Райн не без основания гордился своим прагматизмом и деловой хваткой: это помогло ему создать надежную фирму с лучшим контингентом сотрудников. Он никогда не испытывал нехватки кадров: люди стремились работать в «Игрушках Райна», поскольку находили там не только хороший заработок и пристойные условия труда, но и человеческое отношение, что немаловажно.

А теперь предстояло — без ущерба для производства — предпринять какие-то, непонятные пока, меры, чтобы предотвратить надвигавшуюся катастрофу. Экспорт не волновал Райна: если не пошатнется положение фирмы внутри страны, то не пострадают и внешние поставки.

Однако некоторый застой в экспорте ощущался и сейчас: разгул национализма грозил заморозить торговлю.

Но если сделать экскурс в глубины истории, станет ясно, что такие болезненные периоды, сопровождаемые всплеском некой патриотической идеи, существовали во все времена. Это своего рода нравственная встряска, позволявшая точно установить, кто есть кто. В принципе Райн ощущал себя сторонником социализма — если, конечно, возможно его безболезненное внедрение в общество. Но и теперь он стремился поддерживать хорошие отношения с профсоюзами, давал рабочим справедливую оплату за труд, старался не подчеркивать свою избранность, пользуясь, к примеру, тем же медицинским учреждением, что и они. Даже предусмотрел — после своей смерти — передачу предприятия работникам фирмы в коллективное пользование, с обеспечением небольшой ренты наследникам. Не без основания он считал, что в фирме его если и не любят, то, во всяком случае, ценят, и полагал, что расистская вакханалия не затронет его любимое детище.

Райн подумал, что внезапный пессимизм его рассуждений напрямую связан с мыслями о Дэвисе. Нельзя мириться с постоянным оттоком средств в эту черную дыру. Потеря нескольких тысяч в данный момент избавит его от еще больших потерь в будущем.

Еще раз вздохнув, Райн снова связался с кабинетом Пауэлла. Там его ожидала все та же картина — Оуэн, стоящий на четвереньках перед парой кукол. Неожиданный звонок Райна заставил его, ойкнув, сесть на пол.

Сдержав невольный смех, Райн поинтересовался, выполнил ли Пауэлл его поручения. Тот с готовностью доложил:

— Я предупредил Эймса о замене украшения и получил от Дэвиса обещание, что он постарается покрыть дефицит.

— Очень хорошо, — проговорил Райн и поспешно отключился, чтобы не слушать восторженной благодарности обрадованного Пауэлла.

Райн решил выяснить, почему питьевая вода, поступавшая из системы регенерации, стала попахивать аммиаком. Похоже, вышел из строя прецизионный фильтр. Чтобы заменить поврежденный элемент, Райн ввел в память самодвижущегося электронного устройства соответствующую команду — и теперь только результат ремонта подтвердит правоту его выводов или опровергнет их.

Да, практичность всегда была сильной стороной Райна: она помогала ему в космосе, она спасла его на Земле. Прагматик Райн сумел сохранить способность трезвого анализа происходящего, тогда как безумные решения одних или бездействие других приводили к краху.

Что ж, он всегда был скор на решения. Хорошие или — с точки зрения обывателей — не очень, они всегда давали положительный результат. Тогда, среди всеобщего распада, именно быстрота реакций и интуиция позволили Райну продержаться чуть ли не дольше всех, а потом — практически без ущерба — выбраться из объявшего Землю хаоса.

Теперь ему несравненно труднее: он больше не чувствовал дружеской поддержки, оказавшись один на один с одолевавшими его недугами слабой плоти, депрессией, болезненным одиночеством. Но вопреки привычной формуле «один в поле не воин» он решил доказать — и прежде всего самому себе, — что способен преодолеть все. Сжав кулаки так, что побелели косточки, он прошипел прямо в мерцающий экран:

— Ни за что не сдамся, ни за что! Мои спутники доверились мне, и я дам им шанс увидеть новую жизнь.

Подавив судорожный зевок, Райн внезапно почувствовал резкую боль в шее. Он повертел головой и подвигал плечами, но болезненное ощущение не прошло. Это еще раз напомнило ему, как важно поддерживать физическую форму. Ну да, здоровый дух в здоровом теле, про себя усмехнулся он.

Он вновь вернулся к делам трехлетней давности. Конечно, не все его поступки заслуживали одобрения — и в других условиях он, может быть, поступил бы как-то иначе. Но самое главное — ему удалось сохранить разум.

Окунуться в море безумия и не утонуть в нем — это дорогого стоит! Ему удалось достичь берега, хотя в борьбе за выживание неизбежны утраты и ошибки. Но как бы то ни было, здравый смысл ни разу не подвел его. Страшно подумать, что могло бы произойти, если бы холодный расчет захлестнули эмоции.

Как там его обычно называли? А-а, вспомнил — везунчиком! Что ж, если просмотреть весь его жизненный путь, то так, в сущности, и оказалось.

Вот если бы и в конце нынешней дороги кто-то его так обозвал, он был бы счастлив.

Да, он остался в живых. Он уцелел. Уцелели все они, спящие сейчас в контейнерном зале.

Его звездолет устремлен к новому, первозданному миру, еще не изгаженному людьми. Человечество, дойдя до точки распада, осталось догнивать на старушке-Земле. И Бог с ним — мы-то выжили…

Райн прервал свои размышления: нельзя разрешить гордыне овладеть собой

— за этим гибель. Да и чем собственно гордиться. Если бы не элементарное везение, ничего бы стоящего и не произошло.

Райн усмехнулся. Было бы забавно проверить себя на соответствие пресловутым семи смертным грехам. Как сказано в этой религии старого времени? «Не убий. Не укради. Не…» Прогнать душу через тесты контроля так, как обычно он проверял корабль. В сущности, какая разница? Тело для души тоже своего рода корабль!

Райн пожалел, что до сих пор не придуман контроль психики. Он не исключал вероятности потерять рассудок: неизвестно, как он переживет многолетнее одиночество в космосе. Но Райн надеялся, что сумеет распознать признаки помешательства и своевременно принять меры.

Предугадать. Это его жизненный девиз.

Он выручал и на Земле, и в космосе.

От размышлений Райна отвлек писк компьютера, сообщившего, что ремонт закончен.

Чуть помедлив, Райн попробовал воду: никакого неприятного привкуса. Что ж, он сумел найти и устранить неисправность. Эта маленькая победа порадовала Райна и вернула ему веру в собственные силы.

Всю свою жизнь Райн полагался только на себя, отвергая помощь психологов, к которым — в отличие от него — обращались очень многие. Он сам следил за своей психикой, улавливая отклонения от нормы. К примеру, ненормально повышенный аппетит заставил его установить причину этого явления и устранить ее. Такой подход касался всех жизненных проявлений, в том числе и работы. Когда Райн не успевал справляться с делами и они буквально заваливали его, он — хотя бы на день — отвлекался от всех проблем и возвращался к ним, бодрый и здоровый, вновь способный все преодолеть. Это исключало неприятные конфликты с подчиненными, а, следовательно, обращалось на пользу делу.

Поэтому его так порадовал успех с ремонтом. Снова все пришло в норму, и тревожные предчувствия уступили место — пусть и хрупкому — ощущению благополучия.