— Нет, дорогая, ты была права, когда отказалась, — возразил маркиз. — Совершенно права! Я и тогда любил тебя, Сирилла, но не так, как сейчас. Теперь я преклоняюсь перед тобой, моя маленькая «мадонна с лилиями», и потому никогда не причиню тебе боль! Никогда не посмею чем-нибудь обидеть тебя!

— Но разве для меня было бы обидным просто быть с тобой?

Уверен, что да, — убежденно сказал маркиз. — Ты — само совершенство, и твоя жизнь должна быть такой же. Вот почему, любимая, если твой отец не позволит нам пожениться, я уеду…

Сирилла в ужасе вскрикнула.

— Но я не могу потерять тебя! — прошептала она. — Если ты меня бросишь, я… умру…

Хотя она произнесла эти слова еле слышно, маркизу показалось, что они отозвались громом в его ушах. В глазах обоих стояла такая боль, что не было сил отвести взгляд.

В это мгновение их души слились воедино. Казалось, сама смерть была бы не в силах разлучить любящих.

В этот момент они услышали, что дверь оранжереи открылась и кто-то приближается к ним.

Ни маркиз, ни Сирилла не повернули головы. Оба знали, чьи это шаги. Маркизу почудилось, что он стоит на краю обрыва. Перед ним разверзлась зияющая бездна, грозящая вот-вот поглотить его.

Не сознавая, что делает, он до боли сжал руку Сириллы, затем, собрав все силы, отвел от нее глаза и взглянул на герцога.

Он возвышался над ним, грозный и властный, словно сама судьба.

Маркиз сделал попытку встать, но герцог удержал его.

— Сидите, Фейн, — сказал он. — Вы ведь встали первый раз после болезни, так что вам надо беречь силы.

— Разрешите поблагодарить вас за гостеприимство, ваша милость, — вежливо произнес маркиз.

Он не узнал собственного голоса. Ему показалось, что тот доносится словно издалека.

Маркиз был так взволнован близостью Сириллы, теми словами, которые они только что сказали друг другу, что почти утратил способность ясно мыслить.

— Доктора говорят, что вы идете на поправку, — продолжал герцог.

Маркиз вздохнул.

— Если позволите, ваша светлость, я хотел бы поговорить с вами наедине.

И только тут до него дошло, что герцог смотрит не на него, а на Сириллу.

Она же, бледная как смерть, немигающим взглядом уставилась на отца, со страхом ожидая, что он скажет.

Сирилла все еще не отнимала своей руки у маркиза, возможно, догадываясь, что они в последний раз вместе.

Маркизу показалось, что прошла вечность, прежде чем герцог заговорил, обращаясь к дочери:

— Дорогая, я просил бы тебя и нашего гостя прийти через десять минут в голубой салон. Мы выпьем чаю, а потом, если, конечно, маркиз достаточно хорошо себя чувствует, поговорим о наших планах.

— Планах, папа?.. — еле слышно прошептала Сирилла.

Герцог улыбнулся.

— Любая свадьба, и пышная, и скромная, требует подготовки. По-моему, для этого события надо выбрать день, когда сад будет в полном цвету.

С этими словами он покинул оранжерею, закрыв за собой дверь.

Несколько минут ни маркиз, ни Сирилла не могли сдвинуться с места. Наконец Сирилла обрела дар речи и тихо спросила:

— Ты слышал, что он сказал? Или мне это почудилось?..

Маркиз издал ликующий возглас.

— Нет, он и в самом деле это сказал! Я тоже слышал… О моя дорогая, единственная! Мы победили! Неужели ты не понимаешь — мы победили! Теперь нам нечего бояться…

Он страстно привлек ее к себе и начал целовать как безумный.

— Мы победили, дорогая! Теперь мы сможем пожениться, и ты навсегда станешь моей. Мне больше не придется искать мою «мадонну с лилиями»…

Сирилла молча приникла к плечу маркиза. Подождав несколько минут, он встревоженно спросил:

— Ты плачешь? О моя драгоценная, прошу тебя, не плачь!

— Я просто не могу поверить, что это правда… Неужели папа действительно это сказал? — прерывающимся шепотом произнесла Сирилла. — Не обращай внимания на то, что я плачу. Это от счастья…

Маркиз вдруг почувствовал, что к его глазам тоже подступают слезы.

Какое облегчение сознавать, что все препятствия позади! Пройдет совсем немного времени, и Сирилла навсегда станет принадлежать ему…

Справившись с волнением, Фейн нежно взял Сириллу за подбородок и повернул к себе.

— Пусть высохнут твои слезы, дорогая, — проникновенно произнес он. — Все позади. Отныне в нашей жизни будет столько счастья, что не останется места для слез…

Глаза Сириллы лучились радостью, хотя на щеках и ресницах еще блестели слезинки.

— Я люблю тебя, — сказал маркиз. — Я сделаю тебя такой счастливой, что тебе никогда больше не придется плакать!

— Неужели это правда? Просто не верится!..

— Да, это правда!

И он прикоснулся к ее губам.

Поцелуй был такой же чудесный, как и в первый раз, но сейчас в нем появилось нечто новое, словно маркиз благодарил судьбу за свое счастье, так же, как и сама Сирилла.

Она молилась о чуде, и вот чудо произошло. Исчез мрак, покрывавший все вокруг, и на них обоих пролился свет, небесный свет, исходивший от самого Господа Бога.

— Я люблю тебя! — задыхаясь, проговорила Сирилла.

Маркиз, не разжимая объятий, тихо сказал:

— Любовь помогла нам найти друг друга, преодолеть все препятствия. И вот мы снова вместе… Так и должно быть!

— Как чудесно все, что с нами произошло! — воскликнула Сирилла. — Ты знаешь, я кое-что поняла — то, что не могла понять раньше…

— И что же это, дорогая? — спросил маркиз.

— Если любовь настоящая, если она послана нам Богом, никто не может ей противостоять, как бы ни пытался…

— Ты права, — согласился маркиз. — Даже твой отец в конце концов признал это, потому и согласился на наш брак…

— Мы должны быть ему благодарны, — внезапно посерьезнев, сказала Сирилла. — Так же, как и Богу… Это ведь он принес нам этот дар!

— Да, дорогая, наша любовь наполнена божественным светом, — подтвердил маркиз. — А ты, любимая, настоящее божье дитя — прекрасная, чистая, само совершенство во всех отношениях… Теперь ты должна помочь мне стать таким же!

Сирилла смущенно улыбнулась, и маркизу показалось, что более восхитительного зрелища он в жизни не видел.

— Я с удовольствием помогу тебе во всем, — сказала она, — но не стану переделывать. Я люблю тебя таким, каков ты есть. В тебе есть все, чем должен обладать настоящий мужчина: ты добр, честен, смел. Недавно ты доказал, какой ты смелый! Как мне повезло, что я тебя встретила!

— Это не везение, моя драгоценная, а судьба, — поправил ее маркиз. — С самого начала нами обоими руководила судьба…

Проговорив эти слова, маркиз вдруг понял, что ведь это правда.

Именно судьба заставила Франса Винтака создать картину, копию творения Лохнера; судьба способствовала тому, что картина эта попала к принцу Уэльскому; и, наконец, судьба привела к тому, что в качестве модели для картины под Ван Дейка Винтак выбрал Сириллу.

Но самое главное и значительное вмешательство судьбы заключалось в том, что она привела маркиза в замок Хоум как раз в тот момент, когда он уже отчаялся отыскать Сириллу.

Неожиданный ливень, столкновение на дороге, поломка колеса — и вот перед ним Сирилла, да еще там, где он меньше всего ожидал ее увидеть!

Все это вихрем пронеслось в голове маркиза. От волнения он умолк и очнулся, только когда заметил, как удивленно смотрит на него Сирилла.

— Ты думал о судьбе? — поинтересовалась она.

— Скорее о тебе, — возразил маркиз. — Честно говоря, я сейчас не в состоянии думать ни о чем другом!

— А я — о тебе, — тихо призналась она. — С тех пор как ты вошел в мою жизнь, я не могу думать ни о чем, кроме тебя! Ты знаешь, пока ты болел, я часто подходила к твоей двери и прислушивалась — вдруг раздастся твой голос? Но вот войти не решалась…

— Больше тебе не придется этого делать, — торжественно пообещал маркиз. — Отныне ничто и никто не разлучит нас. Я прижму тебя к сердцу и никогда — слышишь, никогда! — от себя не отпущу!

Сирилла опять улыбнулась, а маркиз в очередной раз подумал, что это просто невероятно, чтобы такая неземная красавица существовала на самом деле.