— А то ты не знаешь! — в тон своей бывшей любовнице откликнулся леквер. И вдруг Азули упала на колени, словно кто-то приложил ее дубиной по затылку. Сначала я подумала, что это очередной прием из арсенала зеленоглазого, но тот сам, кажется, растерялся не меньше меня. Особенно когда увидел стоящую позади узнающей Силию с ломом в изящных ладошках. Девчонка ловко перекинула железку из одной руки в другую, готовясь ударить во второй раз. И это решение было правильным: даже такой удар не мог причинить андерете никаких серьезных повреждений. Я сама один раз собственными глазами видела, как о подобную тварь сломался закаленный меч. Наверное, не стоит упоминать, что именно я этот меч и сломала.

И точно, не успела я подумать о том, что сейчас младшая дочь Дапмара увидит всю мощь разгневанной узнающей, как Азули, слегка покрутив головой, будто вправляя ее на место, обернулась к девочке. Силия попыталась уклониться, но не успела, поскользнувшись на очередной замерзшей луже. Всевидящая довольно осклабилась, замахнувшись для ответного удара. То, что несущаяся к леквер ладонь предназначена вовсе не для пощечины, дошло до меня не сразу. Я не поняла, как оказалась между андеретой и дочерью Дерсева, судорожно сжавшись на снегу, и пытаясь хоть как-то восстановить дыхание. Рука Азули приобретя невиданную скорость, со всего маху врезала мне по ребрам, начисто пробив грудную клетку. Боль была настолько сильной, что на несколько секунд мир померк, оставив от себя лишь жалкие цветные круги перед глазами.

— Вот Сотворитель! — злобно рыкнула над самым ухом Всевидящая, отступая на шаг.

— Лида, Лида! — жалобно зашептала маленькая леквер, пытаясь изо всех сил оторвать мою руку от громадной дыры в районе сердца, — О, Светлейший, что же делать?

Холод постепенно затопил все мое существо, словно кто-то старательно пытался закопать меня прямо в сугроб. Сначала пальцы на ногах, потом колени, а затем меня начало трясти, как в лихорадке. Дышать было невозможно. Каждый вдох сопровождался каким-то бульканьем, кровь заливала нос и горло, окончательно препятствуя прохождению воздуха. Черт, уж и не припомню, когда мне было так паршиво? Может, когда я валялась перед входом в подземный город гномов? Или, когда меня почти полностью спалила Руалла по доброте душевной? Или… Нет, видимо, насколько плохо мне, действительно, никогда еще не было. В голове что-то бухало, словно кто-то бил в громадный колокол, хотя никаких церквей поблизости не было.

— Дэрл… — только и смогла выдавить я, прежде чем окончательно отключилась.

Он смотрел ей в глаза и не находил там даже тени тех чувств, которые она когда-то к нему испытывала. Да, если она за пять тысяч лет не изменилась, ее ненависть к нему, кажется, выросла в разы. Что ж, он не мог упрекать Азули в этом. В конце концов, она была права. Правда, ни тогда, ни теперь он не считал себя настолько виноватым перед ней, чтобы спокойно принять заслуженное наказание. Нет, он будет бороться до конца, как тысячелетиями до того боролись его предки.

В то время, когда она появилась в его жизни, он и не подозревал еще о том, сколько в этой хрупкой девушке может оказаться сил. Он просто наслаждался ею, как наслаждаются приятным запахом или вкусом зрелого фрукта. И что особенно восхищало Элаймуса, так это то, что она никогда не смеялась над его внешностью. Хотя, тогда это побоялся бы сделать кто угодно. Элаймус Элистар — девятнадцатый Сотворитель в этом мире, самый богатый из всех живущих лекверов, друг эльфов и людей, для простой человеческой женщины был самым настоящим богом на земле. Лекверу нравилось то, с каким счастливым выражением лица она смотрела на него, с каким восхищением воспринимала каждое произнесенное им слово. В отличии от окружавших его советников.

Сначала молодой мужчина не понимал, что они все от него хотят. Вроде бы на границах и внутри страны все спокойно. Ни голода, ни войн, ни болезней. Только вдруг одна за другой стали восставать провинции, Дома начали отказываться от его покровительства. Последней каплей стал скандал во время приема гномьего правительства. Эти мелкие своевольные представители подземного народа никогда особенно не отличались сговорчивостью. Неспроста целых шестьдесят тысяч лет с ними шла война, то затихая, то вновь вспыхивая в разных уголках мира, словно проснувшийся вулкан.

Элаймус перестал есть, спать, радоваться жизни. Теперь даже его любимая не могла заставить леквера улыбнуться. И вот однажды, когда он сидел в своем кабинете, в очередной раз пытаясь придумать план по усмирению подданных (желательно с меньшими потерями с обеих сторон), к нему вошел тогдашний ордевус.

— Простите, Сотворитель, — в голосе ни намека на почтительность.

— Что? — Элаймус оторвал взгляд от порядком надоевшей ему стены, переключившись на главу армии.

— Новая вспышка восстания рядом с Кевер-ел-Арком. Вас срочно просят присутствовать на собрании.

— Ну и что им опять надо?! — кажется, леквер окончательно потерял контроль, так что по кабинету прошелся вихрь.

— Разве вы не понимаете, повелитель? — вопросом на вопрос ответил советник, — Они хотят, чтобы вы отказались от вашего поста в пользу почтенного леквера Каэрала Истиского. Если вы этого не сделаете, то он собирается взять Дом штурмом. На его стороне большинство эльфов и почти половина лекверов. Элемы, дриады и остальные народы пока в замешательстве, но боюсь, через несколько дней им уже ничто не помешает сделать выбор, причем не в вашу пользу. Единственная надежда осталась на андеретов, но их очень мало.

Такого откровения Сотворитель не ожидал. Несколько секунд он молча вдумывался в смысл сказанных ордевусом слов.

А через неделю Азули присоединилась к клану узнающих наравне с еще двумя десятками таких же девушек и парней, как и она.

Страна постепенно вернулась к нормальной жизни.

Азули выпрямилась во весь рост, с брезгливостью глядя на распростертое тело человеческой женщины. Белоснежная рука ее по локоть была заляпана кровью. Он так отвык от вида крови, что едва удержался от того, что бы не закрыть нос и рот рукой. Однако сейчас руки нужны были для удержания короткого одноручного меча. Потому что стоило Всевидящей окончательно развернуться, как в ладонях ее немедленно засветился всеми цветами радуги новый сгусток энергии.

— И что теперь собираешься делать? — Элаймус не удержался от сарказма, — Развалишь Сэр-э-Ревет? Почему ты никак не поймешь, что своей ненавистью ты ничего не исправишь. От того, умру я или нет, ты не изменишься, ты не станешь снова человеком.

— А почему ты думаешь, что я именно об этом мечтаю? — андерета остановилась буквально в трех метрах от Элистара, и как ни в чем не бывало, принялась оттирать кровь снегом. Белые хлопья, казавшиеся мягкими и пушистыми, стекали на землю розоватой водой, — Почему ты так уверен, что я хочу твоей смерти?

— Но зачем ты пришла сюда? — наверное, впервые в жизни удивился Элаймус. Даже кончик меча дрогнул, словно пришел в замешательство от подобного заявления. Всевидящая в ответ лишь улыбнулась такой искренней улыбкой, что бывший правитель лекверов невольно скривился. В этой улыбке было столько злобы и гнева, что не поставь Элистар вовремя защитный покров, от него остался бы один костюм. Совершенный дар воплощать свои желания в жизнь и трансформировать практически любые предметы, оточенный Азули за тысячелетия до уровня рефлекса, сейчас был для него всего лишь помехой.

— Ты хорошо подготовился, — словно прочтя мысли соперника, отметила узнающая.

— Старался, дорогая. Всю жизнь старался, ожидая от тебя очередного кинжала в спину, как тогда, помнишь? Бесконечные годы тренировок и ожидания, что когда-нибудь я смогу проверить их результат на тебе.

— Вот видишь, твое желание исполнилось! — хохотнула Всевидящая, — Радуйся, Эл, а мне пора.

— Куда?

— Извини, милый, не могу тебе сказать.