34-2528

521

от Балтики к югу, затем, отсекая ее от Черного и Каспийского бассейнов, поворачивая на Восток и теряясь в глубинах Центральной Азии, где с американскими и английскими базами в Киргизии, Узбекистане и Таджикистане сегодня разрешилась с успехом для англосаксов начавшаяся еще два века назад борьба за влияние.

Немногие авторы тщатся до сих пор сводить атлантическую стратегию и ее универсалистские претензии к борьбе демократии и тоталитаризма в духе инфантильной сахаровско-горбачевской школы. Скорее наоборот, наблюдается тенденция к соревнованию в предсказаниях самых устрашающих сценариев, которые должны быть непременно разыграны вокруг России (<Великий Лимитроф>)615, а также экзотических вариантов ответа <Континента> на вызовы <Океана> вроде <русско-германо-ирано-японского священного союза> неоевразийцев. Хотя многие из прогнозов и ответов содержат элемент явной интеллектуальной экзальтации, несомненно, что атлантический проект и вся идеология глобализации направлены не только против России, Европы, прежде всего Германии, но и против мира вообще. Кольцо вокруг России может действительно объединить не только традиционных оппонентов и геополитических соперников России, но и новообразованные государства избывших частей исторического государства Российского. На этой дуге уже разворачиваются главные военно-стратегические и геоэкономические сценарии грядущего периода, а все ее элементы – Восточная Европа, Причерноморье, Кавказ, Каспий и Российская Центральная Азия стали объектом внутреннего и международного соперничества за выход их из российской орбиты и втягивание в англо-американский мир, управляющий <всемирной цивилизацией. В прямой связи с изменением облика Евразии находится и объявленная Китаем – державой XXI века цель <развития своих западных районов>, прилегающих к Казахстану. Но это всего лишь северная кривая гигантского евразийского эллипса от Средиземноморья до Индийского океана, ради которого велись афганские войны XIX века, снабжались британским оружием убийцы Александра Грибоедова в Персии, а через 100 лет – басмачи Энвер-Паши на Аму-Дарье, и ради которого ведутся последние войны. Южная кривая этого эллипса призвана вновь соединить Ближний Восток и ось Вашингтон – Тель-Авив – Стамбул с Пакистаном. Для этого нужно сокрушить Ирак, нейтрализовать Иран и вернуть Вашингтону и Лондону утраченный контроль над Персидским заливом. Тогда намечающийся очередной <пакт стабильности> – теперь для Центральной Азии, – похоже, повторит очертания пакта СЕНТО – Организации Центрального договора.

615 Цымбурский В. Геополитика для <евразийской Атлантиды> // Pro et contra. Осень 1999. Т. 4. М., 1999.

522

Очертания новой евразийской стратегии не новы, а проступали не раз в течение последних двух веков в моменты крупных сдвигов в мировом равновесии, и это побуждает лишний раз осознать общемировое величие всей 200-летней работы России на Юге, которая сейчас впервые под угрозой. Не будучи сформулирована в какуюлибо доктрину, она, тем не менее, обладала такой интуитивной системной целостностью, которая успешно преодолевала устремления окружающих ее интересов и цивилизаций. Именно такая целостность России необходима сейчас, когда ее внешняя политика, едва освободившись от виртуальных догм инфантильного мышления сахаровско-горбачевской школы, делает новые зигзаги.

Сегодня <Россия столкнулась с системным вызовом государственному суверенитету и территориальной целостности, оказалась лицом к лицу с силами, стремящимися к геополитической перекройке мира>616 – эти выверенные слова все еще нуждаются в подкреплении системной стратегией, адекватной <системному вызову>. Нет пока достаточных признаков осознания даже таких лежащих на поверхности связей, что невозможно удержать Кавказ, уйдя с Черного моря и оставив Измаил и Тирасполь – дунайско-балканское направление. Еще менее заметно понимание, что глобальные политические и культуртрегерские устремления нового глобализма могут определить нашу судьбу на столетия, так как с утратой условий и внутреннего импульса к историческому бытию русские как субъект мировой истории переживают невиданную национальную катастрофу. Но без русских не будет России, а без России не будет ни Евразии, ни мира между Европой и Азией.

Однако на вызовы воинствующего либерального универсалистского проекта пока нет серьезного ответа в современной России – ответа, который в полной мере опирался бы на ее наследие и историю, но смотрел бы в будущее. Нельзя же считать таким ответом лепет воспрявших российских западников о глобализации как синтезе цивилизаций, повторяющих ту же доктрину вхождения в мировую цивилизацию, лишь слегка освобожденную от откровенно антинационального пафоса начала 90-х годов. Отнюдь не столь пресные философские умствования и геополитические фантазии интеллектуального штаба левой оппозиции еще более коварны, так как их флагом является борьба с <атлантическим мировым порядком>.

На фоне очередного разочарования в Западе и вырождения либеральной демократии на знамя опять поднимается <Евразия>. Тысячелетняя Россия в этой теории становится <историческим материалом>, к которому лаборатория <третьего пути>, неоевразийства, примеряет и схемы фашиствующего кумира европейской <новой

616 Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию. Путь к эффективному государству. М., 2000.

34* 523

правой> Ж. Тириара (Европа от Дублина до Владивостока), и надуманные прожекты нового российско-германского <священного союза> как <родственных> мистических имперских сил. В этих интеллектуальных химерах ничего не значит реальная Россия как явление мировой истории и культуры. <Евразия> в силу мистического зова почвы будто бы противостоит <атлантизму>, который очерчен в экзотических абстракциях языческого ландшафтного детерминизма. Безликие <Континент> и <Океан> предопределены столкнуться в борьбе <теллурократии и талассократии>, независимо от их представлений о смысле исторического бытия. Заимствовав терминологию и саму идею у немецких мыслителей Веймарской <консервативной революции>, неоевразийцы опускают тот факт, что, например, один из их кумиров – действительно блестящий юрист и философ К. Шмитт считал главным в противостоянии <Океана> и <Континента> несовместимость англосаксонского меркантилизма и высокого духа романо-германской католической Европы.

<Ариософия>, пропаганда европейской <новой правой>617, завороженное внимание к изысканиям интеллектуальной лаборатории рейха Ahnenerbe, наконец, <нордический> антураж – Гиперборея – весьма красноречивы: они уже не раз питали идею владычества над миром. Еще в Писании сказано, что именно там низвергнутый ангел Денница мнил стать <подобным Всевышнему> и <говорил в сердце своем>: <Взойду на небо, выше звезд Божьих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера> (Исаия 14. 14,13). Однако, избегая прямых атак на христианство, интеллектуалы-неоевразийцы проповедуют <консервативную революцию>, <новый традиционализм> – некий <третий путь> и поддерживают аудиторию, отождествляющую себя с православной культурой, но не слишком сведущую в эзотерических учениях, в состоянии интеллектуальной и политической экзальтации.

Однако в ряде трудов по <третьему пути> можно почерпнуть, что <современная история> для новых традиционалистов <находится в эпохе Кали-юги>, а <консервативная революция>, оказывается, нужна для призыва элиты, чтобы превратить <народ из черни в человека>. Революция прославляется как ниспровержение и разрушение, через которое возникает новое рождение и развитие – череда эманации, что является давно известным стержнем пантеистических систем и особенно нетрадиционных учений внутри них. Гностики и теософы, они признают в качестве частной истины <христианское движение первых трех веков>, якобы <профанированное> I Вселенским собором и провозглашением христианства государственной религией. Итак, враг – христианская церковь, догмат, таинства,

617 <Милый ангел>. М., 1992-1993; Дугин А.Г. Мистерии Евразии. М., 1992; Эвола Ю. Языческий империализм. М., 1994; Генон Р. Кризис современного мира. М., 1994.