Киническая традиция изображает Диогена идеальным педагогом, используя в качестве примера пребывание философа в доме коринфского богача Ксениада воспитателем его детей. Вопросам кинической пайдеи посвящались книги Клеомена «О воспитании» и «Продажа Диогена в рабство» Евбула (Д. Л. VI, 75.30). Воспитательные идеи киников сыграли немалую роль в истории педагогики[105]*. Особое отношение киников к науке, как было показано, вовсе не означало полного отказа от нее. Здравый смысл привел их к стихийному признанию материальности мира, первичности материи, чем, в конечном счете, объясняется неутомимая и бесстрашная борьба с религией, суевериями и предрассудками. Киники — враги и критики традиционных религиозных представлений, антропоморфных богов, мистицизма, обрядов и культа. А в классической древности более, чем в любое другое время, критика религии смыкалась с критикой существующего строя, ибо религия здесь не отделялась от государства, освящала существующий правопорядок и была строго общественным, гражданским, а не личным делом.
Отвергая все государственные установления как несправедливые, киники отворачивались от религии, почитание которой входило в круг обязанностей верноподданного гражданина полиса. Вера в богов, соблюдение обрядности, праздников, ритуала — все это только оковы, налагаемые государством на свободу личности; они несовместимы с критическим разумом киника. Вера в богов утвердилась благодаря незнанию, невежеству и предрассудкам. «По природе» никакого множества богов не существует. Наиболее резкие выпады против политеизма связаны с именем Диогена. Его насмешки и издевательские замечания по адресу богов в древности даже приписывали знаменитым атеистам Диагору Мелосскому и Феодору-киренаику, прозванному «Безбожником», «Когда продавец лекарств Лисий спросил Диогена, верит ли он в богов, тот ответил: „Как же мне не верить, когда я вижу такого ненавистного богам подонка". Некоторые приписывают эти слова Феодору» (Д. Л. VI, 42). В другом месте трактата Диогена Лаэртского (VI, 59) есть указание, что насмешка Диогена над жертвоприношениями могла принадлежать Диагору. Сильный й довольно банальный аргумент против существования богов приводится Цицероном в сочинении «О природе богов»: «Процветание и благополучие негодяев, по словам Диогена, свидетельствует против всякой силы и могущества богов» (Ol, 36, 88). Атеистические высказывания имеются и в так называемых письмах Диогена (22, 25).
Известную трудность для истолкования представляет, бесспорно, принадлежащее Антисфену высказывание о богах, которое обычно толкуется в духе философского или христианского монотезима. Основатель кинической школы в своем натурфилософском трактате «Физик» говорит: «По установленному обычаю существует много богов, по природе — один» (Филодем. О благочестии, 7а). И еще: «Бога нельзя узреть глазами, и он ни на что не похож; поэтому его никто не может узнать по изображению» (Теодорет. Излечение греческих болезней, I, 75. Ср.: Клим. Алекс. Протрептик, VI, 71, 2; Стром., V, 14. (Юб, 4). Уже Цицерон прекрасно понимал, что учение Антисфена о боге направлено против популярных верований и подрывает самые основы античной религии: «В своей книге под названием „Физик" Антисфен, утверждая, что народных богов множество, а по природе существует лишь один, уничтожает тем самым силу и природу богов» (О природе богов, I, 13, 32). У Цицерона, по сравнению с нами, было к тому же преимущество, ибо он читал трактат Антисфена полностью и был знаком со всем ходом его рассуждений. Антисфеновский философский монотеизм отрицал олимпийскую религию, весь ее пантеон. Логический сингуляризм и номинализм должны были толкпуть его к политеизму, так как для номиналиста весь мир дробен, атомизирован, разделен на множество отдельных сущностей, но материалистические убеждения и преклонение перед природой привели Антисфена к ее обожествлению. В природе все эти сепаратные сущности собираются воедино. Сопоставляя учение киников о материальности мира, их отрицание бессмертия души (о чем, в частности, свидетельствует полнейшее их безразличие к погребению и смерти) с антисфеновскими мыслями о «едином боге», который ни на что не похож, мы имеем серьезное основание видеть у киников наивное обожествление мира, природы, своеобразный философский пантеизм[106]* или деизм, под прикрытием которых в античности выступали материализм и атеизм. Форма, в которую облекали свои антирелигиозные взгляды античные атеисты, почти всегда была теологической. У них не было веры, религии, но была теология — даже у таких великих материалистов, как Демокрит и Эпикур.
Со всей очевидностью антирелигиозная сущность кинизма раскрывается в их отрицании всех видов и форм богопочитания. Для здравомыслящего человека культ богов, обрядность, ритуал, молитвы, жрецы, жертвоприношения, мантика (гадания), оракулы и т. п. — такой же вздор, как и сама вера в богов. На просьбу жреца сделать пожертвования в честь матери богов Кибелы Диоген ответил: «Я не кормлю матери богов, которую кормят боги» (Д. Л. VI, 4, 39, 42; Ср.: Клим. Алекс. Протрептик, VII, 75, 3). Киники не признавали никакой святости за изображениями богов и храмами. Диоген даже бросил в огонь статуэтку своего «святого» патрона Геракла и не считал святотатством унести что-нибудь из храма (Д. Л. VI, 73). Вообще, он предпочитал держаться подальше от храмов, которые, как он утверждал, ничем не отличаются от других мест.
Жертвоприношения и молитвы преследуют лишь эгоистические цели и бессмысленны (Д. Л. VI, 28). Гадания, пророчества, оракулы, толкования снов, веру в приметы и т. п. киники считали смешными свидетельствами человеческой глупости (Там же, 24.43.48). Не менее резкой насмешливой атаке подвергался культ мертвых, забота о погребении, которым древние придавали столь большое значение (VI, 52.79; IV, 48). Критические нападки на религию приобретали неожиданно острый политический смысл, так как похоронная обрядность и заупокойный культ предков и героев идеологически поддерживали и укрепляли господство и власть аристократических родов, привилегии знати. Этим и подобными политически актуальными мотивами отчасти объясняется воинствующий характер кинического атеизма.
Из сказанного следует, что киники стояли в решительной оппозиции ко всей античной традиционной религии и мифологии. Антирелигиозные взгляды свойственны и кинизму эллинистическо-римской эпохи. Почитая Гомера как мудреца и поэта, Кратет и Бион, Менипп и Мелеагр высмеивали богов в своих сатирах. Наивысшего взлета кинический, да и, пожалуй, весь античный атеизм достигает в «Мелиямбах» Керкида из Мегалополя (III в. до н. э.) и в пропитанном кинической язвительностью «Уличении шарлатанов» Эномая Гадарского (II в. до н. э.). Здесь высмеиваются не только боги и оракулы, жрецы и предсказатели, но и сама вера в судьбу и провидение — последний оплот всякого религиозного чувства. Признавая полную моральную автономию человека, киники тем самым полностью исключали возможность божественного вмешательства в человеческую судьбу.
Критика религии как одной из главных форм идеологии господствующего класса, облегченная для многих киников их негреческим происхождением, подрывала веру в старинных эллинских богов и, помогая разложению полисных основ, прокладывала путь к исторически более прогрессивным мировоззренческим и государственным формам. Своей атеистической пропагандой киники объективно подрывали веру в любых богов и тем самым содействовали созданию подлинно научного материалистического мировоззрения.
