"'Деникин А.И. Очерки русской смуты. Берлин, 1926, т. 5, с. 256.

322 См. Штейн Б.Е. Русский вопрос на Парижской мирной конференции. М., 1949, с. 102.

323 The Bullit Mission to Russia. P. 32.

233

обусловив его позициями, главными из которых был вывод всех> иностранных войск с территории бывшей Российской империи а>– вычетом Польши и Финляндии и тех, что <содержатся правитель* ствами Согласия или пользуются их финансовой, военной или иной. поддержкой>324. : >;

В Париже, где находился Сазонов, было образовано так называемое <политическое совещание>, которое представляло русские белогвардейские правительства Колчака, Деникина, Чайковского е Юденича. На имя генерального секретариата конференции постуА пила нота за подписью Сазонова и Чайковского от имени <объедим ненных правительств> Сибири, Архангельска и Южной Росеии,"ъ>– которой говорилось, что не может быть и речи об обмене мнениями с большевиками. Весьма красноречивым стало <путаное>, как его квалифицировал Б. Штейн, выступление президента Вудро Вильсона 14 февраля 1919 г. перед <Советом десяти> Антанты. Если до этого в ноябре 1918 года Вильсон, оправдывая высадку Антантыъ% целях замены германских войск, говорил, что союзные державы не намерены более придерживаться пассивной тактики по отношений к большевизму, что русское государство с нескольких сторон открыт^ для союзных войск, если они пожелают вторгнуться>, то в 1919 год^ Вильсон уже изрек сокровенное: <Союзные войска не делают ничего хорошего в России, более того, они помогают реакции>. Штейн, to ли наигранно, то ли действительно по-большевистски, недоумевает, почему Деникин и Колчак – <махровые монархисты> оказались реакционерами для такого же <империалиста> и реакционера Вильсона.

Американский президент также высказал намерение установить отношения с большевиками, раз другие русские правительства не хотят встретиться с союзниками на Принцевых островах325. В момент, когда Белое движение нуждалось в помощи союзников, ни США, ни Англия ее предоставлять не собирались, отгородившись от хаоса в России кордоном из пограничных с нею государств – Румы' нии, Чехословакии, Польши. Более поздние случаи <интервенций> имели целью не свержение власти большевиков, а обеспечение своего влияния во вновь образованных государствах, где либеральнонационалистические силы могли легко потерять непрочную власть. Этот вывод не противоречит и выводам серьезных работ советской науки, если те очистить от обязательных в то время трескучих фраз.

По традиционному вопросу послевоенного урегулирования – репарациям возникли наибольшие противоречия между французами, с одной стороны, и англичанами и американцами – с другой. В Программе из 14 пунктов о репарациях вообще не упоминалось, ибо

324 Внешняя политика СССР. Сборник документов. М., 1944, т. 1, с. 227-229.

325 Foreign Relations of the USA. 1919, vol. Ill, p. 1041, 1044.

234

их замысел не был нацелен на компенсацию последствий войны, тем более что США практически не пострадали от войны и не могли рассчитывать на репарации. В их планах было использовать ситуацию Германии для создания совершенно новой системы зависимости и контроля над экономикой и политикой на Европейском континенте. Эта тема была использована для создания первого наднационального финансового механизма, а целенаправленная политика англосаксов быстро привела к окончательной утрате Францией инициативы в вопросах репараций и отношений с Германией. Сделав все, чтобы контролировать этот репарационный механизм, англосаксонские силы и через них интернациональный финансовый капитал, базирующийся в Америке, обеспечили себе ведущую роль в европейской экономике. Программа Хауза-Вильсона, провозглашенная накануне Версаля, и в теории и на практике не могла получить полного воплощения всех ее аспектов и замыслов сразу. Только в конце XX века под эгидой англосаксонских интересов, ставших главной движущей силой мондиалистских идей в международных отношениях, реализуется в полной мере роль наднациональных институтов.

Большевистская Россия в геополитике и идеологии постверсальского Запада

4

Логика исторического бытия национального государства, не стремящегося к контролю над всем миром, не совпадает с планетарными доктринами. К ним не были готовы сами западные страны. Конгресс США, в котором доминировали <почвеннические>, а не глобалистские настроения, устроив настоящий допрос В. Вильсону и Буллиту, в итоге усомнился в пользе для традиционной Америки всемерной вовлеченности в мировые дела, отказался ратифицировать Версальский мир, вступить в Лигу Наций и высказался за продолжение <изоляционизма>. США оказались к 1920 году вне Версальского договора, и на довольно значительный промежуток времени американская внешняя политика оказалась в руках консерваторов-изоляционистов с лозунгом <подальше от Европы>. Даже США в своем внутреннем положении еще не созрели для задач тех сил, что потом займут ведущее положение в американской финансовой и политической элите. Потребовались определенные усилия, чтобы укрепить в США соответствующие круги для проведения линии Хауза-Вильсона, и понадобился весь XX век для реализации их международного замысла.

Если Запад медленно, но неуклонно шел по этому пути, то СССР, наоборот, переживал обратный процесс некоторого восстановления исторически преемственных государственных начал. Идеология

235

большевиков в области государственного строительства зижделас> на тотальном отрицании преемственности истории и на претензи>-ъ построить совершенно <новый мир>. Борьба этого доктринерства ? реальности отразилась в истории идеи и практики СССР. В оспеъ-'1 вая доктрину пролетарского интернационализма, русские большее>'" вики строили социалистическую федерацию отнюдь не по Энгельсу* с его этосом поглощения неисторичных и неразвитых народов,.ъ по Михаилу Бакунину, <протягивая руку братства> всем, невзирая нъ Д <разную степень культурного и промышленного развития>, за что!> поплатились через 75 лет. Академики создавали малым народам письменность, историки и филологи конструировали из разрознеяг" ных памятников фольклора поступательно развивавшуюся в руслф борьбы против <тюрьмы народов> национальную культуру, л

Формально в основу создания СССР был положен проект Лени'ъ) на, который отстаивал Троцкий, как наиболее близкий ему по взгляд дам, против концептуально отличавшегося предложения Сталин>. Ленинско-троцкистская доктрина призвана была сделать СССР ив продолжателем <упраздняемой> исторической России, а объединен нием совершенно независимых и самостоятельных наций. Сталин*ъ) ский проект, также произвольно кроивший страну по национальному признаку, рассекая живое тело русского народа, все же предполагал вхождение <социалистических наций> в Российскую Федерацию на правах автономий, то есть косвенно признавал историческую преемственность и факт, что эти <нации> являлись частями исторического государства российского. Именно против такого преемства возражали ортодоксальные большевики-интернационалисты – Ленин, Троц'> кий, Бухарин, Ларин. Этот эксперимент оказался неосуществимы> полной мере. Я

Начав с чудовищного погрома российской государственности^ СССР в своем реальном историческом бытии сам в известной мере преодолел воинствующе антирусский проект безнациональной <всей мирной социалистической федерации> под эгидой 3-го Интернацавй нала. Марксистская доктрина – мощный инструмент разрушения ^*ri в чистом виде совершенно не годилась для державостроительстваи, Большевикам неизбежно понадобился для выживания тысячелет^ ний потенциал страны. Крах идеи мировой революции и угроза ми> ровой войны, а значит, необходимость обороны от внешних сил'ъ'*-< от <братьев по классу> во вражеской форме – понуждала космопо^ литический марксизм обратиться к исторической памяти и традв>ъ' ционной внешнеполитической идеологии –защите национальны> интересов. Идея мировой революции потерпела крах, хотя за яе> было заплачено утратой русских исторических стратегических завоеваний – результатами Ништадтского мира и Берлинского конгресса (Прибалтика, Каре, Ардаган, Бессарабия). Для восстановления контъ' роля на территории собственной страны Советский Союз вынужде>