изображении икон, и возникал вопрос: так ли уж Табынская точная копия Казанской? Неправиль­ность и малоотчетливая отделка доски Табынской — обычная особенность древнейших икон, когда иконописцы старались подражать иконам евангелиста Луки письмом и обработкой доски. Сразу бросается в глаза различие в пропорциях. Табынская более вытянута, так что появляются дополни­тельные детали апостольника Божией Матери, которых нет на Казанской, а каноническое копирование предполагает полное повторение деталей. Изображение на Табынской иконе смещено влево, хотя композиция всей иконы остается уравновешенной... Таким образом, Казанская икона представляет собой, как бы наоборот, несколько усеченный снизу и справа список Табынской.

Но более всего исследователей смущало то, что Табынская выглядела древнее. Казанская икона, как известно, явилась в Казани в 1579 году, при этом она по виду была почти новой, о чем свидетельствует, в частности, Святой Патриарх Ермоген: “...чудотворный образ чудно сиял светлостью, как будто вновь был написан красками...”. Несомненно, что Казанская икона была рукотворной и написанной незадолго до взятия Казани. Известно, что сразу после Ее явления стало происходить множество исцелений. И потому было написано множество точнейших списков с иконы. Таков был канон: с чудотворных икон писать только точные списки. Один из первых был препод­несен царю Иоанну Грозному, другие свободно распространялись, в том числе на казанском базаре, о чем свидетельствует история явления Казанско-Ярославской иконы: в 1588 году некий Герасим видел во сне Богоматерь, которая обратилась к нему: “Герасим, в городе Казани, в торговом дворе у одного юноши на левой стороне есть Моя икона. Возьми Ея...”. Но не обнаружен ни один список Казанской иконы, похожий на Табынскую.

А что если она явилась миру независимо от Казанской? Ясно, что Табынская икона написана вне Вознесенской пустыни, ибо трудно даже представить наличие в пустыни иконописца, обладающего всем мастерством греческой школы и умением высококлассного “личника” (это самые искусные мастера, писавшие только лики святых), чтобы изобразить такой вдохно­венный Лик. Но икон того времени, подобных Табынской, больше не обнару­жено. Потому можно предположить, что икона явилась в Вознесенскую пустынь не из России. Многие соглашаются, что копией Казанской ее можно назвать только с натяжкой, Табынская икона обладает большим количеством иконогра­фи­ческих деталей, отсутствующих в Казанском образе, а не наоборот...”.

Эта версия многим покажется фантастической, но коли она существует, я привожу ее тоже. К сказанному выше о. Владимиром я только добавил бы: то, что Табынская стала относиться к местнопочитаемым иконам, ничуть не умаляет ее величия. Более того: может, ее истинное время еще не пришло, оно придет, может, после очередного ее Явления, если мы, конечно, окажемся его достойны. Ибо, наверное, не случайно в акафисте ей есть такие многозначащие и таинственные слова: “ ...всего мира Надеждо и Утешение”.

Действительно, быть бы Табынской иконе, тем более находящейся в уральской глуши, одной из многочисленных местночтимых икон Божией Матери, но в 1848 году страшная эпидемия холеры обрушилась на Россию. Именно в это время и прославилась Табынская икона своими исцелениями, сначала в самом Табынске, потом в ближайшем городе Стерлитамаке, потом в губернском Оренбурге, остановив там страшный мор. Тогда “...преосвя­щенный Антоний поручил произвести законное расследование о древности и достопочтимости святой иконы в Табынском крае в Богоявленском заводе, где с клятвой утверждали вышеописанное, по преданию, явление и неза­памятное почитание святой иконы Богоматери. Предание имеет, по крайней мере, стосорокалетнюю давность, то есть что дети получили от отцов, что сии — от своих отцов и так далее, у которых родители были уроженцами села Табынска и даже той деревни монастырской, которая существовала даже до населения крепости Табынской”. В результате было составлено одно из первых “сказаний”, на которые впоследствии опирался в своем труде священник Н. Н. Модестов.

Случайно ли возникновение именно на стыке Европы и Азии самого большого в России по времени и по расстоянию крестного хода, сопровождаю­щегося великими, оказанными Пресвятой Девой не только православному люду, чудесами и милостями? В благодарность за избавление от холеры, о котором я упоминал, жители г. Стерлитамака стали ежегодно на девятую пятницу после Пасхи брать крестным ходом Чудотворную икону к себе. Примеру Стерлитамака последовал Оренбург, в течение многих лет страдающий от холеры и в 1848 году почти вымерший от смертельной напасти. Холера остано­вилась после того, как икона крестным ходом была принесена в город. В благодарность Пресвятой Богородице кафедральный собор Оренбурга был освящен в честь Табынской иконы Божией матери. Для него был сделан точный список Иконы. С 1856 года Чудотворная икона торжественно носится из Табын­ска кроме Стерлитамака и Оренбурга уже в Самару, Тобольск, Кустанай, Уральск — все дальше и дальше как на запад, так и на восток и на юг...