Историки, странным образом анализируя русско-германскую, явно преуменьшают боевые возможности тогдашней России. Мол, снарядов не хватало, винтовок тоже, в бой солдаты ходили чуть ли не в лаптях. Замечательная книга Н. Н. Яковлева “1 августа 1914 года” решительно опровергает эти крайности суждений. При стратегической неготовности России к войне ее арсенал был все же значителен*. Беда лишь в том, что — опять-таки по чьей-то злой воле — этот арсенал лихорадочно старались израсходовать как можно быстрее, в первые же недели войны.

Автор этих строк, в прошлом кадровый военный и человек, занимающийся военной историей, всегда поражался, читая описания военных операций русско-германской, особенно в ее начальный период. Оказывается, наши войска подчас переходили в наступление после двух-, трехдневной артиллерийской подготовки! Это невиданно даже для грандиозных сражений Великой Отечественной, когда серьезная артподготовка могла длиться не более одного-двух часов. А тут палили подряд несколько дней. Да противник за это время уже давно успевал отвести свои войска с первых линий и спокойно ждал, пока наши израсходуют все снаряды. Все шло как по-писаному.

Да, мы еще не рассказали об информационно-пропагандистском обеспечении втравливания России в войну. Оно было поистине блестящим. Уже с первых дней балканского кризиса вся “русская” пресса стала прямо-таки ультрапатриотической: защитим братьев-славян! Прокатились шумные манифестации в поддержку верного православному долгу батюшки-царя. Во дворце тоже зашевелились сторонники немедленной войны “с тевтонами”. Особенно старались подогреть страсти “две черногорки”, жены великих князей, Стана и Милица. И все это строилось на не показных, а подлинных симпатиях русских к братским народам. Достаточно сказать, что у черногорцев и до сего дня бытовала забавная поговорка: “С нами шутки плохи — нас и русских 300 миллионов!”

Не отставал и проантантовский Запад. Газеты тех дней запестрели заголовками: “Россия не оставит сербов в беде!”, “Русские готовы к схватке!”, “Исторический долг России”. В этом же оркестре, но только с другим знаком, зазвучали и голоса австро-германцев: “На Белград!”, лозунг, которым ернически воспользовался и незабвенный Швейк. За всем этим просматривался один и тот же “дирижер” — “мировая закулиса”, которая роль первых скрипок отвела Соединенным Штатам и Англии. Снова предоставим слово Великому князю Александру Михайловичу: “...британское правительство могло бы предотвратить мировую катастрофу, если бы заявило о намерении вступить в войну на стороне России... И я думаю, что если бы президент Вильсон... твердо объявил Германии, что... Америка должна выступить на стороне России — война была бы предотвращена”. Но не заявили, не объявили. Тем самым они поощряли, прямо-таки подталкивали “Тройственный союз” расправиться с оказавшейся в одиночестве Россией. Потом эта схема не совсем сработала, но главное было достигнуто: 12-миллионную русскую армию заставили воевать в интересах Запада на огромном — от моря до моря — фронте.

И все это неудивительно: Запад уже давно обрел сильные рычаги воздействия на политику царской России — через придворные круги, где, говоря по-сегодняшнему, очень сильны были “агенты влияния”, через почти полностью контролируемые еврейским капиталом российскую прессу и юриспруденцию, через многочисленных агитаторов и “бомбистов-социалистов”, через внешне чудаковато-безобидные масонские ложи (между прочим, почти все члены Временного правительства тоже оказались масонами!).

В задачу этой работы не входит рассмотрение всех обстоятельств заговора против России периода I Мировой. Но попытаемся разобраться, как линия на уничтожение России продолжилась Западом уже после войны.

1. Запад стремится ослабить, раздробить, уничтожить Российскую империю. В его представлении , большевики к этому уже приступили: предоставили независимость Финляндии, Польше, прибалтийским странам, объявили о праве наций на самоопределение, империя сжалась до Советской республики. Это очень хорошо .

А Белое движение выступает за “единую и неделимую”. Это очень плохо .

2. Запад стремится ослабить, разобщить и уничтожить русский народ. В его представлении , большевики этим уже занялись: после свершения так называемой “русской революции” в первом Советском правительстве оказалось 98 процентов нерусских, кроме того, не кто иной, как сам Троцкий заявил, что русский народ “должен послужить навозом для мировой революции”. В революцию на Западе уже никто не верил: нельзя же было рассматривать всерьез дела баварские, венгерские да гамбургские*.

Кроме того, испуганные русской смутой “сильные мира того” стали подкармливать и ублажать свой рабочий класс (их рабочим низко бы поклониться за это своим русским братьям по классу), начисто отбив у них охоту до революций. Это очень хорошо .

А Белое движение несет знамя “русской идеи”, проводит “великодержавную шовинистическую политику” (см. “СВЭ”). Это очень плохо .

3. Запад стремится в полной мере вкусить плоды победы Антанты над державами “Тройственного союза”. В его представлении , большевики, выступая за мир “без аннексий и контрибуций”, фактически отказываются от “пирога”, причитающегося России как стране, так много сделавшей для этой победы, — от доли наложенной на Германию контрибуции в 64 млрд марок, от Босфора и Дарданелл, от части военно-морского флота побежденных и т. п. Это очень хорошо .

А Белое движение, если бы оно победило, потребовало бы равного участия России во всех дележах послевоенного мира, которая не просто бы предъявила свой счет (за спасение союзников на Марне, за фактический разгром и вывод из войны Австро-Венгрии в результате Брусиловского прорыва 1916-го, когда одних только пленных было захвачено 400 тысяч, что вместе с убитыми и ранеными составило чуть ли не все вооруженные силы монархии, за... да мало ли их выручал “сермяжный русский солдат”). Россия могла бы и кулаком по столу грохнуть. Это очень плохо .

Думается, что из этих выкладок читатель и сам без особых усилий сделает вывод: Запад должен был сделать все, чтобы Белое движение не победило .

Он это и сделал. Хотя в большинстве исторических публикаций советских времен о гражданской войне то и дело утверждается, что Антанта чуть ли не до зубов вооружала и оснащала Белые армии, и даже приводятся вроде бы убедительные для неискушенного читателя данные об этой помощи (“союзники” поставили партию устаревших самолетов и несколько десятков танков, которые сразу же почему-то становились неисправными). Но масштабы этой помощи были несопоставимы с боевой оснащенностью РККА — вспомним хотя бы, что к 1917 году военная промышленность России все-таки сумела развернуться и основные центры производства оружия и боеприпасов (Тула, Ижевский завод и др.), а также склады оказались под контролем Советской республики, да и обмундирования “для Красной Армии” Временное правительство заготовило немало (ведь знаменитые в будущем “буденновки”, шинели “с разговорами”, то есть нашивками на груди на манер старинных русских кафтанов, — все это было затеей правителей “новой”, “свободной России”, которые решили как-то иначе одеть своих воинов, и не менее знаменитые кожаные куртки, которых хватило для всех чекистов, комиссаров и даже Якова Свердлова с Троцким, были поистине щедрой поставкой англичан для русских авиаторов, без самолетов, правда). Постараемся продемонстрировать эту “помощь” Антанты на конкретных примерах.

Вот как она выглядела по отношению к Краснову. Как бы мы к нему ни относились, но достойно удивления, что на переговоры с генерал-лейтенантом, лейб-гвардейцем, видным участником I Мировой, который со своим корпусом не раз выручал союзников, — о совместных действиях “против Советов” прислали... капитана Фуке, развязного французика, потребовавшего предварительно подписать “обязательство”. Приведем этот беспрецедентный по наглости и подлости документ: