Завидное спокойствие, однако. Но так можно относиться к человеку только в одном случае: если он тебе абсолютно безразличен. Впрочем, к этой теме мы еще вернемся, а сейчас подумаем: какие образы закладываются в сознание ребенка описаниями “свежего трупа”? Даже если — что совсем не факт! — кого-то подобные описания остановят, даже если жизнь будет спасена. Но какой ценой? — Ценой поругания мертвого, ценой глумления над усопшим. Ну а теперь представим себе, что через некоторое время у ребенка умрет кто-то из близких. Что тогда станет с “благоговейной памятью о дорогом покойнике”? Какие картины непрошено посетят подростка, когда он будет стоять у гроба, приходить потом на могилу или смотреть на фотографию? “Глаза навыкате, вывалившийся синий язык”...? Честно говоря, это небезопасно читать и взрослым. Даже у них это может вызвать защитную реакцию отторжения, которая, в свою очередь, ведет к патологическому бесчувствию. И уж тем более такая опасность грозит детям, с их хрупкой, неустойчивой психикой. Недаром мы сегодня слышим так много жалоб на подростково-молодежный “пофигизм”. Поневоле станешь равнодушным, когда видишь, уж простите за жаргон, столько “трупаков” на экране телевизора и компьютера! Надо же как-то защититься!

Вообще, такое впечатление, что сверхзадача “справочника для родителей и учителей” — запрограммировать взрослых на равнодушие к детям. В том числе — и даже прежде всего! — к своим собственным. Карлсоновское “спокойствие, только спокойствие” — вот камертон брошюры. Напился ребенок — не волнуйтесь. Балуется наркотиками — не впадайте в панику. Ушел из дома — заранее, на случай опознания трупа, “положите в разные карманы записки, где указаны Ф.И.О., адрес и номер телефона, по которому нужно позвонить”... Хотели на этом оборвать цитату, но не удержались и приводим еще несколько фраз: “Не стесняйтесь заранее снять копию зубной карты из стоматологического кабинета и сделать датокарту: нанесите на пальцы (ребенка) тонким слоем типографскую краску и откатайте отпечатки на бумаге (все-таки очень чувствуется, что это перевод, уж больно коряво! — Авт. ), а под ними надпишите “левая”, “правая” рука. Если случится трагедия, это поможет идентификации”.

 Много, конечно, загадок во Вселенной. Вот, например, одна из них: почему блюстители свободы такие глупые? Ну, хорошо, они не в состоянии были представить себе, что произойдет с отпечатками, если намазанные краской пальцы “откатают” по бумаге, а не оттиснут на ней. И второпях не обратили внимание на то, что НАДписать что-либо ПОД отпечатком или картинкой нельзя. Но уж вообразить своевольного подростка — а именно такие сбегают из дому — совсем несложно. Тем более что жизнь богата примерами. С какой стати беглец будет терпеть в своих карманах дурацкие мамины записки или покорно подставлять руку для дактилоскопии, предназначенной для опознания его трупа? И где авторы видели такие стоматологические кабинеты, в которых услужливые дантисты по первому требованию снимают копию зубной карты? У нас большинство людей вообще про “зубную карту” слыхом не слыхивали. Что поделаешь? Дремучие мы, не ведется в “немытой России” подробная опись зубов: сколько их всего, каких не хватает сверху, каких — снизу, какой зуб как запломбирован, где какая коронка, какой прикус, какая форма челюстей. Вот у Гитлера была зубная карта, и потому его труп смогли опознать. Так то ж в цивилизованном “третьем” рейхе! А для нас это информация с опережением.

Мы понимаем, деньги, конечно, вещь очень нужная, но голова существует не только для подсчета будущих гонораров. Публикуете пиратский перевод — так хоть изымите то, что к нашей жизни не имеет ровно никакого отношения. Не позорьтесь. Еще не самые последние времена, остаточный разум кое у кого сохранился. Мы даже надеемся, что среди читателей брошюры таковых тоже немало. И они понимают, что потакание детским порокам рано или поздно доведет ребенка до той опасной черты, за которой его ждет либо гибель, либо тюрьма. Как назывался один сборник эпохи перестройки, “Иного не дано”. На самом деле, это понимают даже авторы брошюры, хотя усиленно делают вид, что нет никакой связи между родительским попустительством и катастрофой, постигаю­щей ребенка.

Во всяком случае, о колонии они напоследок упоминают. Но опять-таки, в каком ракурсе? Подглавка “Что делать, если ваш ребенок попал в колонию” начинается со слов: “Что сделано, то сделано, назад не вернешь, и надо жить дальше. Оставьте обиды, ссоры, раздумья на тему “За что мне все это?” Во-первых, не вам, во-вторых, что в них толку?”

Иначе говоря, родителей сперва настраивают на потакание детскому безобразию, а потом, когда “вырастет из сына свин” и ситуация дойдет до критической, — на равнодушие. Даже когда ребенок попадает в колонию, оказывается, не надо задаваться вопросом, за что вам это, когда и в чем вы его упустили. Спокойствие, только спокойствие, ведь “не вам”, а всего-то навсего вашему сыну идти за колючую проволоку. Так что нет оснований для паники. Как любил повторять все тот же Карлсон, “дело житейское”. Уж если в главе, посвященной самоубийствам, авторы советуют отвести подростка, замышляющего лишить себя жизни, в сторонку и “мирно поговорить”. “Если же, — цитируем, — этот вариант не срабатывает, то — сам виноват”. Раз даже по такому поводу волноваться не стоит, стоит ли махать крыльями, когда руки-ноги целы да еще — в наше-то трудное время — парень будет на гособеспечении!

Апофеоз родительского служения — это открыть на нужной странице справочник, найти телефон нужного специалиста (в конце каждой главки дается целый список соответствующих организаций) и передоверить ему ребенка, как это принято во всем цивилизованном мире. Собственно, и служение-то ни к чему, когда есть службы помощи!

Как же пародийно в этом контексте звучат фразы типа: “Терпение и смирение — может, спасение в них?” Смирение перед чем — перед грехом? Так это вовсе не христианство, а обыкновенный сатанизм, наспех прикрытый овечьей шкуркой либеральных лозунгов. Хотя вряд ли авторы брошюры ведали, что творили. Скорее всего, они просто отрабатывали выгодный заказ, по-детски радуясь, что можно подзаработать без особого напряжения. Ладно, оставим это на их совести.

Тем же, кто понимает, что на Страшном суде (а отвечать там придется всем, в том числе людям, которые не верят в его реальность) родители не смогут свалить свою вину ни на специалистов, ни на горе-педагогов, клепающих как будто под копирку безответственные книги и брошюры, ни на государство, поддерживающее либеральную, антихристианскую педагогику, нужно почаще вспоминать если не о премудрости, то хотя бы о здравом смысле.

Ведь здравомыслящих людей пока еще большинство. И если они не сдадутся добровольно, их не сможет одолеть никакая агитбригада лжецов. Даже при покровительстве того, кто назван в Священном писании “отцом лжи”.

Ирина СЕРГЕЕВА

ПРЕКРАСНОЕ ДАЛЁКО

 В советские времена дети у нас были официально объявлены единственным привилегированным классом. Остроумный смысл этой революционной метафоры ветшал и пустел с разрастанием нового класса — советской номенклатуры. Однако традиционные приоритеты в государственной политике соблюдались: самые основные права детей были гарантированы. И когда ребят одними из первых приглашали на сцену Кремлевского Дворца съездов в дни важных событий и общенациональных торжеств — в этом был всем понятный символ.

 Сегодня у общества другие символы. И другое место отведено детству. В российской прессе о нем больше всего свидетельствует криминальная хроника. Детская наркомания, детская проституция, торговля младенцами на экспорт. А впридачу беспризорность с разбоем и вошедшие в моду коллективные само­убийства школьниц...

 Время сломалось, и мир перевернулся — миллионам детей России выпала доля отверженных. Таковы реальные обстоятельства места и времени.