Она взяла букет и направилась к двери.
Было тихо и темно. Симонетта откинула простыню и поднялась с кровати, закрытой шелковым пологом. Босиком она тихонько прошла по пушистому ковру и, отодвинув тяжелую бархатную портьеру, выглянула из окна.
Все вокруг посеребрил свет луны.
На другом берегу озера темнели деревья, отбрасывая глубокие темно-фиолетовые тени. Само озеро казалось расплавленным серебром, и в нем отражались звезды.
Она застыла у окна, пораженная этой красотой.
— Ма cherie, иди ко мне, — позвал ее Пьер.
— Я думала, ты спишь.
— Как я могу спать, если я думаю только о тебе?
Симонетта с улыбкой повернулась к нему. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне освещенного луной окна, волосы светящимся ореолом окружали головку девушки, на лицо ложились блики лунного света. Под полупрозрачной тканью легкой ночной рубашки угадывалась стройная фигурка.
— Иди же сюда, — мягко попросил он.
— Нет, Пьер, подойди сюда, взгляни на этот лунный свет. Какая же красота! Совсем как тогда, в Ле-Бо. Помнишь, мы любовались лунным светом вдвоем?
Она снова повернулась к окну.
— Мне кажется, лунный свет навсегда останется символом чего-то очень дорогого для нас с тобой! Когда в тот день мы сидели под стеной замка, мне казалось, ты поднимаешь меня к звездам, — говорила она, словно обращаясь к себе самой. Пьер тихо подошел и встал рядом.
Он обнял ее, и Симонетта прильнула к нему, повторяя;
— Посмотри же, какая красота! Разве нет?
— Я смотрю только на тебя. Это и есть красота, какой я никогда не видел. Но ты моя жена, и я сгораю от ревности» когда твои мысли заняты не мной!
Симонетта рассмеялась.
— Ты бы возомнил о себе Бог знает что, если бы знал, как много я о тебе думаю. Мне просто не удается думать ни о чем другом.
— И все же ты непослушная! Я ведь звал тебя.
— Но мне хотелось полюбоваться лунным светом.
— Меня интересует не луна, а ты, моя обожаемая, волнующая кровь, юная Венера.
С этими словами он повернул Симонетту к себе, поцеловал в губы, затем подхватил на руки и понес к кровати.
Осторожно положив ее на постель, Пьер лег рядом и, прижимая девушку к себе, стал целовать ее глаза, щеки, маленький прямой носик… и замер, прижавшись к ее губам, Она теснее прильнула к нему, отзываясь на его ласки.
— О, Пьер… я… люблю… тебя! Я и не думала, что любовь… это такое непреодолимое чувство… такое могучее… и в то же время нежное… — шептала Симонетта.
— Тебе не страшно, милая моя?
— Неужели ты способен напугать меня? С тобой мне ничего не страшно. Пока я в твоих объятиях никто не… причинит мне зла.
— Надеюсь, так и будет!
— Так… есть!
Его руки ласкали ее тело.
— Я все еще боюсь, как тогда, когда впервые увидел тебя, что ты возьмешь и исчезнешь.
— А я так боялась… что ты… покинешь меня… И ведь ты пытался. Тогда… у меня в жизни только и остались бы… воспоминания о мгновениях… нашей с тобой любви…
Что-то в ее голосе сказало Пьеру, как сильно Симонетта страдала, осознав невозможность их дальнейших встреч. До сих пор та боль жила в ней как незаживающая рана.
Он крепко обнял жену и проговорил:
— Отныне все мгновения нашей любви слились в одно, моя любимая, сокровище мое! Наши встречи, которые, как нам тогда казалось, останутся лишь бесценным воспоминанием, теперь становятся частью нашей любви, нашей с тобой совместной жизни. Мы любим друг друга, и мы вместе!
Остальное не будет иметь для нас никакого значения. Ты веришь в это?
— Мне так хочется в это верить, но даже сегодня, в день нашего венчания… я вдруг испугалась… как бы что-нибудь… не разлучило нас… Вдруг ты… разлюбишь меня…
Пьер расхохотался.
— О, любимая моя! Разве могут все звезды разом исчезнуть с небосвода? Разве может приостановить свое движение сияющая луна на ночном небе? Неужели ты забыла, что мы с тобой импрессионисты? Мы с тобой нашли свет, и отныне он наш навсегда.
— Навсегда, — шепотом повторила Симонетта.
— Мне выпало счастье любить тебя. Сегодня, завтра, целую вечность. Я люблю тебя, я преклоняюсь перед тобой, я обожествляю тебя. И пусть нам с тобой всегда сопутствует свет, пусть он заполняет всю нашу жизнь, и пусть он укажет путь на Небеса нашим душам, когда настанет время.
— О, Пьер, если ты веришь… поверю и я. Я люблю тебя!
Всем сердцем люблю… всей душой! — воскликнула Симонетта.
— И я люблю тебя. И ты моя.
Губами он коснулся ее щеки, ощутил нежность кожи, потом поцеловал ее в губы.
— Твое сердце, твоя душа, твой пытливый ум, твое восхитительное тело, все это мое, моя любимая!
Они слились в поцелуе, и Симонетта ощутила, как в нем разгорается огонь страсти. Это пламя трепетало и в ней самой. Она чувствовала, как оно обжигает ее грудь, поднимается к губам.
Все крепче они прижимались друг к другу. И свет луны за окном, казалось, слился с тем светом, который струился из самых глубин их душ, и, когда настал момент их полного слияния, они воспарили на крыльях любви к звездам.
