Фильм побудил меня вспомнить и о других фотографиях — сравнительно недавних. Передо мной публикация из газеты “Коммерсант” (19 сентября 2000 г.), сопровождаемая репортерскими снимками — об открытии Московского еврейского общинного центра, которое почтили присутствием В. В. Путин вкупе с главным раввином Израиля, послами США и Израиля, а также с И. Кобзоном, Ф. Киркоровым и М. Шуфутинским... На фотографии, приложив руку к сердцу, смиренно склонил голову перед стоящими рядом хасидами президент России. В текстовке сообщалось, что после церемонии открытия “израильский раввин протрубил в ритуальную трубу и подарил ее Путину”... В царскую эпоху даже мысль о подобной встрече не могла бы родиться.
О том же, что происходит после того, как трубят в ритуальные трубы, человечеству известно со времен Иисуса Христа. В Апокалипсисе (Его ученика Иоанна Богослова) силы Небесные трубят семь раз, и каждый раз обрушивается на землю очередная катастрофа. “И вышел дым из бездны... и помрачилось солнце. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы... И мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека...” Не те ли это скорпионы, о которых вещал монах Авель, о чьих прорицаниях напомнил нам фильм “Русская Голгофа”?
Ритуальные еврейские трубы гудят над нашей истерзанной Родиной уже почти столетие, повсюду сопровождая разрушения и смерть. Мы, правда, не знаем, была ли труба у того раввина, который, по некоторым источникам, соучаствовал в ритуальном убийстве царской семьи и оставил на стене комнаты, где убивали, каббалистическую надпись: “Здесь по приказанию тайных сил Царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы”. В фильме зрители не только слышат этот текст, но и видят его на стене, которая была тогда сфотографирована, — рядом с пулевыми отверстиями и брызгами крови. Между прочим, руководитель расстрела Юровский (он же первым выстрелил в царя) был внуком раввина...
Как может догадаться читатель, создателю “Русской Голгофы” удалось с поразительной, почти энциклопедической всеохватностью воссоздать на экране жизнь и смерть императора Николая II. В. Рыжко подошел к выполнению своей задачи не только как кинорежиссер, но и как вдумчивый историк, как ученый — исследующий и отбирающий для дела только проверенные, достоверные факты и сведения, только наиболее значимые кадры кинохроники и фотодокументы. Можно подивиться способностям В. Рыжко сжимать и уплотнять события, сплетая из них свое документально-художественное полотно. Сложнейшая четвертьвековая спираль исторического процесса кануна 1917 года сжата до двух часов экранного времени. В киноленте нет пустот, но порой ей как раз недостает “воздуха”, в процессе зрительского восприятия отсутствует передышка. Экономия времени, плотность информации превышают иногда способность ее органического поглощения. Притиснутые встык изображения иногда не оставляют времени для текста, а его утрата может приводить к потере смысла. Например, только посвященный зритель, увидев контурный лик императора на внутренней поверхности ремонтируемого церковного купола, способен догадаться, что это — недавнее чудо “самопроизвольного” явления образа Николая II в одном из храмов Владимирской области.
К герою своего фильма В. Рыжко относится с сердечной любовью и безграничным благоговением. Образ государя возникает на экране в разных ипостасях: в обстановке официальной, парадной или вместе с семьей, в общении с генералами и министрами или с простыми солдатами, с которыми царь христосуется, одаряя каждого пасхальным яичком. Его обаяние раскрывается постепенно, все более и более притягивая к себе, проникает в вашу душу, рождая уверенность, что перед вами на редкость светлый, благородный, духовно сосредоточенный и скромный человек, привлекательность которого заключена в его простоте, органически излучаемой доброте, в отсутствии какой-либо подчеркнутости его царского сана. Сегодня мы твердо знаем, что Николай II и его семья были людьми исключительной чистоты и благочестия. В фильме звучат слова Григория Великого: “Чем чище сердце, тем оно доверчивее”. Да, Николай Александрович был доверчивым. Он думал о людях лучше, чем они зачастую оказывались. Для политического деятеля ХХ века это все же — слабость, недостаток. А для Государя? Николай II верил в человека, в его “образ и подобие” так, как в него, своего помазанника, верил Создатель...
Впечатление горней осиянности, почти надмирной духовной высоты император производил на многих современников, особенно обладавших религиозной чуткостью. В картине приведены эти свидетельства. Известный православный мыслитель начала ХХ века С. Нилус был потрясен встречей с императором: “Его взгляд — взгляд небожителя”... Особенности личности царя помогают понять причины, по которым однажды, присутствуя в Синоде, он предложил свою кандидатуру в патриархи. Николай Александрович сам и является воплощением “симфонии властей”, в одном лице был и царем и как бы патриархом. Известно, что восстановление патриаршества в России входило в намерения императора.
Слепнувшая, помраченная, духовно больная Россия не увидела, не оценила многих начинаний и деяний Николая II и начала осознавать свои утраты и подлинное значение последнего своего царя спустя почти столетие, заплатив за позднее прозрение морями крови.
Фильм “Русская Голгофа” властно вторгается в сознание зрителей, возвращая нас к, казалось бы, уже развязанным историческим узлам, известным и вполне проясненным историческим фигурам. Однако из этого контекста рождается еще одна вразумляюще-просветительская тенденция. Используя художественную мощь кинематографической образности, силу монтажа, сопрягающего контрастные зрительные ряды, давая хроникальные зарисовки и портреты разных людей, В. Рыжко заставляет нас снова вспомнить о важной, но забытой народом науке — об умении “читать в лицах”. Характер, душа, судьба человека всегда отражаются в его облике, в его лице.
Мы все еще слепо верим, что все люди созданы по образу и подобию Божьему. И отказываемся доверять глазам своим, когда перед нами с непреложной очевидностью предстают человекообразные индивиды с явными признаками утраты и образа и подобия... ХХ век наплодил их в ужасающих количествах. Этой актуальнейшей теме посвящается все больше научных исследований, все чаще пишут о расподоблении, о расчеловеченных мутантах. Вспоминается, например, книга Б. Диденко, содержание которой раскрывается в ее названии — “Цивилизация каннибалов”. Наше столетие сформировало породу человекоподобных существ, у которых подвергся мутации и атрофировался главный дар Божий человеку, позволяющий отличать добро от зла,— совесть. В художественной форме эту проблему одним из первых развернул М. А. Булгаков в повести “Собачье сердце”. Швондеры и Шариковы отдали на заклание Россию и ее государя.
“Русская Голгофа” от главы к главе формирует в нас мысль о том, что лик государя Николая II — явленный нам свыше изобразительный канон благородного правителя, того “доброго царя”, о котором всегда мечтал народ. Сопоставляя его облик с лицами его врагов и, в особенности, последующих властелинов России, можно и ужаснуться. Это существа с другой планеты, а может быть, из преисподней?.. С явными признаками инфернальности — Троцкий, Берия, Андропов... А не напоминают ли хорошо известное похрюкивающее домашнее животное лица у Хрущева, Ельцина, Гайдара? Положите фотографии упомянутых персон рядом с портретом последнего русского императора, и вы ощутите всю меру кары Господней за Бого-царе-отступничество нашего народа.
Российские архиереи в августе 2000 года канонизировали Николая II и его семью как святых страстотерпцев Земли Русской. Православные миряне Виктор Рыжко и сотоварищи, со всеми, кто помогал им в создании фильма-эпопеи “Русская Голгофа”, развернули своеобразное киножитие государя-императора, достойный кинопамятник Святому угоднику, жертвенному мученику за Россию.
Фильм воспитывает ответственность за Отечество, укрепляет патриотические чувства, восстанавливает в нашем сознании авторитет, смысл и назначение православно-монархической власти. Каждый национально мыслящий великоросс, как мне представляется, должен обязательно познакомиться с этим выдающимся творческим достижением Русского киноискусства.
