– Мне казалось, вы отличная наездница.

– Никакие навыки не пришли бы мне на помощь, если бы на пути попался толстый дуб!

Бакстон накинул поводья гнедого на голые ветки ближайшего куста и подошел к девушке.

– Приношу свои извинения, миледи, я не подумал. Единственным прощением мне может служить непреодолимое желание остаться с вами наедине.

Жизель судорожно сглотнула комок, застрявший в горле от его слов. Они действительно совсем одни в этом лесу – только он и она!

– Надо догнать остальных, – выдохнула Жизель, пятясь к своей кобыле. Однако Бакстон, заметив маневр, подошел вплотную и положил руку на ее запястье.

– Обязательно догоним, только не сейчас, – спокойно сказал он. – Я хочу поговорить с вами так, чтобы никто нам не помешал.

– Для этого вовсе не нужно было рисковать моей жизнью, – сердито отозвалась Жизель, ощущая страшное неудобство от его близости.

– Я правда не думал, что вы могли пострадать.

– Хорошо, сэр Майлс, оставим это. Так что же настолько серьезное вы намерены сказать мне, чего не должны услышать чужие уши?

– Я намерен сказать, что всерьез хочу жениться на вас.

– Тоже мне новость! Об этом вы говорили и в солярии моего дяди. Если не ошибаюсь, тогда же вы утверждали, что заставите меня полюбить вас. Страстно полюбить, – подчеркнула она.

На чело Майлса набежала туча, глаза его потемнели. Он с беспокойством вгляделся в лицо Жизель.

– Безусловно, я совершил ошибку, я…

– Да, совершили! – с вызовом прервала она его. – И постоянно совершаете. Вы вмешиваетесь в мои дела, преследуете меня на каждом шагу как тень, уверяете, что я в вас непременно влюблюсь, – и после всего этого удивляетесь, почему еще не видите меня у своих ног.

Майлс еще больше нахмурился.

– Но я ведь не единожды извинился за свое поведение…

Жизель открыла рот, чтобы сообщить рыцарю, что не нуждается ни в каких извинениях, однако нечто в его глазах остановило ее. Но что? Тревога? Разочарование? Досада?

– Выслушайте меня, сэр Майлс, – более спокойным голосом произнесла Жизель. – Поймите, я не желаю выходить замуж ни за кого. Неужели это до сих пор не ясно? Я дорожу своей независимостью и хочу остаться свободной – по крайней мере еще несколько лет.

– И все потому, что ваша подруга вышла за упрямого мужлана?

– Нет, потому что… потому что я боюсь…

Его изумление было настолько велико, что он отшатнулся.

– Кого? Меня?

– Да нет же! Просто в отличие от леди Елизаветы, мечтающей о замужестве, я думаю… нет, я уверена, что супружеская жизнь станет для меня тюрьмой.

Карие глаза Бакстона мягко смотрели на нее.

– Неужели вы на самом деле не верите, что я буду относиться с должным вниманием к своей жене?

И вновь убежденность девушки в своей правоте была поколеблена. Однако… в свое время она тоже надеялась, что муж Сесилии обеспечит ее подруге прекрасное будущее…

– Я хочу, я жажду, чтобы вы осчастливили меня, став моей обожаемой супругой, Жизель! – От волнения голос рыцаря охрип. На мгновение Майлс умолк, а потом вдруг заключил Жизель в свои объятия. Как тепло, как надежно, невольно подумала девушка. – Я хочу тебя, и только тебя, моя суженая, потому что ты прекрасна, потому что ты добра и умна, потому что я ясно вижу, насколько чудесной будет наша жизнь, и жажду иметь от тебя детей!

Склонив голову к руке Жизель, он поцеловал ее – совсем не так, как прежде, а очень и очень нежно. С любовью. Этим поцелуем он будто подтверждал, что исполнит все данные обещания. Жизель замерла как каменная, не в силах оттолкнуть его. Страхи и предубеждения вновь всколыхнулись в смятенной душе.

Почему она сопротивляется? Почему не отдается великому блаженству просто находиться рядом? И почему, в конце концов, не соглашается на брак с этим красивым и славным рыцарем?

Великий Господь! Что же делать? Жизель чувствовала себя загнанной в ловушку. Великолепный Майлс почти покорил ее сердце, но как быть со стремлением к личной независимости? Голос разума не давал покоя. Подожди, не торопись, подумай хорошенько! – молотом стучало в голове. Можешь ли ты с уверенностью сказать, что он не станет после свадьбы другим?

Очень осторожно девушка отняла свою руку. Когда Майлс поднял голову, она встретилась с его вопрошающим взглядом.

– Сэр Майлс, я…

Нахмурившись, Бакстон кивнул.

– Понятно, миледи, – мрачно проговорил он. – Все еще сомневаетесь в моей искренности? Или находите меня недостойным того, чтобы стать вашим мужем?

– Да! Нет! Я… я не знаю.

– Довольно! – заявил Майлс. Голос его стал холоднее снега у них под ногами. – Я сделал все что мог, из шкуры вон вылезал, чтобы не сорваться, был образцом терпения. Но я не желаю служить всеобщим посмешищем и не позволю, чтобы надо мною издевалась женщина – тем более когда меня заверили, что с брачным контрактом все в порядке и осталось только его подписать!

С этими словами он резко повернулся и пошел к своему коню.

– Сэр Майлс! – вскричала Жизель.

– Нет, с меня хватит. Я устал от пустых разговоров, – бросил Майлс через плечо и взял в руки поводья. Потом все же преодолел себя и посмотрел на Жизель. Взгляд его метал молнии. – Я не мальчик, не игрушка, которой можно забавляться на досуге. – Взявшись за луку, он легко вспрыгнул в седло. – Запомните, я – сэр Майлс Бакстон, и если вы не считаете меня достойным, найдется немало благородных девиц, которые не будут разделять ваше мнение. А теперь, миледи, садитесь на лошадь. Пора присоединиться к остальным гостям. Но знайте – между нами все кончено.

Жизель настолько обомлела, что осталась недвижима. Свою тираду сэр Майлс произнес до того властным и непреклонным голосом, а глаза его горели таким яростным огнем, что сердце девушки, на мгновение затрепетав, замерло в груди.

– Не заставляйте меня повторять дважды, миледи, иначе я буду вынужден уехать один, а вас оставить тут, – глядя в сторону, произнес рыцарь.

Не сомневаясь, что он так и поступит, Жизель повернулась к кобыле. Сэр Майлс даже не шевельнулся, чтобы помочь ей, посему она подобрала юбки и вспрыгнула в седло. Затем, не ожидая дальнейших понуканий, дернула поводья и пустила кобылу рысью.

На обратном пути никто из них не вымолвил ни слова. Жизель изо всех сил сжимала дрожащие губы, боясь разрыдаться. Вскоре они присоединились к остальным всадникам.

Наступило утро одиннадцатого дня Рождества. Жизель давно лежала в постели без сна и думала лишь об одном: скорее бы закончились эти бесконечные праздники и все разъехались по домам. Обязанности хозяйки, которые вначале казались ей таким замечательным способом проявить свои способности, нынче лежали на ее плечах тяжким бременем.

В последние дни она, как всегда, была постоянно занята ставшими нудными теперь хлопотами, но по ночам размышляла о том, что произошло между нею и сэром Майлсом.

Жизель старательно убеждала себя, что состояние внутренней опустошенности никак не связано с отсутствием Бакстона и что его поспешный отъезд после той злополучной верховой прогулки не огорчил, а обрадовал ее. Да, обрадовал, думала она, ведь все, что он делал, служило лишь для достижения корыстной цели – подписать брачный контракт. Иначе пострадала бы и его гордость, его пресловутая рыцарская честь. Бакстон не предпринял никаких попыток понять ее чувства… как и она сама не смогла проникнуть в его душу.

Однако, как ни пыталась Жизель отвергнуть очевидное, всякий раз она приходила к неутешительному выводу, что вина во всем лежит на ней одной.

Девушка понимала, что совершила ошибку с самого начала, как только увидела рыцаря впервые. Нужно было вести себя с ним дружелюбнее, терпимее, а она держалась особняком, тем самым лишая его возможности узнать ее поближе. Даже рассказывая о причине, удерживавшей ее от замужества, она была похожа скорее на сварливую торговку, нежели на добропорядочную леди, что и привело к плачевным результатам.